— Кто? — воскликнула Вика.
— Понимаете, — начал двойник.
— Стоп! — вдруг приказала Вика. — Мы что, теперь втроем будем жить?
— Некоторое время, — ответил двойник, — а потом этот, — он кивнул в мою сторону, — улетит в прошлое, а я останусь с тобой.
— Что значит, я улечу, а ты останешься с нею?! — возмутился я.
— Да ничего, — двойник махнул рукой, изобразив этим жестом пустячность моего вопроса.
— Как это ничего?! Да кто ты такой?!
— Господи, да вы же не даете объяснить, — двойник от раздражения сделал несколько шагов вперед.
— Стоп! — опять закричала Вика. — Вы сейчас перепутаетесь, и я не разберу кто есть кто. Ну-ка ты, который из-под машины, одень на руку вот это, — она протянула моему двойнику серебряное колечко со своего указательного пальца, и тот с нескрываемым удовольствием напялил украшение на мизинец.
— Значит так, — продолжила Вика, — ты, — она ткнула пальцем в грудь двойника, — будешь «Женя-1», а ты, — жест в мою сторону, — «Женя-2».
Ну, это уж было слишком! Я чувствовал, что задыхаюсь от ревности. Мало того, что ему, неизвестно откуда взявшемуся, серебряное кольцо, так он к тому же будет номером один, а я, находившийся здесь с самого начала, буду номером два!
— С какой стати такая благосклонность к этому пришельцу?! — попробовал я осведомиться у Вики.
А мой двойник нагло заявил:
— Вика, не обращай на него внимания: все равно через два дня он исчезнет. Кстати, — это уже ко мне, — отдай мои часы.
Его наглость вывела меня из терпения.
— Забери свои фальшивые часы! — заорал я. — И сам ты фальшивка. Да у тебя даже голос не мой! Пищишь, а у меня бас!
— Сам ты пискля! — двойник явно обиделся.
А Вика расхохоталась.
— Оба вы писклявчики, просто никогда не слышали себя со стороны. А ты, — она обратилась ко мне, — заткнись! Все, что ты можешь сказать, я уже наизусть знаю. Теперь хочу этого послушать.
Я, конечно, был оскорблен, но промолчал, а про себя решил, что все-таки Женей-1 буду я, а он Женей-2.
Двойник уселся на капот, Вика пристроилась рядом с ним, а я, делая вид, что его рассказ мне абсолютно неинтересен, сел на землю, прислонившись спиной к дверце автомобиля. Однако первые же слова двойника не смогли оставить меня равнодушным.
— Черт с ним, — это он сказал про меня, — пускай не слушает, все равно он скоро сам все узнает. Понимаешь, Вика, оказывается, мы здесь не одни. Вокруг нас живут какие-то существа, приблизительно такого же, как мы, роста, по виду очень похожие на муравьев. А по-моему, это действительно какие-то термиты.
— Где же они? — тихо спросила Вика.
— Они рядом, но мы их не видим, поскольку они не трехмерны, как мы.
— Чушь какая-то! — воскликнула Вика.
Я украдкой взглянул на них. Двойник взял Вику за руку и продолжил.
— Я вот думал, как бы тебе это объяснить. Пример очень примитивный и дурацкий, но лучшего я не придумал. Представь себе, что ты не человек, а живая дощечка.
Вика фыркнула и машинально коснулась левой рукой своей груди. Я рассмеялся. Но двойника это нисколько не смутило.
— Так вот, ты дощечка, допустим, условно, совершенно плоская.
Тут Вика вновь погладила себя по груди, размер которой явно не позволял ей уловить ход мыслей двойника.
— Ты дощечка, и у тебя есть длина, есть ширина, но нет высоты. Ты можешь посмотреть влево, вправо, вперед, назад, но не можешь посмотреть вверх или вниз, потому что это уже третье измерение, а ты двухмерна. Так и мы сейчас не можем увидеть этих термитов, потому что они четырех-, пяти- или шестимерны, я не знаю точно.
— Боже мой, а откуда тогда ты-то про них знаешь? — Вика была сильно взволнована, да и мне стало не по себе.
— Откуда? Представь себе, что ты дощечка. Еще раз. Лежишь на полу, пол видишь, а гардероб, стоящий на этом полу, нет. Вдруг тебя поднимают, переворачивают и помещают на поверхность гардероба, приклеивают к его дверце, например. Теперь ты можешь видеть гардероб, но уже не увидишь пола.
— Господи! Да у меня голова кругом идет! Гардероб, пол, дощечка! — Вика спрыгнула с капота и встала рядом, опершись на машину задом.
— Так вот и я, пока летел к вам, видел этих термитов. Кто-то из них дал мне пинка, и я отлетел к вам.
— Как это?! — испугалась Вика.
— Да очень просто. Понимаешь, мы их не видим, но наткнуться на них можно запросто. Вот и я наткнулся, а он меня оттолкнул. Через два дня то же самое произойдет с этим, — двойник кивнул в мою сторону.
— Мама родная! — Вика сжала голову руками. — Что же с нами будет?!
Двойник тяжело вздохнул и сказал:
— В ближайшие два дня ничего. Это точно. Я ведь эти дни уже пережил один раз.
После этих слов я понял, отчего он держится так самоуверенно. Действительно, мы-то пребывали в полной растерянности, не зная, что может случиться в ближайшие пять минут, а он был осведомлен о более отдаленном будущем. «Ну, ничего, — думал я, — рано радуешься, козел. Через два дня я улечу, ты останешься вновь перед неизвестным будущим, а я окажусь в твоем положении. Но обижать тебя мне все же не стоит — самому же аукнется потом».
Мои размышления прервала Вика:
— Интересно, а наш прибор они похитили, эти термиты, да?
— Естественно, — угрюмо пробурчал двойник, — представь себе, у тебя дома лежит разделочная доска и вдруг у нее появляется пропеллер, и она начинает летать по квартире. Конечно, ты сломаешь этот пропеллер.
«Резонно», — подумал я.
Вика подошла ко мне, присела напротив меня на корточки и строго спросила:
— А ты что же, неделю, говоришь, здесь прожил и не мог этих муравьев обнаружить?
— Придурок! Что с него взять?! — поддакнул ей двойник.
А я открыл рот и так и остался сидеть, изумляясь глупости Вики и наглости двойника.
Последующие два дня стали для меня адом. Ненависть и раздражение, которые вызывал двойник, усугублялись дикой ревностью. Любопытно то, что Вике явно нравился мой двойник. И это было вполне объяснимо. Его осведомленность о нашем ближайшем будущем придавала ему то хладнокровие и в некоторой степени снисходительное отношение к сложившейся ситуации, которое так ценят женщины. Мой проклятый двойник стал в глазах Вики олицетворением мужественности и надежности, а я воплощением нелепости, причиной всех бед, приключившихся с нами. Меня утешало лишь то, что через пару дней на месте двойника окажусь я. Я любовался стройной фигурой моей амуретки и думал: «Ой-ля-ля, может быть, еще представится возможность и сыграть на этом роскошном инструменте». По крайней мере, ее воркование с двойником и очень даже красноречивые взгляды, которыми она смотрела на моего «соперника», давали все основания надеяться на вполне пикантное завершение этой истории. А пока они обращались со мною с той брезгливой снисходительностью, с которой обычно ухаживают за умирающим дальним родственником. Точь-в-точь, как сказал поэт: «Вздыхать и думать про себя: когда же черт возьмет тебя». И это было естественно, потому что я должен был скоро исчезнуть.
В один из этих дней Вика выдвинула новую гипотезу, не лишенную здравого смысла, насчет того, где мы очутились. Она кормила Рыжика остатками нашей трапезы (с появлением двойника Вика начала исправно готовить еду из моих запасов три раза в день) и вдруг над чем-то задумалась и спросила нас:
— Ребята, а вы знаете, где мы находимся?
— Хочешь сказать, что знаешь ты? — с недоверием пробурчал двойник.
Вика загадочно кивнула головой и обвела нас торжествующим взглядом.
— Ладно, выкладывай, хоть посмеемся, — ухмыльнулся двойник.
— Так вот, господа, я вас поздравляю, — Вика пожала нам руки и объявила, — мы торчим на помойке.
— Чего это вдруг?! — удивился я.
— Чево-чево, — передразнила меня Вика, — чевочка с хвостиком! Говорю вам, мы торчим на помойке. Представьте себе, что в нашем мире вдруг появился бы неизвестный никчемный предмет, так его бы сразу оттащили на свалку, а нас никто не трогает, значит, мы торчим на свалке и никому не мешаем.
— Если б в нашем мире появился неизвестный предмет, — возразил я, — он мог бы попасть в музей. Так что, если следовать твоей логике, мы вполне можем находиться в каком-нибудь местном музее. В виде экспонатов.
— Посмотрите-ка на него, — воскликнула Вика, — экспонат нашелся!
— Вот что, — сказал двойник, — где бы мы ни находились, в одном Вика права: мы находимся там, где никому не мешаем. А раз так, то в целях собственной безопасности, нам следует сидеть на месте и никуда отсюда не рыпаться.
«Дождаться, когда кончатся запасы и сдохнуть с голоду», — мрачно подумал я.
Наконец наступил тот день, когда мне, по словам двойника, предстояло перенестись в прошлое. Когда мы проснулись, было около девяти, и двойник первым делом заявил:
