– Геня, я вас обожаю, Геня, вы открыли мне мир настоящей Еды…
– Геня, ваш последний рецепт – настоящий прорыв!
Я машинально отвечаю поклонникам и думаю – пусть количество рецептов имеет предел (как запасы нефти), зато мы, русские, находимся в привилегированном положении по отношению к заевшимся иностранным гурманам. Уж слишком долго нас держали на пельменях и селедке под шубой. Только сейчас мы начинаем познавать великую мировую кухню и понимаем, что…
…мы понимаем, что в кабинет опять влетел П.Н. На этот раз один влетел, к счастью, если не считать великих мыслей, клубящихся вокруг него даже в самые деликатные моменты. Мне иногда мерещится, будто я вижу эти мысли – они похожи на очень активных упитанных сорокалетних тетенек, какие часто работают старшими менеджерами.
П.Н. – Павел Николаевич Дворянцев, главный гурман и самый известный медиамагнат нашего города и прилегающей области. Человек, открывший Геню Гималаеву и сделавший ее звездой, прошу прощения, экрана (из штампа слов не выкинешь). Убежденный – мамой, в далеком детстве, – холостяк. Мужчина, который становится краше с каждым годом, хотя, возможно, это у меня с каждым годом все ниже валится планка. П.Н. понравился мне в первую секунду знакомства, когда он точно так же влетел в кафе и его тогда еще длинные волосы фамильярно трепал сквозняк…
П.Н. давным-давно исполнилось сорок пять, но он столь трогательно скрывает сей безрадостный факт, что ни у меня, ни у других сотрудников не хватает духу признаться, будто мы о нем тоже знаем. Мы старательно делаем вид, что не замечаем ни морщин, ни седых волосков, коварно отсверкивающих в поредевшей шевелюре, ни брюшка, мило обрисованного темным джемпером. П.Н. хорошо улыбается, но часто – и громко, как оглохший прапорщик! – орет на провинившихся (эхо летит по этажам, и все здание прижимает уши), и еще он часто ужинает вместе со мной.
Ночевать он у меня не ночует: П.Н., мой босс и вдохновитель, так и не стал моим любовником. Тем не менее в трудовом коллективе лишь у меня имеется право говорить с П.Н. естественным тоном.
– Я доволен, – сказал П.Н. и плюхнулся в кресло, скинув на пол мою сумочку. Правда, тут же извинился и поднял.
– Я доволен! – настойчиво повторил мой гость (он же – мой хозяин, если называть вещи своими именами). Судя по всему, он ждал ответной реплики. Ну нате вам.
– И чем именно ты доволен? – забыла сказать, что я говорю П.Н. «ты» и до сих пор не могу к этому привыкнуть.
– Геня, ты бы посмотрела ее резюме – она училась в Лондоне, в Италии, работала в Каталонии. А какие рецепты! Я чуть картинки не сожрал!
Нет, он не издевался, мой П.Н. Он, как все прочие известные мне мужчины, не удосуживался взглянуть на ситуацию пристально, предпочитая планетарный масштаб. Вот сейчас он скажет: «В интересах канала…»
– В интересах канала, – не подвел П.Н., – мы просто обязаны взять эту девочку. Для начала я отдам ей «Сириус-шоу», а там посмотрим. Ну, Геня, друг мой, ты и так зашиваешься, тебе некогда творить по-настоящему. А помнишь, кое-кто книгу хотел написать?
– Я и так ее пишу, – сказала я. – Уже вступление готово и полторы главы.
– Кстати, Катя тоже собирается написать книгу, – сообщил П.Н. – Еще бы, молчать с таким опытом – грех.
Нет, он все же издевался.
– Ужинаем в восемь?
П.Н. свернул губы в цветочек – он всегда так делает, если ему что-то не нравится: соус, или рейтинг, или человек…
– Сегодня я обещал маме поужинать дома.
Дома? С мамой?! Берта Петровна, разумеется, милейшая старушка, но готовить она, по ее же собственному признанию, за долгую жизнь не научилась. Ах, как нахваливала Берта Петровна мой форшмак… Как плакала в телефонную трубку и благодарила, что я вернула ее в далекое одесское детство… «Кстати, Геничка, смогли бы вы сделать для меня при случае хотя бы баночку икры из синеньких?»
Нет, Берта Петровна здесь ни при чем. Под кодовой кличкой «мама» в сегодняшнюю ложь вовлечена другая особа.
П.Н., повторюсь, – мой босс и главный дегустатор моей кухни, но он мне не любовник и не муж. Стало быть, волен ужинать где и с кем угодно, а все мои планы и покупки не имеют значения.
Я почувствовала, как сильно устала сегодня. Не хотелось его уговаривать. Не хотелось даже готовить! П.Н. буркнул что-то ободряюще прощальное и закрыл за собой дверь.
