- Что?..
- Ну что вы стоите, проходите, - Нюша кокетливо качнула головой и, видя, что Бродский в растерянности, поманила его пальчиком.
Навстречу вереницей шли гости; замыкающим был суровый Ёонас.
- Нюша, пока… - попрощался он. – Я завтра позвоню.
- До завтра. Всего хорошего. – Уходящие гости говорили невпопад. – Пака. Пока.
С не покидаемым волнением Бродский прошёл в гостиную, где полумрак поддерживался лишь тусклым светом настольной лампы, от которой разбегались в разные стороны разноцветные кольца. Нюша дотронулась до его спины, и он едва не уронил бутылку шампанского.
- Я хочу ребёнка, - сказала она. – Сейчас. Обязательно мальчика. Ты будешь читать мне стихи Бродского, а он будет там слушать и запоминать. Слушать и запоминать. А когда он появиться на свет он будет много читать. Читать стихи. Настанет день, и он сам что-то обязательно напишет, очень важное и искреннее. Мы назовем его Иосифом, а фамилию он возьмёт твою. Бродский Иосиф Александрович – наш сын. Раздевайся.
- Как вот так… сразу… в постель? – Бродский повернулся и обнял Нюшу.
- Нет ни сразу. Прими вначале душ. Красное полотенце в ванной твоё.
- Подожди, ты меня любишь? – спросил Бродский.
Нюша поднялась на цыпочки и поймала своими губами губы Бродского.
- Я жду тебя в спальне…
В ванной Бродский ни как не мог освободиться от брюк и рубашки, потому что от чувств банально тряслись руки. Несколько пуговиц вырванных с мясом улетели под раковину.
- Эй, Бродский не торопись.
Откуда-то снизу до Бродского долетели шипящие слова, будто в углу притаилась говорящая гадюка.
- А-а-а, что? – растерялся Бродский.
- Это генерал говорит. Наклонись к унитазу. Ещё ниже, не бойся. Теперь слушай сюда: Нюша сейчас закатит истерику, ты только ей не мешай. Понял?
- А-а-а! - простонал Бродский - Вы и в спальне за нами будете подслушивать?!
- Тише идиот, сорвешь операцию, я тебя за Можай загоню! Лучше подыграй ей.
Бродский возбуждённый и злой, разнося аромат полевых цветов, так как по ошибке помылся женским гелем, естественно, в чём мать родила (желание убивает любой стыд) ворвался в спальню, где ярко горел свет.
- Нюша, ты где?!! – закричал Бродский.
- Я здесь, - Нюша одетая в вечернее платье вошла в спальню. – Слушаю стихи Бродского.
- А-а-а, почему ты в платье? - закрывая руками мужской стыд, который естественно стоял, спросил вконец поражённый Бродский.
- Читай, не стесняйся! Бродского. Лучше Маяковского. Цветаева не хуже. Пастернака обязательно. Есенина со свистом. Высоцкого с хрипотцой. Великого нашего Рейна почитай. К чёрту Бродского, он смотался, а Евгений Рейн остался с нами навсегда. – Голос Нюши нарастал. – Читай всё подряд, а я больше не буду слушать. Потому что я! Ты слышишь я!! Больше не хочу быть бабой.
- Нюша, а как же я? – спросил Бродский. – Ты не хочешь быть женщиной. Значит, ты собираешься снова стать мужчиной? Но я люблю тебя! Как же я буду любить? – Бродский закрыл лицо руками. – Зачем ты из меня делаешь гомосексуалиста?
- Любовь зла полюбишь и… сначала ты меня, потом я тебя. – Нюша засмеялась. – Мужские браки самые крепкие!
- Так ты в той жизни страдала педерастией? – у Бродского вырвался стон. – М-м-м… у-у-у.
В дверь позвонили. Пароль был другим: два коротких и два длинных звонка.
- Александр Викторович одевайтесь, - сказала Нюша. – Я иду открывать дверь.
В квартиру ворвался счастливый генерал и, обнимая смущённую Нюшу, закричать во всё горло:
- Молодцы!! Разыграли как по нотам! Наконец-то я поймал эту сволочь! Кто им оказался? Кх-кх-кх… – по лицу генерала было видно, что резидент хорошо ему знаком. – Потом… потом…
- Товарищ генерал они же нас прослушивают, - предупредила Нюша и показала на стену.
- Ну и хрен с ними пусть слушают! Американцы, англичане и прочие эстонцы - это говорю я: генерал Сидоренко В. С. Слушайте все: во вам!! – генерал показал согнутою в локте руку. – Анна Сергеевна, мечи всё из холодильника сейчас ребята подойдут. Кстати, где наш герой Бродский?
- В ванной.
Из ванной, немного покачиваясь, вышел потерянный человек.
- Генерал я вас ненавижу. - Чтобы не упасть Бродский облокотился на стену. – Вы в дребезги разбили мою любовь.
- Идите сюда. – Позвал генерал. – Садитесь.
Бродский как попало плюхнулся в кресло. Нюша подошла и встала рядом.
- Бродский, знакомьтесь: Анна Сергеевна Ковалёва, майор Федеральной Службы Безопасности России, - торжественно произнёс генерал.
Бродский неуклюже мотнул головой и бессмысленно посмотрел на Нюшу.
- Операция «Нюша» завершена. – Генерал от удовольствия хлопнул в ладоши. – Только что Ёонас Мыутыс оказавшейся в критической ситуации сделал очень важный для нас звонок. Я вам говорил: что и он, и двое агентом «МИ-6», и даже секретная троица из ЦРУ была у нас на крючке. Мы знали про каждый их чих. А вот главный босс, вдохновитель их идей, был строго засекречен. Этот хитрый лис координировал своих агентов через десятые руки. Кто он не знал ни кто. Нюша и до вас несколько раз собиралась в мужики, закатывая истерику за истерикой. Но Мыутыс никогда не верил. И только сегодня, благодаря вам Бродский, когда вы так искренне отнекивались от гомосексуалистов, Мыутыс наконец поверил и напрямую позвонил боссу. Задав ему риторический вопрос: что делать?
Бродский, используя остаток сил, старался подняться, чтобы прикоснуться к Нюше.
- Так Нюша это не учёный Константин… нет? – у Бродского кружилась голова.
- Нет. – Успокоил генерал. – Она сама по себе. А учёный Константин Сергеевич Вишнявский продолжает работать.
Три дня спустя
Бродский лежал в постели и смотрел в потолок, по которому прыгал отбившейся от своих солнечный зайчик. Закинув ногу на Бродского и крепко обнимая, рядом лежала Нюша.
- Аня, ты спишь? – спросил Бродский.
- Нет?
- У тебя есть его фотография?
- Да. Только небольшая и чёрно-белая.
- Покажи.
Она потянулась к тумбочке; одеяло съехало, обнажив красивую грудь.
- Поэт в России - больше чем поэт, – сказал Бродский, рассматривая фотографию. – Это его слова?
- Нет. Евтушенко…
02.08.12
