Сестры, или, если уж на то пошло, двойняшки, даже самые лучшие друзья, проходят через этапы острой конкуренции, хотя зачастую она скрывается — даже друг от друга. Но Роз видела, как страдала подруга, когда у нее — Роз — грудь выросла на целый год раньше, чем у самой Лил, не говоря уж о других признаках взросления, и щедро утешала и успокаивала ее, понимая, что ее собственную зависть по поводу подружки время не вылечит. Она мечтала быть такой же стройной и подтянутой, как Лил, которая подбирала себе наряды с необычайной легкостью и вкусом, в то время как Роз — недоброжелатели, конечно, — называли пухлой. Ей приходилось следить за питанием, а Лил могла наслаждаться всем, что пожелает.
Довольно скоро они вошли в подростковый возраст, спортивная Лил преуспевала во всех видах, а Роз играла большие роли в школьном театре и смешила людей — открытая, крупная, энергичная, громкоголосая: теперь они так же прекрасно дополняли друг друга, как и когда были похожи как две капли воды: «Их не отличить».
Обе пошли в университет: Лил — ради спорта, Роз — ради театра; там они тоже остались лучшими подругами и делились друг с другом своими достижениями, их соперничество проходило легко, зато близость была такой, что двух девушек все равно принимали за единое целое, несмотря на то что занимались они совершенно разными вещами. Вокруг них не бушевали страсти, не разбивались сердца, никого не душила ревность.
А потом, когда университет был окончен, они вышли во взрослый мир, а традиции в их краях были таковы, что девушки вступали в брак рано. «Тебе двадцать, и ты еще не замужем!»
Роз начала встречаться с Гарольдом Стразерсом, который был ученым и немного поэтом; а Лил познакомилась с Тео Вестерном, владельцем магазина спортивного оборудования и одежды. Он преуспевал. Мужчины поладили — женщины об этом позаботились, и свадьбы сыграли одновременно.
Пока все шло хорошо.
Наши мелкие золотые рыбки превратились в прекрасных молодых женщин, у одной свадебное платье было похоже на белую лилию (у Лилиан), а у Роз — на серебряную розу. Так написали на модной странице одной крупной газеты.
Каждая семья жила в своем доме на улице, ведущей к морю, неподалеку от того плевка суши, на котором стоял «Бэкстер». Тогда эта улица не интересовала никого, кроме художников, а, как гласит закон, если хотите знать, станет ли район популярным, следите именно за ними, за этими первыми ласточками, — место, куда они съезжаются, вскоре станет престижным. Лил и Роз поселились через дорогу друг от друга.
Лил была чемпионкой по плаванию, ее знали на всем континенте и за рубежом, а Роз не только играла в спектаклях и пела, но уже и сама ставила пьесы, готовила собственные программы и спектакли. Обе женщины были очень заняты. Однако, несмотря на все это, Лилиан и Тео Вестерн объявили о рождении сына Иена, а неделю спустя у Розанны и Гарольда Стразерс появился Томас.
Это были белокурые милые дети, и люди говорили, что они — как братья. На самом деле Том был крепким мальчишкой и легко смущался от бурных чувств своей матери, а Иен — тонким, нахальным, «трудным» ребенком, чего о Томе вообще сказать было нельзя. Иен плохо спал, иногда его мучили кошмары.
Они проводили выходные вместе и ездили в отпуск как одна большая и счастливая семья, как пела Роз, мужчины могли вместе ходить в горы или на рыбалку, в походы. Мальчишки всегда остаются мальчишками, как говорила та же Роз.
Так все и шло, а все нежеланное задвигалось подальше. «Если не сломано, то и чинить не надо», — повторяла иногда Роз. Она беспокоилась за Лил по причинам, которые станут ясны позднее, но не за себя. У Лил могут быть проблемы, но не у нее, не у нее с Гарольдом и Томом. Все шло просто расчудесно.
А потом это и случилось.
Сцена: супружеская спальня, мальчикам тогда было лет по десять. Роз лежала, растянувшись на кровати, Гарольд сидел на подлокотнике кресла и смотрел на жену с улыбкой, но решительно. Он только что сообщил ей, что ему предложили профессуру в университете другого штата.
— Ну, наверное, ты сможешь приезжать по выходным, или мы к тебе, — сказала Роз.
Это было вполне в ее духе, игнорировать угрозу — несомненную! — ее браку, но муж коротко и холодно посмеялся и после паузы ответил:
— Я хочу, чтобы и вы с Томом переехали.
— Отсюда? — Роз села и встряхнула все такие же белокурые, но теперь уже вьющиеся волосы, чтобы получше его рассмотреть. — Переехать?
— Почему бы тебе не признаться? Ты не хочешь расставаться с Лил, в этом же дело?
