— Да уж видела я, как ты на меня пялился на лекциях. Слава богу, хоть слюну набегавшую успевал сглатывать… Ой, ты же у меня еще недолеченный! Ну–ка, ложись на спину! Голова не кружится?
— При виде ваших прелестей — кружится, мадам!
— Я мадмуазель.
— Еще сильнее закружилась!
— Мишка, ну, отпусти меня! Это неприлично — целовать даме грудь, когда она к этому не расположена!
— Так она сейчас будет расположена!
— Мишка, прекрати, я должна тебе сделать второй сеанс лечения! У тебя сотрясение мозга! Ну что мне, силу применить?
— А вы щекотки боитесь, мадмуазель?
— Обижусь–поссорюсь!!! — взвизгнула Татьяна Александровна.
— Все–все, понял, больше не буду. Но силу можно применять только против врагов. А как это вы, кстати, умудрились вчера с этими здоровенными жлобами справиться?
— Научилась в одной школе каратэ.
— Понятно. Так вот, против друзей силу применять нельзя.
— Ну и что мне тогда с тобой делать, нахальный паршивец?
— Расслабиться и получать удовольствие…
*****
Из комнаты Татьяна Александровна и Миша выползли в конце концов довольно поздним утром. В это время из другой комнаты вышла девушка, сопровождаемая суровым грузином в характерной кепке.
— Катя! — воскликнула Татьяна Александровна. — Наконец–то ты нашлась! Господи, как я рада тебя видеть!
И они с девушкой обнялись.
— Гиви, — сказала девушка грузину, — там английский замок, ты сам закрой за собой, ладно?
Грузин что–то пробурчал и направился к выходу.
— А почему вы, Миша, — спросила девушка, — как–то странно ухмыляетесь? Встретились две подруги, что смешного?
Еремеева вопросительно посмотрела на Мишу.
— Дело в том, Татьяна Александровна, — объяснил тот, — что я эту девушку знаю под партийной кличкой Рина.
— Ой, Катюш, — рассмеялась Еремеева, — понимаешь, выдающийся пушкинист Рина произвела на Мишу такое сильное впечатление, что я взревновала и обещала сломать об нее веник!
— Сломать веник? — сделала большие глаза Катя. — Танечка, ты сильно изменилась.
— Это точно, — подтвердила Татьяна Александровна. — Причем буквально за сегодняшнее утро.
— Ну, ребята, — Катя внимательно оглядела парочку и улыбнулась, — примите мои поздравления. Взаимность в этом мире встречается так редко… Ты в ближайшее время в городе, Танюш? Встретимся?
Дамы обменялись телефонами, и все трое направились к выходу.
*****
Татьяна Александровна и Миша встречались около двух лет, которые запомнились им обоим, как время почти безмятежного счастья. Правда, Еремеевой, когда слухи об их связи все–таки поползли, пришлось, чтобы замять их в зародыше, перейти из института в отраслевой НИИ, занимавшийся внедрением АСУ на предприятиях. После этого они почти перестали конспирироваться и даже съездили вместе летом отдохнуть. Лишь своим родителям Миша по настоятельной просьбе Еремеевой ничего о ней не говорил.
Однако года через полтора Татьяна Александровна первый раз между делом сказала, что они вскоре должны расстаться…
— …Танюш, ну чем это ты заедаешь мне жизнь? Я же тебя люблю!
— Заедаю–заедаю, Мишенька. Сказано же твоим любимым Александром Сергеичем: «блажен, кто смолоду был молод». Ты из–за меня проскочишь, уже начал проскакивать важный этап жизни. Тебе нужно набираться опыта общения со своими сверстницами. У тебя из–за меня даже и в компаниях должны быть проблемы. Вот соберутся твои друзья со своими девочками — ты меня что, туда притащишь?
— И притащу!
— И очень глупо бы получилось. У каждого возраста свои интересы.
— Ну и черт с ними и их интересами. Давай поженимся, и плевать на них. Почему ты не хочешь выйти за меня замуж? Что ты не можешь иметь детей — не причина. Усыновим кого–нибудь.
— Миш, мы это уже десять раз обсуждали. Ничего хорошего из таких браков не получается. Тем более, ты еврей, у вас очень выражено стремление продолжить свой род. Лет через пять–десять ты заведешь себе с какой–нибудь женщиной ребенка и будешь разрываться между двумя семьями. Если бы мы жили в мусульманской стране — я бы попробовала стать твоей старшей женой. Но совок для таких экспериментов совершенно не подходит. Пожалей, в конце концов, свою бедную еврейскую маму. Подумай, что с ней будет при виде невестки–сверстницы.
