— Новый давно купить надо, — поворачиваясь спиной, недовольно проворчал в ответ Иван Игнатьич. — Все экономишь. Этот сегодня отремонтируешь, а завтра он снова потечет.
— Ну, так и купи из своей пенсии-то. Мне, что ли, за кранами бегать? — возмутилась Раиса Егоровна и снова обернулась к Пашке. — Запустил ты себя, Павлик, инженер, а выглядишь, как бомж какой.
— Не инженер, а охранник, — от нравоучений головная боль, казалось, усилилась.
— То-то и оно, — не отступала соседка, — я и говорю, сторожем работаешь, хотя инженер по профессии. Родители — царство им небесное! — так старались хорошее образование дать. А ты взял, да все их труды одним махом и перечеркнул — в сторожа подался.
— Вы же знаете, что меня узкотехническая специализация была, — сто раз он ей это разъяснял! — К тому же, на спец производстве, где делали то, на что сейчас спроса нет.
— Сейчас какую хочешь работу можно найти, — упорствовала Раиса Егоровна. — Купи газету «Где? Что? Почем?», там полно всяких объявлений. Кто ищет, тот всегда и все найдет… и место инженера, в том числе.
— Да мне и на моем месте пока неплохо, — вымучил улыбку Пашка, пятясь к двери.
Ему не терпелось побежать в ларек, поскорее пива купить. Но не хлопнешь же дверью, после того, как тебя в очередной раз выручили.
— Голова, Павлик, у тебя светлая, но безалаберная. Потому и живешь, как бомж, питаешься, как бомж, — не успокаивалась соседка. — И ходишь, как бомж.
Взявшись за дверную ручку, мимоходом оглядел себя в висевшем в прихожей зеркале.
— Не на праздник иду, а в ларек за хлебом, — пробормотал. — Одет как обычно, спортивный костюм…
— Был спортивный когда-то, — фыркнула Раиса Егоровна. — Теперь его разве что на пугало огородное натянуть. Штаны драные, резинка разболталась, коленки отвисли. Да и ботинки каши просят, — закончила безжалостно.
Штанов в зеркале видно не было, но Пашка к ним особых претензий не имел. Штаны как штаны, еще ничего. А вот ботинки действительно ставили его в тупик. Если отдать их в ремонт — в чем ходить, пока будут чинить? А не отдать, глядишь, через пару-тройку недель придется по лужам в тапочках шлепать. А точнее, босиком, потому что тапочек у него нет. И не у кого даже на время обувкой разжиться, пока ботинки будут в ремонте, ножка у него сорок шестого размера. Нормальная, в общем-то, при росте в метр девяносто.
— А ты сходи, вон, в этот, как его… в «хенд» этот, — снова высунулся из кухни Иван Игнатьич, с плоскогубцами в руках. — Там почти даром одеться можно.
На этот раз Раиса Егоровна мужа поддержала.
— И в самом деле, сходи, — подхватила. — Вещи там, хотя и из вторых рук, а получше твоих будут. А бывает, что и ненадеванные попадаются. Стеша, вон, приезжала, купила совершенно новый костюм!
— Приезжала? — слабо встрепенулся Пашка. — А чего ж это я ее не видел?
— Да кого ты вообще сейчас замечаешь? — в свою очередь удивилась соседка. — Живешь как бирюк.
Стеша могла бы и сама зайти, постучать мимоходом в соседнюю дверь, мысленно ответил он. Дружили они в детстве, а повзрослев, в одной компании тусовались. Ему даже одно время казалось, что между ними не просто дружба была. Потом-то он понял, что это просто казалось. С его-то стороны, пожалуй, так точно что-то большее наклевывалось — в юности Стешка красивая была, — только она его быстро на место поставила.
У соседей три дочери. Младшие, близняшки Оксана и Светлана, тоже симпатичные, но до Стешки им, особенно в те времена, было далеко. Тем не менее, они почти сразу после школы замуж повыскакивали, за институтских однокурсников; и мужей и детей давно имеют, и живут в городе, неподалеку от родителей. А красивая и умная Стеша в деревне застряла со времен распределения молодых специалистов. Такие, вот, жизненные парадоксы.
— Замуж не вышла? — поинтересовался, так, больше из приличия.
— За кого? — Раиса Егоровна безнадежно махнула рукой. — В таком возрасте нормальные мужики давно женаты, а всякие недоумки да пьяницы — на кой они нужны?
Последнее замечание почему-то его зацепило.
— Я много не пью, а вот тоже никому не нужен, — пробубнил.
Лучше бы промолчал.
— Это ты пока не пьяница, — уточнила Раиса Егоровна. — Но будешь, если с Васькой водиться не перестанешь. Ты — прежде чем вынести приговор, оглядела Пашку с головы до ног, — ты непутевый. А ведь как хорошо жизнь начинал. И жена у тебя хорошая была. Видная, работящая, чего не жить? Чего, спрашивается, с Ленкой-то разбежались?
— Долго рассказывать, — уклончиво ответил, отступая к двери.
Пора, пора бежать. Завоспитывает.
— Так про какую вы комиссионку говорили? — взглянув на свои ноги, вспомнил уже на пороге.
— Отстал ты, Павел, от жизни. Это раньше комиссионки были. Теперь эти магазины «Сукин хенд» называются, — ухмыльнувшись, пояснил Иван Игнатьич, вытирая полотенцем руки. Теперь, когда дело было сделано, он имел полное право участвовать в разговоре и говорить то, что хочется.
— Очень смешно! — возмутилась Раиса Егоровна. — Не «Сукин хенд», а «секонд хенд». Что означает, «вторые руки».
— Один черт, импортным старьем торгуют. Англичане да немцы всего накупились выше головы, а нового-то хочется. Вот они старые тряпки и сбагривают в слаборазвитые и прочие страны под видом благотворительной помощи. Хотя, на самом деле, исключительно ради собственной выгоды. Чтобы свои, немецкие, мусорки старьем не забивать и на переработку этого хлама не тратиться. При этом еще благодетелями слывут. А нашим перекупщикам радость — наоткрывали магазинов с этим добром и зарабатывают. На бабах в основном. Их туда как магнитом тянет. От того и называются магазины эти… — скосив глаза в сторону жены, старик сделал паузу и эффектно закончил: — «Сукин хенд»!
Раиса Егоровна на этот раз одергивать мужа не стала, только головой покачала.
— И где этот ваш… «хенд»? — спросил Павел.
— Везде их сейчас полно. Один так совсем рядом, в Банном переулке. Там, где мастерская раньше была.
— Около с шашлычной, что ли? — уточнил Пашка, глотая слюну.
— Да ты голодный! — спохватилась Раиса Егоровна, от которой ничего не могло ускользнуть. — Чаю выпьешь?
Конечно, дальнейшее пребывание у соседей грозило новой порцией нравоучений, но даже чай лучше, чем ничего, а потому Пашка дал задний ход и, сняв ботинки, протопал на кухню, пока угощать не передумали. Когда что-то предлагают, главное — вовремя согласиться, не упустить момент.
Боком втиснулся в щель между столом и холодильником, где еще в детстве сидел. Раиса Егоровна поставила перед ним тарелку и налила чаю. Пашка погрел руки о горячую чашку, потом приподнял ее, рассматривая облезлого, знакомого со времен детского сада, медвежонка на боку. В этом доме ничего не меняется.
— Ешь, пока теплые, — Раиса Егоровна пододвинула поближе к нему круглую горку оладьев. — Сметану бери. Или варенье.
Упрашивать Пашку долго не приходится. Положил себе еще с пяток, и полил щедро вишневым вареньем. Сделал глоток, второй, и замер, чувствуя, как расправляется скукоженный желудок. Еще пара глотков и голову стало отпускать.
— Теть Рая, а к чему вода снится? — вспомнил сон Пашка.
— Вода? Какая?
— Снилось, что я, то ли в реку падаю, то ли в море.
— Вода… — Раиса Егоровна слегка призадумалась.
— … к водке, — усмехнувшись, подсказал Иван Игнатьич. — Похоже, у Лямкиных очередной день рождения намечается.
— Бегущая вода — к переменам, — вспомнила Раиса Егоровна.
— Хорошо бы к лучшему, — вздохнул Пашка, поднимаясь из-за стола.
После завтрака оптимизма добавилось. И что-то вроде легкого раскаяния проснулось — избегает он соседей, рядом живут, а после смерти матери почти не общаются. «Здрастье — до свидания» и быстрее мимо. И всех друзей-приятелей, которых когда-то был полон двор, растерял. Из школьных — только Васька с Варькой и остались, остальные поразъехались куда-то, исчезли из поля зрения. А новых не завел. Где их найдешь, друзей этих, если ночь работаешь, а днем отсыпаешься?
Он вышел на площадку, и некоторое время постоял в раздумье у своей двери. Хотелось курить, но курить было нечего. Иван Игнатьич не курил, а дома и пол-окурка не найти. Как ни крути, надо идти в ларек. Попутно, кстати, не мешает проверить полученную у стариков информацию насчет магазина подержанных вещей. С этого, пожалуй, и надо начать — осень все-таки. Сбежал вниз по лестнице и, брякнув тяжелой дверью подъезда, оказался под мглистым небом промозглого октябрьского утра. Холодно! Вот-вот или мелким осенним дождем сыпанет, или даже первым снегом. Надо было все-таки зайти домой, куртку прихватить. Ладно, идти недалеко. Сунув руки в карманы и втянув голову в плечи, быстрым шагом двинулся в сторону соседней улицы, перешел ее и свернул направо.
Смотри-ка, и вправду, в старом Банном перемены. И когда только успели ремонт сделать? Стены заброшенной мастерской покрашены в розовый цвет, пластиковые окна забраны узорными решетками, и дверь новая, железная, с английской надписью: «Second Hand». Хорошо живут старьевщики! Павел взбежал на крылечко, потянул на себя ручку и заглянул внутрь.
