Прихрамывая, она кое-как доковыляла до стоявшего здесь же покрытого клетчатым пледом дивана и с облегчением повалилась на него. Я помог ей устроиться поудобней. Нисколько не смущаясь, Регина приподняла юбку и осмотрела рану. Я неловко переминался с ноги на ногу.
— Для начала надо приложить холодное, чтобы не было синяка, — авторитетно произнесла она. — Принесите, пожалуйста, лед из холодильника. Кухня вон там, вторая дверь направо.
— Да-да, — заторопился я.
В большом холодильнике я не сразу отыскал то, что было нужно. Открыл дверцу и бессмысленно глядел на свертки, банки и кастрюли, даже зачем-то снял крышку с одной из них, почему-то оказавшейся пустой.
— Лед в морозильнике! — донесся из холла голос Регины. — В мо-ро-зиль-ни-ке!
«Ну да, конечно», — прошептал я. В морозильнике, кроме льда, ничего и не было. Кое-как вытряхнув лоток, я попытался насыпать его в ладонь, но обжигающие кубики выскальзывали из рук. Тогда я снял с крючка полотенце, завернул в него лед, отнес в холл и протянул узел Регине.
Рыженькая еще выше подняла юбку, так что обнажились черные кружевные трусики, соблазнительно оттенявшие молочную белизну ее кожи. Рваные колготки она уже успела снять. Трусики были почти прозрачными, и я против своего желания не мог отвести от них взгляда.
— Приложите вот сюда! — показала она.
Я осторожно опустил узел на стройное бедро. Регина вскрикнула.
— Больно?
— Холодно, — тихо ответила она, накрыла своей ладонью мою руку и призывно взглянула мне в лицо.
И тут на меня накатила такая волна… Сам не знаю, откуда что взялось, ведь я только что проводил Юльку, и проводил по всем правилам — чтобы не забывала обо мне на этом своем проклятом острове. Звериное желание, вдруг проснувшееся внутри, даже испугало меня — до этого я каждую секунду помнил о том, что Светка ждет меня одна в машине, а тут все вмиг вылетело из головы. Я весь отдался захватившему меня течению; где-то в самом далеком уголке сознания еще горел слабый огонек тревоги… Но рыженькая одним движением гибкого тела потушила его: уж она-то точно не сопротивлялась, она очень даже не сопротивлялась, только повизгивала, когда ее кожи касались разбросанные по всему дивану холодные до колючести кубики льда. Очень скоро лед под нашими горячими телами растаял, и весь диван покрылся мокрыми пятнами. Нам уже ничего не могло помешать.
— Я рад, что наехал на тебя, — сказал я, одеваясь. — А ты?
— Мне под тобой было очень хорошо, — улыбнулась она в ответ.
— Нужно бежать, дочка уже, наверно, заждалась…, Тебе помочь дойти до спальни?
— Нет, не нужно, я сама. Знаешь, ты оказался отличным доктором! После твоего лечения нога уже почти не болит…
— Дай мне свой телефон, завтра позвоню, узнаю, как ты себя чувствуешь.
— А ты что, хочешь еще раз встретиться со мной? — она лукаво поглядела на меня сказочными зелеными глазами. Цвет их вызывал во мне какое-то смутное воспоминание, но сейчас мне некогда было об этом думать.
— Ну еще бы!
— Тогда лучше ты дай мне свой номер. У тебя ведь есть мобильный? А то знаю я вас, мужчин. Я буду ждать, а ты так и не позвонишь.
— Как скажешь, — я быстро черкнул в протянутом мне блокноте цифры. Пускай звонит сама, если ей так больше нравится. А Юльке всегда можно будет сказать, что это клиентка… Ах да, Юлька же теперь далеко, на острове. Ну что же, тем более.
— Все, побежал! — Я поцеловал ее в пухленький ротик и бегом ринулся вниз по лестнице.
Светки в машине не было. Все было так, как я оставил. Кроме нее. В салоне горел свет, на переднем сиденье лежали перевязанные веревкой коробки с новыми игрушками, заднее было пусто. Ни Светки, ни этого ее смешарика.
«Как же она могла выйти, ведь двери были закрыты? — лихорадочно размышлял я. — Она никогда не смогла бы их открыть, у нее просто силенок не хватит! Или все-таки научилась? Черт их разберет эту малышню, они так быстро все осваивают… Помню, уходил на работу, она еще ползала, а возвращаюсь — топает мне навстречу на собственных ножках и даже не держится ни за что.
— Светик! Светик! — позвал я, оглядываясь вокруг. Ответом мне была тишина. Я обежал двор, выскочил на улицу, заглянул в соседний, потом в другой. Сгущались поздние майские сумерки. Немногочисленные прохожие испуганно посматривали на меня и только мотали головой, когда я накидывался на них с расспросами, не видели ли они маленькую беленькую девочку в голубом платьице. Это было каким-то абсурдом, какой-то дикостью. Я просто не мог понять, что происходит.