…Я родилась в начале 70-х, когда в продуктовых магазинах царил гастрономический кризис: пустые витрины украшали пирамиды гнусных консервных банок с несъедобным содержимым, сгущенку и тушенку изредка давали по карточкам (эвфемистично названных талонами), а в молочный магазин задолго до рассвета выстраивалась драконоподобная очередь. Родители мои относились к еде по-спартански: «Когда мне хочется есть, я кидаю в себя что-нибудь, и привет», – говорит отец. Иное дело – чай с сигаретами. По этой части и мама, и папочка прежде были выдающимися специалистами. Сожалели, наверное, что ребенок был не в состоянии оценить прелесть такого рациона.
Мама, подозреваю, в молодости неплохо готовила, но с годами ее талант усох до навыка стремительного («Ай, да отвяжитесь!») приготовления двух-трех фирменных блюд. Почти все то же самое готовилось в домах моих подруг, соседей и большей части населения СССР: фирменное мясо по-французски, запеченное с сыром в духовке, фирменный винегрет и фирменный яблочный пирог «шарлотка». Папа порой вспоминал о молочных киселях и морковных пирогах бабушки, но вспоминал спокойно, без экзальтации. Он никогда не жаловался ни на жизнь, ни на спутников в этой жизни. Почти все они, включая маму, были инженерами. И до переезда в старообрядческую деревню Пенчурка папа вообще не судил людей и не лез к ним с проповедями.
Все же мама лет десять подряд выписывала журнал «Работница», где из номера в номер мелким красивым шрифтом печатались рецепты хитроумных блюд, выдуманных изобретательными работницами из Москвы и работницами из Свердловска, работницами из неведомого мне Комсомольска-на-Амуре и прочих мифических городов. Я читала эти рецепты, как стихи, – и заучивала наизусть, будто знала, как они пригодятся: торт «в клеточку» (от инженера, как сейчас помню, технолога Е.Демаковой), облепиха в сахаре от кулинара И.Грушевского… Где вы сейчас, И.Грушевский и Е.Демакова?..
Две случайно поселившиеся в доме кулинарные книги – «Домашнее приготовление тортов, пирожных, пряников, пирогов» и «Книга о вкусной и здоровой пище» – следовали в моем личном хит-параде сразу за «Мушкетерами» и «Холмсом», а ведь по-настоящему хорошо в моем детстве готовили лишь два человека – далекий узбекский гость дядя Рустам и родная бабушка Ксения Петровна, ба Ксеня.
Дядя Рустам приезжал в гости каждый год – и в первый же день отправлялся на базар за бараниной (тоненький длинный рис, желтая морковь и зира прибывали вместе с ним из Узбекистана). Родители заранее созывали гостей «на плов», дядя Рустам закрывался на кухне, молился и потом только начинал священнодействовать – всегда в одиночестве. Однажды он позвал на кухню меня.
Сейчас, взрослым умом, я понимаю, что дядя Рустам хотел передать мне – единственному человеку в нашем доме, питавшему искренний интерес к недуховной пище, – бесценный секрет приготовления настоящего узбекского «палова». Но тогда я, дурочка, растерялась и отговорилась. Не хотелось учиться готовить плов: намного интереснее было читать рецепты и воображать, как из-под моих рук появляются – сами собой – съедобные шедевры.
С тех пор дядя Рустам и не заикался о том, чтобы научить меня пловоделию. И я всю жизнь об этом жалею. И помню великий и славный момент, когда только что сотворенный плов вносился в комнату, как знамя победившего полка. Междометия гостей со всех волостей – самые сообразительные успевают нагрузить тарелки распаренными чалмами душистого чеснока, которого на всех никогда не хватает, и аромат плова летит по квартире, как гонец с прекрасным известием… Большинство нынешних знакомых – даже в кулинарной среде – готовят вместо плова рисовую кашу с мясом. Не могу простить себе (точнее, девочке, которой была, – у нас с ней нынче так мало общего, что я не могу всерьез считать ее собой), что не стала учиться тайнам узбекской кухни.
Вот почему за ба Ксеней – повзрослев – я старалась записывать. И самым первым был записан рецепт блинов – тоненьких и очень больших, таких я ни у кого не видела. Сейчас именно эти блины – мой главный козырь в мучных состязаниях, которые устраивают на Масленицу.
Вообще, соревнования, объединенные темой «Кто у нас здесь вкуснее всех готовит?», простегали нашу жизнь слева направо и с ног до головы красной нитью. Первое условие для тех, кто возжелает устроиться к нам на работу, – уметь готовить, и готовить вкусно! У нас даже компьютерщики способны накормить десять человек одной рыбой. А какие пончики жарит бухгалтерша! Единственный человек, не прикасающийся к продуктам и навеки застолбивший себе место «по ту сторону тарелки», – наш главный едок и директор П.Н.
