Хотя мне тучный силуэт беглеца показался знакомым.
БАХ!
Я прикрывал уползающую группу. Пятился к реке, дергано озирался по сторонам, и очень хотел оказаться как можно дальше от этого места.
БАХ!
Ганеев хладнокровно отстреливал подлетающие шары. Теперь я их видел. В основном они шли с востока. Сначала по одному. Потом по двое.
— Почему он там? — заорал мне Мотилин. — Почему он не уходит?
— К реке! — рыкнул ему я. Глупые вопросы задавал ефрейтор!
— Бегите! Бегите! — верещал один из спасенных. Второй, перепачканный в черной грязи, заткнул его коротким ударом.
БАХ! БАХ!
Выстрелы стали раздаваться чаще. Мы же, оказавшись на берегу реки, принялись переводить на ту сторону уцелевших. У самой воды один из докторов вдруг заартачился, сел на камни. Дрожащими руками снял очки и принялся их протирать.
— В воду! — рыкнул на него Мотилин.
Доктор тяжело вздохнул, устало посмотрел на него и возразил:
— Это бессмысленно, юноша. Они всё равно придут. Всё равно догонят.
— Я сказал в воду! — начал звереть Мотилин.
— Я никуда не пойду, юноша. Не грубите мне, пожалуйста.
— Ты че, хочешь чтобы тебя сожрали? — рядом с нами оказался замазанный слизью спасенный. Тот, что успокоил паникера. — Хочешь, да? Марш в воду!
БАХ!
— Шары! — заорали с реки. Те, кто шли первыми, испуганно бросились вплавь, кто-то нырнул, кто-то неуклюже попытался бежать в воде к дальнему берегу. На броде началась толчея.
— Я предупреждал. От них невозможно уйти, — доктор нахохлился, обнял себя за плечи и прикрыл глаза. — Я предупреждал.
Винтовка Ганеева стихла, и я обернулся. Над полосой сосен, между рекой и Матросами, неторопливо собирались черные пузыри, вокруг которых гневно реяли призрачные нити.
— Давай ракету, Саша, — наверное, впервые за год службы я назвал Мотилина по имени.
— Какую? — растеряно спросил меня Мотилин.
— Дурак ты, Саша, — я вскинул автомат и направил его в покачивающуюся тучу шаров. Шмыгнул носом, скривился почему-то. Мне вспомнилось, как мы с пацанами любили в детстве бегать по крышам с презервативами и бутылками с водой. Набирали один из них, делали гигантский пузырь, а потом скидывали вниз, кому-нибудь под ноги.
Вот умора-то была. И почему сейчас мне не смешно? Ведь эти твари так похожи на раздутый водой презерватив.
Я вздохнул, и нажал на курок.
Мне удалось зацепить несколько пришельцев, прежде чем те бросились врассыпную, а затем ринулись на нас. И за миг до того как прозрачное щупальце одной из тварей коснулось меня, я увидел, как в небо взлетает зеленая ракета.
А дальше на меня навалилась апатия и безмолвие. Я стоял и смотрел, как шары хватают суетящихся людей. Как побледневший Мотилин пытается запустить вторую, правильную ракету, но его пронзает нить погонщика, и руки ефрейтора опускаются.
Не звука, не единой эмоции, ничего. Как немое и скучное кино, вроде прибытия поезда на вокзал Ла-Сьота.
Шары носились над рекой, отыскивая тех, кто пытался нырнуть. С того берега покорно брели пойманные в лесу беглецы. Я стоял и равнодушно наблюдал за ними, пока нить не поманила меня дальше.
Но на самой кромке леса оцепенение спало, щелчком включился звук, сквозь который продрался треск автоматных очередей.
— Уррра! — закричали откуда-то сзади. Я рухнул на камни, больно ударившись коленями.
— Наши! Наши идут!
Мне за шиворот лилась теплая и вонючая слизь расстрелянного шара, рядом ошарашено озирался доктор. Чуть поодаль приходил в себя Мотилин. Черные пузыри заметались над водой, между двух берегов. Но с каждой секундой их становилось всё меньше. Среди деревьев, на той стороне, мелькали фигуры солдат.
Перевернувшись на спину, я навел автомат на пришельцев, отвлекшихся на новую напасть, и мстительно дал по ним очередь.
— Они снова придут, — пробубнил лежащий рядом со мною доктор. — Лучше сразу. Лучше не сопротивляться.
— Заткнись, профессор, — рыкнул на него я.
Мотилин присоединился к отстрелу. Пузыри лопались, плюхались в воды Шуи. А с востока летели всё новые и новые шары. Но теперь на нашей стороне было не только два автомата и один снайпер. На берег реки высыпали солдаты Бурзуга, сноровисто, и экономя патроны, отстреливающие пришельцев.
Оказавшись на нашей стороне, сержант первым делом съездил Мотилину по морде. Тот обиженно и обалдело уставился на командира:
— За что?!
— Я же сказал, не перепутай! — припомнил тот зеленую ракету.