В конце концов, чтобы не рвать друг другу нервы затянувшимся расставанием, Еремеева прекратила отношения с Мишей предельно резко: уехала из Москвы в другой город и попрощалась по телефону — не сказав, откуда звонит…
*****
Прошло около двадцати пяти лет. В тот день у Зильбера была короткая встреча с клиентами в лобби одного из московских отелей. К концу встречи у него возникло ощущение, что кто–то его внимательно рассматривает.
Закончив встречу и распрощавшись, он внимательно оглядел лобби, где сидело человек двадцать, не обнаружил решительно никого знакомого — и поймал взгляд сидящей в другом конце лобби девушки лет двадцати пяти–тридцати. Впрочем, когда он посмотрел на нее в упор, она отвела глаза. Кого же она мне напоминает, думал Зильбер, направляясь к выходу… Таню! Родственница? И он, круто повернувшись, направился к девушке, удивившись, как сильно вдруг забилось сердце. Чем ближе он подходил, тем больше она напоминала ему Таню, хотя отдельные черты лица отличались довольно сильно.
— Прошу прощения, — обратился он к девушке, — вы, случайно, не родственница Татьяны Александровны Еремеевой?
Девушка закусила губу, помолчала и, глядя ему в глаза, негромко ответила похожим на Танин, но молодым голосом:
— Миша, это я.
— Что?! — переспросил Зильбер.
— Это я, Таня.
Зильбер рухнул в кресло и потрясенно уставился на девушку:
— Танюша?! Это правда ты?! Я так по тебе соскучился…
У девушки задрожали губы, и она встала.
— Пойдем ко мне в номер.
*****
— Как когда–то, хочется спросить: я громко кричала?
— Нет, как всегда, не очень.
— Серебряный мой, за двадцать пять лет твои сексуальные манеры совершенно не изменились: так же норовишь подержаться за мою толстую задницу, как будто там медом намазано.
— По твоему чудному задику я соскучился отдельно. Кстати, мне показалось, что и твои сексуальные манеры не изменились.
— Неудивительно. Я после нашего расставания несколько раз безуспешно пробовала с другими мужчинами — и опять прекратила эти глупости. Видно, у моей гаечки нарезка только под твой болтик.
— Смогу ли я еще тебя увидеть?
— Видеться мы пока сможем не очень часто. Я теперь живу в Германии, могу появляться здесь примерно раз в месяц. Может быть, через несколько месяцев мне удастся переехать в Россию, но это не точно. Нужна ли тебе такая труднодоступная любовница? И тебя не пугает моя метаморфоза?
— Танюш, меня не пугает ничего. Если можно, я бы тоже к тебе время от времени прилетал.
— Господи, Мишка–коврижка, как мне тебя не хватало. Часто вспоминала стихи, которые ты мне когда–то читал:
…Он болтается около. Он повисает над.
Он становится призраком дальнего, нужного счастья…
Но придется понять, обязательно нужно понять,
что он сам по себе и ни в чем я к нему не причастна…
— Знаешь, сейчас поймала себя на дурацком ощущении, что не просто держу тебя за руку, а как бы придерживаю, чтоб ты никуда не делся.
— Я не денусь, — пообещал Зильбер. — Ну, не плачь, родная. Мы ведь все–таки встретились. Ты давно приехала? Долго еще будешь в Москве в этот приезд?
— Приехала ночью, буду еще четыре дня.
— У тебя будет свободное время?
— По ночам — точно, — улыбнулась Таня. — И часть вечеров.
— Целая вечность.
— А… ты ничего не хочешь про меня спросить?
— Скажи мне, что считаешь нужным.
— Теперь я Татьяна Федоровна Павлова. Работаю на один международный фонд, занимающийся поддержкой проектов с инновационными технологиями. Инжиниринг, финансовые гарантии, всякое такое. Отвечаю за организацию встреч на российской территории.
— Часто бываешь в России?
— Первый раз с тех пор, как уехала девять лет назад. Я за тобой следила и как узнала недавно, что ты развелся, сразу попросилась, так сказать, на русский фронт.
— Фактически я в разводе уже лет пять. Какое–то время мы с женой имитировали семейную жизнь ради дочки.
— Жалко, я не знала…
— Так ты в этот приезд планировала нашу встречу?
— Да, хотела тебе звонить, собиралась с духом. Когда сегодня тебя увидела, у меня прямо руки–ноги отнялись.
— Все–таки судьба за нами странным образом присматривает. Вначале хулиганы эти. И случайная встреча спустя двадцать с лишним лет менее, чем через сутки после твоего приезда…
— Почитай мне что–нибудь, а?
— Недавно попалась мне вот такая вещь:
