– Тебе лучше проведать ее. Все это как-то не похоже на Санди, – только и сказала Тереза.
По дороге Денни объяснил дочери, что ему нужно уехать на пару дней, и Молли тут же засыпала его вопросами:
– Папочка, а почему я не знаю тетю Санди?
– Она переехала в Калифорнию еще до твоего рождения. – Глянув в зеркало заднего вида, он увидел, как Молли наморщила лобик.
– Почему она не едет в гости?
Сам он много раз задавался тем же вопросом.
– У нее очень много работы.
Скрестив руки на груди и глядя в окно, Молли некоторое время обдумывала ответ.
– Если б у меня были братья, я бы к ним в гости ездила.
Денни решил промолчать.
– Папочка!
– Что?
– Ты утром дедушке таблетки дал? Мамы рядом нет, а я не хочу, чтобы он забыл.
– Да, малышка, я дал ему таблетки.
– И расписание Шейна проверил?
Про это он забыл.
– Ну да. Не волнуйся.
Оставшуюся часть пути она потратила на рассказ про мальчика в их группе, который «все нервы детям измотал», потому что никак не мог спокойно усидеть на занятии по чтению. Молли старалась подсказать ему, что надо делать, но мальчик ее не слушал.
Большинство родителей притормаживали у обочины и смотрели из машины, как дети идут внутрь здания, но Денни как обычно припарковался и пошел вместе с Молли. Как только они вышли из машины, она взяла его за руку. Если бы он мог, то остановил бы время и целый день слушал бы ее бесконечное лепетание про мечты о творчестве и планы на каникулы. Дойдя до крыльца, он присел и обнял дочь.
Она отстранилась и наморщила нос.
– Как-то ты странно пахнешь, папочка. Как мальчишки, которые курят возле паба.
Господи, она все замечает.
Молли положила руки отцу на плечи.
– Может быть, когда ты вернешься, мы поедем домой?
Денни сдавило горло, он с трудом проглотил застрявший в горле комок.
– Было бы здорово, Моллс. Но мне кажется это правильно, что вы с мамой какое-то время поживете у тети Анджи и поможете ей.
Молли кивнула и закатила глаза:
– Ага-а. Ей это пойдет на пользу.
Они еще раз обнялись, обменялись уверениями в любви, и Денни смотрел дочери вслед, пока та, бегом одолев лестницу, не скрылась в школе.
Сейчас поездка к сестре была совсем некстати. Ему следовало остаться, встретиться с Уэлшем, обсудить очередной просроченный платеж. Надо убедиться, что больше ничто не мешает открытию их второго заведения. Если еще хоть что-то на новом месте будет не так, если им понадобятся еще какие-то неожиданные расходы, его бизнес пойдет ко дну. И он потеряет не только свое дело, но, скорее всего, и семью.
* * *
Лос-Анджелес он прилетел около семи вечера и сразу из аэропорта поехал в больницу на такси: полчаса езды по шоссе и улицам города, в котором живет его сестра. Трудно было представить ее тут, среди тонущего в дымке бесконечно огромного мегаполиса. Если сестра искала нечто совершенно противоположное их родному городку с его десятью тысячами населения и деревенским духом, то она это нашла. Санди вполне могла бы стать жертвой убийцы или сама кого-то убить. Она всегда была до того ответственной, что порой это действовало ее близким на нервы. И произошедшее никак не вязалось с той Санди, которую он знал. А что, собственно, он знал о ней теперь? Все их разговоры были поверхностным обменом информацией, мигом вылетающими из памяти.
Она говорила лишь о том, что следует за своей мечтой.
Именно мечта привела Санди на Западное побережье. Ей всегда хотелось стать писателем, и шесть лет назад она подорвалась и отправилась в Лос-Анджелес, получив предложение поработать над созданием контента для сайтов в Интернете. Все, кто ее знал, удивились такому поступку. Она никогда не собиралась уезжать из Нью-Йорка, где жила вся ее семья. А семья у них, надо сказать, была тесно сплоченной.
Но больше всего их удивило, что она бросила Кейла. Друзья и родные даже предположить такого не могли. И уж конечно, Кейл не ожидал ничего подобного.