— Но вы же всё равно сами пришли!
— Пацаны решили, что мы своих не бросаем, — буркнул сержант и мигом забыл про ефрейтора.
— Ты, — ткнул он пальцем в доктора. — Рассказывай!
* * *
Корабль пришельцев приземлился в четырех километрах от Матросов. Неподалеку от заброшенного карьера. Так доложил психиатр Васнецов. Он же поведал и про странную стройку, которую затеяли инопланетяне.
— Корабль стоит в отдалении. Вокруг него несколько гуманоидов, но может быть, это и роботы, я не знаю, — скучно рассказывал доктор. — Но они вооружены. В карьере работают… я не знаю как их назвать. Анубисы? Строят они пирамиду.
— Пирамиду? — Бурзуг первым делом увел отряд вместе со спасенными гражданскими в лес, к югу от поселка. Выставил оцепление. Расставил секреты и приказал держать ухо востро.
— Да, сейчас я думаю, что это именно они строили пирамиды на плато Гиза, в Египте. Очень схожая у них…
— Ближе к делу, культура. Сколько там еще шаров? Сколько людей? — перебил его Бурзуг. Я сидел неподалеку, приходя в себя, и силясь избавиться от ощущения нити. Я до сих пор чувствовал холод на коже, там, где она меня касалась, и нет-нет, да проверял, действительно ли её больше нет. Мерзкая штука. Фу.
— Людей много.
— Они со всей округи нагнали, — вмешался плечистый здоровяк, один из бывших пленников. — Я даже Михася Тарасова с Пряжи там видел. А до нее с десяток километров, если по прямой. И, по-моему, городские там тоже есть.
Бурзуг обернулся:
— Городские?
— Ну, с Петрозаводска.
До города было километров сорок. Если по болотам напрямки. Мне опять стало тоскливо, хотя луч надежды и забрезжил. Если мы отбились, то может и маму с папой отобьют. Мы же не спецназ какой-то.
— Нахрена им люди? — спросил Бурзуг. Васнецов тихо вздохнул, опять стащил с носа очки и принялся их протирать. Мне захотелось встряхнуть его как следует, чтобы быстрее отвечал. Потому что, как мне казалось, новости нас ждали неутешительные.
— Жрут они их. Те твари, что в карьере роются, и плиты таскают. Протащат парочку, положат, куда надо, и на обратной дороге съедают кого-нибудь. Суки, — вновь пришел на помощь плечистый.
— Как звать? — повернулся к нему сержант.
— Махин. Володька.
— Вот что, Володька, дорогу покажешь? Сам погляжу, что за карьер.
Здоровяк побледнел, нервно сглотнул.
— Если очень надо…
— Пошли.
— Сейчас?!
— Нет, б…я, после вечернего раута. Тварей выбивать надо пока не закрепились. А то понастроят там… — огрызнулся Бурзуг. — Андреев, ты за старшего.
Ефрейтор Андреев, раздраженно отмахивающийся от комаров, отреагировал:
— Угу…
Сержант глянул на него волком, но ничего не сказал.
* * *
Когда стемнело, на востоке послышалась канонада. Ночное небо озаряли вспышки, и мне показалось, что даже земля тряслась в той низинке, где мы окопались. Гражданские нервничали, косились в ту сторону. Один даже забрался на дерево, откуда всё равно ни черта не было видно, но хоть энергию потратил. Пусть лучше по дубам прыгают, чем с лишними вопросами лезут.
Мне было тошно.
Ближе к полуночи вернулся с разведки Бурзуг. Сержант сначала даже прошел мимо лагеря (огня мы не разводили), но его окликнули из секрета. Командир объявил построение, отвел нас подальше от оврага, где отдыхали гражданские.
В ночном лесу в июле, уже темно. Но даже сейчас было заметно как бледен Бурзуг. Сержант быстро скурил остаток своих сигарет. А после принялся за папироски подчиненных.
Но в решении своем остался тверд. Собрал всех боеспособных людей, проверил оружие, боеприпасы, и надолго замолчал.
Мы терпеливо и с плохим предчувствием ожидали его команды.
— Они действительно жрут наших, — вдруг поделился он. — Шары держат людей в стороне от карьера. Ближе к лесу. На водопой, к реке, водят по одной группе. Пока старая не вернется — новая не выходит. Это нам отчасти на руку. Поэтому действуем так. Андреев, бери с собой пятерых бойцов, затаитесь на выходе из Матросов. Думаю, маршрут к воде у них не меняется. Но работай потише. Если придумаешь, как убить пузырь без стрельбы — лично выдам орден.
Андреев хмыкнул, и кивнул.
— Людей отправляй вниз по течению, — устало продолжил Бурзуг. — Петров, ты будешь встречать их на берегу, там, — он махнул рукой в сторону Шуи. — Если преследования нет — уводи сюда. Если есть… Делай вид, что тебя не существует. У меня каждый человек на счету, а гражданских уже три десятка.