Роз в наигранном ужасе прижала к груди обе ладони. Хотя она и на самом деле была удивлена и возмущена:
— Ты на что намекаешь?
— Я не намекаю. Я говорю прямо. Это может показаться тебе странным… — Такая фраза обычно характерна для начала ссор. — Я хочу, чтобы у меня была жена. Настоящая.
— Ты с ума сошел?!
— Нет. Хочу кое-что тебе показать, — он достал коробку с пленкой. — Роз, пожалуйста. Прошу. Пойдем в соседнюю комнату, посмотрим.
Роз поднялась с кровати, весело изображая недовольство.
Она была почти голая. С глубоким вздохом, предназначавшимся небесам или некоему беспристрастному наблюдателю, она надела розовый пеньюар с перьями, который стянула из гардероба театра для какой-то пьесы: ей казалось, что он просто создан для нее.
Роз села напротив участка белой ничем не заставленной стены.
— Интересно, что же ты затеял, — дружелюбно проговорила она. — Гарольд, балбес ты великовозрастный. Ну же, серьезно, я тебя спрашиваю!
Гарольд запустил пленку с домашним видео. Это были они — четверо, два мужа, две жены. Они вернулись с пляжа, женщины в парео поверх бикини. Мужчины еще в плавках. Роз с Лил сели на диван, на тот самый, на котором она сидела сейчас, а мужчины — на стулья с жесткими спинками, подавшись вперед. Женщины разговаривали. О чем? А это важно? Они смотрели друг другу в глаза, что-то энергично объясняя. Мужья старались вклиниться в беседу, присоединиться к ним, но женщины их буквально не слышали. Гарольд, а потом и Тео разозлились, повысили голос, но их все равно не услышали, когда мужчины наконец настойчиво закричали, Роз вскинула руку, чтобы присмирить их.
Роз вспомнила этот разговор — только что. Тема была незначительная. Мальчикам предстояло поехать к какому-то другу на выходные. Родители обсуждали. Не более того. То есть обсуждение вели матери, а отцам там и места как будто не было.
Когда мужчин заткнули, они лишь молча смотрели, обмениваясь взглядами. Гарольд был недоволен, а по жестам Тео читалось: «Женщины, что с них взять?»
А потом, бросив эту тему — мальчишек, — Роз продолжила: «Просто обязана тебе сообщить…», наклонилась к Лил и, неосознанно перейдя на шепот, сказала ей что-то, совершенно неважное.
Мужья все смотрели, Гарольд с напряженной иронией, Тео заскучал.
И так далее. Пленка крутилась и крутилась.
— Ты снял это, чтобы подловить меня? Ты все подстроил, чтобы мной манипулировать!
— Нет, ты разве не помнишь? Я снимал мальчишек на пляже. Ты взяла у меня камеру и сняла меня с Тео. А потом он сказал: «А как же девочки?»
— А…
— Да. И только просмотрев запись вчера, в общем-то я увидел… я не то, чтобы удивился. Ведь так у нас всегда. Вы с Лил вместе. Постоянно.
— Ну и что ты хочешь этим сказать? Что мы лесби?
— Нет. Не хочу. Да и если так — какая разница?
— Я просто не понимаю.
— Секс, естественно, особого значения не имеет. В сексе у нас все более чем нормально, но отношения у тебя не со мной.
Роз села, чувства скручивали ее узлом, она заломила руки, слезы готовы были пролиться.
— Так что я хочу, чтобы ты переехала со мной на север.
— Да ты спятил!
— Ох, я знал, что ты откажешься, но могла хотя бы сделать вид, что готова это обдумать.
— Ты хочешь развестись?
— Вообще-то нет. Но если бы нашлась женщина, для которой я был бы на первом месте, то…
— Тогда-то «да»! — воскликнула она наконец, расплакавшись.
— Ну, Роз… Не думай, что я не переживаю из-за этого. Ты мне дорога, ты же знаешь. И я буду дико по тебе скучать. Ты мне как друг. И вряд ли мне будет с кем-то так же хорошо в постели, это я тоже осознаю. Но здесь я чувствую себя тенью. Я не так уж важен. И все.
Теперь пришел его черед смахнуть слезу, закрыть глаза руками. Он вернулся в спальню, лег на кровать, она — рядом с ним. И они принялись утешать друг друга.
— Гарольд, ты сошел с ума, ты же это понимаешь? Я тебя люблю.
— Роз, я тебя тоже люблю, не думай, что не люблю.
Потом Роз позвала Лил, и они вдвоем посмотрели видеозапись, молча, до самого конца.
— Вот поэтому Гарольд хочет уехать, — заключила Роз, рассказав подруге вкратце о случившемся.
— Не понимаю, — ответила Лил, морща лоб. Она была крайне серьезна, да и Роз тоже, но при этом она улыбалась и злилась.