Такси доставило его к большому медицинскому комплексу «Синайские кедры»; еще несколько минут ушло на поиски терапевтического отделения. Дежурная отыскала имя Санди в компьютере, сказала, куда идти, и сообщила номер палаты, напомнив, что время посещения больных скоро закончится. Денни покатил свой чемодан на колесиках по широкому, почти безлюдному коридору. Он рассчитывал взять ключ от квартиры Санди, чтобы сэкономить на гостинице.
Дверь в палату была открыта, а внутри горел приглушенный свет. Денни поставил чемодан у окна и обернулся к сестре – у него перехватило дыхание.
Лучи закатного солнца ложились на спящую Санди; она казалась маленькой и беспомощной на раздвижной больничной кровати с опорными поручнями по бокам. Первое, что бросилось в глаза, – большая шина на ее левой руке над локтем. Руку она положила на подушку. Когда он перевел взгляд повыше, то, не сдержавшись, ахнул: «Господи Иисусе!» Все ее лицо покрывали пятна разных тонов темно-бордового, которые, как он знал по собственному опыту, скоро станут пурпурными. На нос был наложен белый гипс. Чем больше Денни всматривался, тем больше деталей замечал: мелкие порезы на щеках (предположительно от стекла), рваные раны на руках (некоторые проглядывали из-под повязки шины), слева ото лба глубокий порез, уже зашитый медиками. У сгиба локтя торчал катетер для внутривенных инъекций, а на пальце – датчик монитора сердечных сокращений.
Не отрывая взгляда от лица сестры, он опустился в пластиковое кресло возле койки. Обрывки воспоминаний рвались наружу, словно теннисные мячики из тренажера. Вот Санди в начальной школе, она бежит к нему вся в слезах, потому что Бобби Броуди задрал ей юбку. Денни с Кейлом заставили Бобби жестоко поплатиться за его проступок, и эта кара стоила всех родительских обсуждений и наказаний. А вот уже средняя школа: ее три дня выставляли из класса в коридор за то, что она ущипнула парня, назвавшего Шейна дебилом. Все это время Денни, Кейл и Джеки по очереди ее поддерживали, корча рожи и показывая большой палец сквозь стекло двери в класс.
Вспоминалось, какой она была хорошей спортсменкой, когда ходила на тренировки Hot Wheels, где мальчишки вовлекали ее в игры с мячом и катания на скейте. Как она скрещивала руки и выставляла бедро, если хотела защититься. Как на футбольных матчах команды Денни и Кейла кричала громче всех в группе поддержки или как проводила бесконечные часы, помогая Шейну.
Несмотря всю злость, Денни жутко скучал по ней. А может, его тоска по сестре и была частью его обиды? Он не знал ответа на этот вопрос.
* * *
Доктор Келли заглянул в палату через несколько минут, чтобы дать заключение. Его помятое лицо обрамляла копна седых волос. У Санди сломана рука, и завтра ей наложат гипс. У нее сотрясение средней тяжести, и это может вызывать непродолжительные головные боли или тошноту. Порезы на щеках и носу заживут, а вот от бокового пореза на голове останется шрам. Со временем пропадут и синяки, но прежде они станут еще хуже. Д-р Келли (отец порадовался бы, узнав, что дочь лечит врач-ирландец) посмотрит, как будет заживать рана на голове, но скорее всего он выпишет ее через два-три дня.
Когда доктор сказал, что уровень алкоголя в ее крови составлял 0,19 пункта, Денни совсем скис. Он предполагал, что показание будет запредельным, но не настолько же! Владелец паба, он отлично разбирался в уровнях содержания алкоголя в крови. При весе примерно пятьдесят четыре килограмма Санди, видимо, жахнула рюмок пять-шесть, а может, и больше – в зависимости от того, как долго она просидела в баре. Неужели так напиваться стало для нее нормой?
Денни уговорил медсестру позволить ему остаться в палате до позднего вечера; он подремывал на стуле возле койки сестры.
– Прошу простить, мистер Бреннан…
– Пожалуйста, зовите меня Денни.
Молодая брюнетка в голубом медицинском халате улыбнулась ему.
– Денни. Простите, но это против больничных правил.
