Ольга Карпович - Младший

Неудивительно, что единственная дочь Валентины Васильевны, Лара, и сейчас, в свои сорок два, оставалась капризным, неприспособленным к жизни ребенком. Временами она пыталась бунтовать против диктата матери, однако характера Ларисы обычно хватало лишь на то, чтобы провернуть какую-нибудь дикую выходку, а затем в испуге прибежать обратно с просьбой о помощи. Старуха сурово отчитывала непутевое дитя, но неизменно становилась на его защиту.

Леонид родился как раз в результате одного из таких «закидонов» Ларисы. Девятнадцатилетней девчонкой она сбежала из дома с цирковым артистом, а через полгода вернулась с фингалом под глазом и пятимесячным животом. Отец ребенка в доме так и не появился, и Леня рос под заботливой тяжелой дланью Валентины Васильевны, воспринимая мать скорее как подругу и неизменную участницу всяческих проказ. Когда ему было шесть, Лариса наконец-то выскочила замуж. Однако старший научный сотрудник Лазарев, не выдержав непримиримой борьбы за власть с Валентиной Васильевной, в доме долго не задержался и бесследно исчез, когда Алешке было два года. С тех пор Лара успела попытать семейного счастья еще пару раз, и мальчики не всегда могли вспомнить, чью фамилию их драгоценная родительница носит на данный момент.

— Доброе утро! — поздоровался Леонид, заглядывая в кухню.

Посреди стола на старинном фарфоровом блюде возвышалась пирамида золотистых гренок. Алеша сосредоточенно сдирал зеленую фольговую крышку с кефирной бутылки. Лариса равнодушно ковыряла чайной ложкой творожный сырок.

— Ленечка! — расплылась в улыбке мать.

— Здорово! — бросил Алеша.

У пятнадцатилетнего братца наступил переходный возраст, и он изо всех сил корчил из себя грубоватого и немногословного мачо.

— Чай остыл! — недовольно сообщила бабушка.

— Да фигня! — махнул рукой Леня, усаживаясь за стол.

— Леонид, что за выражения, — сдвинула брови Валентина Васильевна.

В дальней комнате заверещал телефон. Мать, просияв, вскочила из-за стола с криком «Это меня!» и умчалась по коридору. Алешка хохотнул и немедленно закашлялся, подавившись кефиром. Бабушка с готовностью приложила его ладонью по спине, и мальчишка, охнув, буркнул:

— Спасибо!

За окном медленно кружились снежинки, опускаясь на широкий подоконник, и тут же таяли. Весна в этом году никак не хотела наступать. И спрятавшийся между одинаковыми каменными домами сталинской постройки двор был все таким же серым, как и зимой. Хорошо, хоть лед на круто сбегавшей к их подъезду дорожке уже стаял и бабке больше не приходилось, возвращаясь домой из магазина, пробираться мелкими шажочками под стеной соседского дома. Радио взревело пионерской песней, и Алеша заторопился в школу, но на пороге вдруг задержался.

— Сегодня уезжаешь? — спросил он брата.

— Ага, — не оборачиваясь, кивнул Леня. — В четыре автобус.

— Ты это… — замялся Алеша. — Я с пацанами в школе поспорил, что ты золотую медаль получишь. Давай там, не обломай меня.

Леня взглянул на топтавшегося в дверях длинного худощавого мальчишку с копной давно не стриженных золотистых кудрей. Брат смотрел на него исподлобья, смущенно и выжидательно.

— Ладно, брательник, можешь на меня рассчитывать, — ухмыльнулся Леня и хлопнул Алешу по плечу.

Тот махнул рукой и скрылся в прихожей. Через пару секунд оттуда донесся вопль:

— Мать твою! Кто оставил на полу включенные щипцы?

— Как ты говоришь? Следи за речью! — вскипела бабушка. — Если тебе это нравится, выражайся так в подворотне, а в собственном доме я не позволю…

— Это я, я, Алешенька, — появилась из комнаты мать. — Обжегся? Ну прости, милый.

Она вплыла в кухню, опустилась на стул и, мечтательно улыбаясь, уставилась в окно.

— Кто звонил? — с подозрением осведомилась бабушка.

— Ммм? — повела глазами Лара. — Аркадий Петрович. Помнишь, я тебе рассказывала, из посольства… Его отправляют торгпредом в Польшу, представляешь?

— Туда ему и дорога! — отрезала Валентина Васильевна и принялась убирать со стола.

Позже, когда Алешка ушел в школу, а мать убежала наконец в очередную контору, куда ей удалось пристроиться секретаршей, заскочила Марианна. На ней было модное кожаное пальто, а каштановые волосы взбиты кудрявой копной, «под Пугачеву». Она стрельнула золотисто-карими глазами по сторонам и заявила:

— Я на минутку, попрощаться.

— Что прогуливаешь? — усмехнулся Леня.

— Уголовное право, — отмахнулась она и запрыгала на одной ноге, стягивая сапог.

Леня шагнул к девушке, просунул руки под пальто, прижал к двери. Ее губы были холодными и пахли снегом. Она так и стояла, на одной ноге, держа в руках сапог.

— Кто дома? — быстро прошептала Марианна.

— Только бабка, — выдохнул он, скользя губами по ее шее.

— Ну подожди, — тихонько рассмеялась она, — дай хоть разуться.

— Не могу! Пылаю страстью, теряю голову! — бешено вращая глазами, прорычал Леонид.

Марианна расхохоталась, оттолкнула его, скинула пальто и стащила наконец второй сапог.

С Марианной, студенткой юридического факультета МГУ, они познакомились полгода назад, в компании общих друзей. Внимание Леонида сразу привлекла яркая, веселая, темпераментная девушка, выдумщица и хохотушка. Марианна не любила и не умела долго грустить. Что бы ни случалось в ее жизни: несданные экзамены, ссоры с подругами, разные мелкие неприятности — она лишь на мгновение мрачнела, а потом уверенно заявляла:

— Ну и черт с ним! Поехали лучше в субботу на лыжах кататься.

Именно эта ее жизнерадостность, неиссякаемый оптимизм и вечный поиск новых развлечений привлекали Леню даже больше, чем стройная фигура и пухлые губы. Когда Марианна входила в квартиру, казалось, сам воздух начинал искриться и мерцать.

— Ты надолго? — спросила она, проходя по коридору в его комнату.

— На пару недель. Большие соревнования, всесоюзные, — объяснил Леня, запирая дверь на задвижку.

Марианна присела на край постели, парень опустился рядом и сразу же потянулся к застежке ее платья.

— Так долго, — вздохнула она. — Я буду скучать по тебе.

— Обязательно будешь, — подтвердил Леня.

Он стянул платье с ее плеч и прижался губами к нежной бархатистой коже груди.

— Обязательно будешь, — повторил он между поцелуями. — Куда ты денешься?

— Нет, правда. Две недели — это ужасно много, — хриплым прерывающимся голосом произнесла Марианна. — Ты меня разлюбишь и втрескаешься в какую-нибудь гимнастку.

— Ага, так и будет, — подтвердил Леня. — Поэтому давай не терять ни минуты, пока мы еще вместе.

Он опрокинул Марианну на диван и навалился на нее всей тяжестью. В ту же минуту задребезжала дверная ручка, и раздался требовательный голос Валентины Васильевны:

— Леня! Леонид! Что за манера запираться в моем доме? Открой немедленно! Мне нужно положить тебе в сумку теплые носки, я забыла!

— Черт! — выругался Леня, отпуская Марианну. — Сейчас! Открываю!

Та, смеясь, поднялась с дивана, оправила платье. Валентина Васильевна влетела в комнату, словно ищейка, окинула подозрительным взглядом раскрасневшуюся Марианну, нахмурилась, прошествовала к шкафу и принялась неторопливо перебирать белье на полке.

— Бабуля! — нетерпеливо заговорил Леонид. — Да брось ты! Я сам все уложу, я же тебе говорил…

— Ты уложишь! — покивала старуха. — У тебя через три часа автобус, и вместо того, чтобы собираться, ты тут… прощаешься. Нет уж, я сама.

Она извлекла из шкафа две пары носков и, снова неодобрительно покосившись на Марианну, вышла из комнаты. Леня захлопнул дверь и вернулся на диван.

— На чем мы остановились? — пробормотал он, торопливо дергая застежку Марианниного чулка.

— Мы… Я… — бормотала девушка, обхватывая руками его широкие плечи. — На том, что ты заведешь себе гимнастку.

— Точно! — Леня справился наконец с чулком и провел пальцами по нежной коже бедра. — Гимнастку, фигуристку и пловчиху. Именно в таком порядке! — прошептал он, целуя ее.

Дверь снова задрожала, и голос бабушки возвестил:

— А мыло, Леня? Я говорила тебе вчера купить мыло в дорогу, где оно?

Леонид устало закатил глаза, а Марианна затряслась от беззвучного смеха.

Дверь за спиной Леонида тихо приоткрылась, и в раздевалку влетел рев и грохот огромного стадиона. Гудели трибуны, комментатор что-то монотонно бубнил из динамика, слышно было, как по коридору, громко совещаясь, бегают телевизионщики. В узкий дверной проем протиснулся Валерий Павлович, бессменный тренер и советчик.

— Ну что? Как настроение? Боевое? — он быстро прошелся по раздевалке, нервно потирая ладони.

Его облик, неестественно радостная улыбка и веселый голос не понравились Леониду, показались странными. Обычно тренер не доставал его перед соревнованиями, становился собранным и немногословным.