Вконец растерянный, я вернулся в Регинин двор, к огромному каштану и своей опустевшей машине. Тут запиликал мобильник — звонила Юлька.
— Привет! — затараторила она. — Слушай, мы так быстро долетели, всего за четыре часа! Все в порядке, меня встретили, отвезли в гостиницу, поселили в отдельный номер. Номер, кстати, шикарный, с холодильником, с телевизором и даже с телефоном, представляешь? Слушай, Герман, Москва, оказывается, такая огромная! Мы столько ехали от аэропорта до гостиницы! И такая красивая! Особенно вечером, тут так здания здорово подсвечивают, обалдеть можно!
— Да-да, — бормотал я, просто чтобы не молчать. Ее звонок был как нельзя более некстати.
— Ну, а вы где ходите? — весело поинтересовалась Юлька. — Звоню домой, а там никто трубку не берет.
— Да мы тут со Светкой… — я судорожно придумывал, что бы такое сказать. — …к Андрею зашли…
— Ты с ума сошел? У вас ведь уже почти десять, ребенку давно спать пора!
— Да мы… Уже домой едем.
— Ну, то-то же! Ладно, дай мне Светку, я ей пожелаю спокойной ночи.
— Юль, она… Задремала там сзади…
— А, вот оно что! А то я все не могу понять, почему ты так странно разговариваешь.
— Да-да! — ухватился я за эту отмазку, как утопающий за соломинку. — Боюсь ее разбудить.
— Ну ладно, целую вас! И тоже пойду спать, завтра у меня трудный день.
Беседуя с Юлькой, я ни на секунду не переставал шарить глазами по темным углам двора, выискивая знакомый матросский воротничок-капюшон Светкиного платьица. Но тщетно, девочки нигде не было видно. А едва закончился разговор с женой, как телефон опять засветился и снова заиграл мелодию из «Кармен». Я взглянул на экран, чтобы определить номер звонившего, и удивился странной надписи «скрыт». -Да?!
— Куда это ты сейчас звонил? — спросил странный глуховатый голос.
— А вам какое дело? Кто вы?
— Такое дело, что твоя девчонка у нас. И не вздумай звонить в милицию, если хочешь получить ее назад живой и здоровой.
Я застыл на месте, чувствуя, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Раньше со мной такое случалось только в кошмарных снах.
— Слушай меня внимательно! — продолжал странный голос. — Девчонке твоей сейчас — я подчеркиваю: сейчас! — мы ничего плохого не сделаем.
— Сволочи! — вырвалось у меня.
— Тихо-тихо. Не зли меня, это не в твоих интересах. Твое дело — ждать наших дальнейших указаний. А потом, конечно, исполнять их. И знай, что мы наблюдаем за каждым твоим шагом. Мы люди серьезные. Сунешься к ментам или другую какую-нибудь глупость выкинешь, частного детектива там вздумаешь нанять или еще что — пеняй на себя. Не удивляйся потом, если получишь свою Светку обратно по частям, в разных посылках.
Он довольно засмеялся, будто сказал что-то очень остроумное. Я задохнулся.
— Судя по тому, как ты пыхтишь, ты меня понял. Ну вот и веди себя хорошо, мальчик. Никому ничего не говори. Повторяю для тех, кто туго соображает: никому и ничего. Ведь тебе очень дорога твоя дочь, не правда ли? — На том конце не стали дожидаться моего ответа-в трубке раздались короткие гудки.
Не знаю, сколько еще времени я провел в темном колодце двора со старым каштаном посередине. А когда очнулся, то увидел, что так и стою, сжимая в руке сотовый, около своего «Форда», в салоне которого все еще горит свет. Аккумулятор, наверное, вот-вот сдохнет. Я машинально сунул в карман телефон, открыл машину, выключил лампочку, запоздало включил сигнализацию. Ноги сами понесли меня уже в знакомый подъезд, вверх по лестнице, к высокой двери с медной табличкой: «Профессор Збигнев Бартошинский».
Регина открыла не сразу и предстала передо мной во всей красе: нога от колена перемотана бинтом, руки перепачканы йодом и зеленкой, рыжие волосы растрепаны — видно, что лежала.
— Ты! — радостно воскликнула она. — Вернулся?! Неужели уже успел соскучиться?
Но при одном взгляде на меня она, очевидно, сразу поняла, что мне сейчас не до шуток.
— Герман, что случилось? На тебе лица нет!
— Регина, у меня дочь украли… Только что… — я никак не мог перевести дыхание.
— Господи, да что ты такое говоришь! Она, наверное, просто вылезла из машины и убежала куда-нибудь. Ты хорошо искал?
— Я хорошо искал. А потом мне позвонили и сказали, чтобы я не искал.
