– Клерк? Так Вы же в форме?
– Это форма ВМФ, причём – подержанная.
Я дотягиваюсь правой рукой до угла стола и начинаю двигать моё офисное кресло. Усталые колёсики кресла с крысиным писком скользят по керамической плитке на полу. Наконец, кресло выкатывается в проход между столами. Полюбуйтесь, мистер Чен! У нашего китайца слегка отваливается нижняя челюсть, зато глаза становятся втрое шире. Великолепный косметический эффект, почти как в японских Манга, жаль – закрепить нельзя. А то бы я стала косметическим хирургом и сделала кучу денег. С теми, кто меня ещё не видел после Круиза, я достигаю этого эффекта почти каждый раз. Дело в том, что у меня практически нет ног, и моё тело заканчивается вровень с поверхностью сиденья. Я улыбаюсь мистеру Чену почти виновато: а Вы подумали, я такая грубиянка, что и с кресла не встала, и воды Вам не налила?
Мистер Чен выдавливает из себя резиновую улыбку и кивает, принимая мои молчаливые извинения. Смотрит прямо. В глазах – понимание. Неплохая реакция. Все бы так реагировали. Большинство пускается в глупые комментарии и оправдания. Ой, бедняжка; как ужасно; извините, я же не знал, что разговариваю с калекой; тебе, наверное, трудно без ног – и всё в том же духе. Эй, не называйте меня калекой! Или ещё хуже: отводят глаза и делают вид, что тебя вообще не заметили. Честно говоря, я предпочитаю, когда спрашивают прямо в лоб, что там у меня случилось с ногами. Но и молчаливый кивок – это тоже здорово. США воюют. Ну без ног девочка с войны вернулась, что такого? Ситуация не сахар, конечно, но уж точно – и не конец света. Ничего не поделаешь – война.
– Пойдёмте, мистер Чен, – Прерывает затянувшуюся паузу Ким. Он, кстати, один из тех редких уникумов, кто меня в лоб спросил при первой встрече, что у меня на флоте с ногами вышло. Причём получив ответ, калекой меня не считает.
– Да, да, конечно, – Отвечает мистер Чен. Потом поворачивается ко мне – До свидания, мэм.
Я киваю и улыбаюсь ему в ответ. Зря я тут устроила шоу. «А Вы амер-тайванец?» На кресле покаталась. Человек отца лишился! Даже если и сам убил, по дурости – всё одно чувака жаль.
***
Я возвращаю кресло на место (опять визжат эти колёсики) и честно пытаюсь прочитать каракули Тана на последнем протоколе. Нет, сегодня сосредоточиться уже не выйдет, да к тому же на часах 4:59, а мой рабочий день – до пяти. Надо ползти домой. Протокол с каракулями отправляется в стопку себе подобных.
Полицейский компьютер-планшетник заперт в верхнем ящике стола, а телефон уложен в сумку. Можно двигать. Уцепившись левой рукой за край столешницы, я наклоняюсь вперёд и выставляю перед собой правую руку в направлении намеченного района мягкой посадки. В госпитале этот трюк называли «переход инвалида с короткими культями бёдер из кресла на пол». Более всего он напоминает хорошо контролируемое падение. Этот мир не предназначен для укороченных по самую попку девочек ростом в тридцать два дюйма от пола,[7] но я уже почти привыкла. Моё верное офисное кресло катится к стене, обиженно попискивая колёсиками. Не плачь, приятель. Я вернусь в понедельник. Под столом находится мой транспорт: крупный скейтборд, деревянные колодки для рук и пара кожаных перчаток без пальчиков.
На стене рядом с входной дверью у нас висит потрескавшаяся пластиковая табличка: «БЕРЕГИТЕ ПЛАНЕТУ. Выключайте кондиционер, освещение, и компьютерные экраны перед уходом.» Конечно, теперь ничего выключать уже не надо, кроме разве что планшетника. Уже много лет у нас нет никаких кондиционеров и никаких компьютерных экранов, а для освещения есть только фонарики с зарядкой от солнечных батарей. Но наш сержант почему-то любит эту табличку и не позволяет нам её сорвать. На этот раз, бесполезная табличка напоминает мне, что я что-то забыла. Бросив сумку, перчатки и деревянные колодки возле двери, я отталкиваюсь от пола голыми руками. Чистота у нас в Околотке – образцовая, военно-морская. Это главное, чем я тут занимаюсь, помимо сортировки старых протоколов и звонков в диспетчерскую. Лихо подкатившись к журнальному столику, я извлекаю супервумен-оружие: распылитель и тряпку. Тридцать секунд спустя, стеклянная поверхность столика сияет чистотой, а бактерии и вирусы, которые наш тайванец наверняка притащил в своей окровавленной тряпке, отправились в микробиологический Рай. Или в Ад – в зависимости от их злобности. Подкатившись к столу, также тщательно обрабатываю поверхность графина. Выдвинув пластмассовый тазик из-под стола, споласкиваю использованный посетителем стакан. Теперь всё в ажуре. Околоточный офис как-нибудь продержится без меня субботу и воскресенье.
Снаружи раскалённый сентябрьский день медленно превращается в приятно-тёплый вечер. Я запираю дверь офиса и извлекаю из сумки мою заветную табакерку. К путешествию домой (а это теперь очень далеко – больше мили!) надо хорошо подготовиться. Первым пунктом в программе подготовки – свернуть себе правильный боеприпас. Ракета земля-воздух, кодовое название «Та-Ма-Гочи». «Та» – это «табак», а «Ма» – «марихуана». Чудо-смесь, один к трём. С 2023 года это в Техасе вполне легально. Даже полицейским можно, только не на службе и исключительно в медицинских целях. С медицинскими целями – у меня комар носа не подточит. Фантомные боли. Иногда несуществующую левую ногу так выкручивает, что хочется прыгать на несуществующей правой!
Зажигалка у меня тоже в сумке: совсем не женская, кустарная версия «Зиппо». На серебристой поверхности выгравирована весёлая русалочка. Она сидит не на мокрых камнях, а на снарядных ящиках. Лифчика русалочке, естественно, не положено, зато у неё на голове морская кепи, а в руках – скромный такой пулемётик: M240D, танковый вариант, девятьсот пятьдесят пулек в минутку. Именно такой был у меня в Венесуэле, будь она трижды проклята. Чуть ниже русалочки-пулемётчицы надпись: «Пиранья-122». Нету больше нашей «Пираньи». А из семи красавиц-русалочек в живых осталось только три, причём одна из них – без хвоста и теперь катается на скейте, отталкиваясь от земли деревянными колодками.
Кстати о скейте. «Та-Ма-Гочи» – это конечно здорово, но пора двигать. Я натягиваю беспалые перчатки.
– Приветик, Кэйт! Ты домой направляешься? Тебя подвезти?
Двое парней, на грузовом велосипеде. Наши соседи из Третьего Кореамериканского квартала. К моему стыду, я совершенно не имею представления, как их зовут. А они – надо же, запомнили моё имя. Впрочем, на западной оконечности наших трущоб, местных полицейских все знают по именам, а от предложения подвезти в моем теперешнем состоянии отказываться просто невежливо.
– Конечно, если вам не в лом, мальчики.
– Это почему нам должно быть в лом? – Обижается один из парней, с готовностью соскакивая с багажника.
– Не помогай, братишка, я сама залезу.
В общем всё довольно просто. В госпитале таким трюкам почему-то не учат, а то бы он назывался: «погрузка безногого инвалида на грузовой велик». Соскользнуть со скейта на бетон. Закинуть скейт, колодки и сумку в кузов. Уцепиться за край кузова, подтянуться на руках. Оттолкнуться от колеса. Хлоп! Вот и великолепно, почти не испачкалась и даже папироску не выронила. Да, в кузове у них грязновато. Какие-то погнутые колеса от детских велосипедов, рамы, зубчатки, цепи и ещё всякое ржавое барахло. Ясное дело: едут со свалки.
– А у тебя здорово получилось, – Заявляет второй парень, налегая на педали.
– Практика. Ты бы посмотрел, как я на толчок запрыгивать умею. Вы со свалки? – Я извлекаю свою табакерку и бросаю на колени первому парню. Есть в Трущобах такое Правило: вместе едем, вместе курим.
– Ага, с Кучи, – Скорость у трицикла не больше трёх миль в час. По бетону на скейте я бы их сделала только так. Однако, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. К тому же, дальше там бетон кончится, а по грунтовке на скейте кататься трудновато.
– Хорошо насобирали, я вижу. Полный кузов, – Я затягиваюсь моей лечебной папироской.
– Сегодня повезло. Новую велосипедную жилу раскопали. Отличные детали – всё сработано ещё до Обвала. Вон те рамы – просекаешь? Японская сталь! Самая прочная.
Тут в сумке начинает пищать мобильный телефон. Вот так всегда. Закон подлости. Только устроилась с комфортом и завела разговорчик ни о чём – звонят. Служба зовёт. На экранчике шерифская звёздочка и подпись: «ТШГ-2». Я нажимаю зелёную кнопочку.
– Говори, Тань.
– Кэйт? Ты не перепутала адрес?
– В смысле?
– В смысле ножевого. Я получил СМС от диспетчера. Прилетаю по адресу, а там – ничего.
– Как это – ничего?
