Макс принял душ, натянул на себя майку и шорты и осторожно, на цыпочках, вышел из их бунгало.
Было ещё очень рано и только-только начинало светать. Макс ходил вдоль береговой линии и размышлял о том, чем он может помочь Саре. Он видел, что с ней происходит и, что самое главное, он определенно точно знал этому все возможные причины. Гибель родителей, отъезд Меган, потерянная мечта.
Родителей было не вернуть. Несмотря на то, что это стало бы самым большим счастьем для неё, изменить эту трагическую часть её прошлого, он был не в силах, но он мог вернуть ей желание жить и мечтать. Да, он мог сделать это, он знал, как сделать это, и он был просто полным идиотом, если раньше не догадался об этом. Макс до щемящей боли в груди хотел вернуть ту Сару, которую он знал до того момента, пока она почти всё не потеряла: веселую, целеустремленную, мечтательную, чувственную.
Сейчас, перед ним была птичка с подбитыми крыльями, которая больше не может летать. Не может, потому что ей больно и одиноко.
Он хотел, чтобы она могла вновь ощутить себя счастливой.
Он просто обязан был помочь ей снова обрести себя, снова поверить в то, что жизнь прекрасна. Он обязан был показать ей, чего она может достичь. Должен был помочь ей заполнить ту душераздирающую пустоту, которая жила внутри неё. Макс твердо решил, что пойдет абсолютно на всё, приложит к этому максимум своих усилий и не остановится, пока она вновь не расправит свои крылья.
Следующие два дня пролетели как в тумане. Макс обдумывал свой план, связывался с нужными людьми и общался с ними, пока этого не видела Сара. В свободное от суеты время, они ходили по магазинам, веселились, наслаждались морем и ресторанами, дурачились и, казалось бы, совершенно не вспоминали о той ночи, когда чуть не совершили свою общую ошибку и того разговора, который практически лишил Сару привычного ей равновесия.
Конференция прошла на «ура». Розмари от всей души поблагодарила их за то, что они всё-таки прилетели, и потом они ещё весь вечер сидели в каком-то небольшом уютном ресторанчике.
Макс тогда ещё раз отметил про себя, что Сара превосходная актриса.
Сара и Розмари оживленно беседовали о том, как сильно им обеим нравится классическая литература. Они обсудили, наверное, все произведения Джейн Остин и сестер Бронте. Сам Макс, конечно же, слышал об их сенсационных романах, но сам никогда их не читал, да и вряд ли станет придаваться этим женским штучкам. Его больше увлекали произведения Дена Брауна, от которых, так же, не отрывалась и его сестра, и он любил книги Стивена Кинга, потому что этот парень писал то, что надо: ужасы, триллеры, мистику, фантастику. Конечно, была и драма, но главное, никаких соплей, которые так любили женщины. «Король ужасов», как прозвали Стивена Кинга, просто брал его за душу и, Слава Богу, все, с кем он был знаком, разделяли его мнение.
- Как продвигается ваш бизнес? – Кларк прервал его мысли.
- Отлично, - Макс встрепенулся, вспоминая о своем ресторане, - надеюсь, что очень скоро станет ещё лучше. Мы намерены расширяться.
- А моя жена намерена вам в этом помочь, - Кларк улыбнулся, - да, она никогда ещё так ничем не заинтересовывалась. Единственное, что всегда смущает её в клиентах, это их качества. Прежде всего, моя жена ценит честность и открытость, ну и, конечно же, доброту.
Макс напрягся.
- Конечно, я понимаю.
Карл немного усмехнулся и снова уставился в свою тарелку со стейком.
- Вы уже решили, как именно будете расширяться?
- Я планирую открыть ресторан в первую очередь в Италии. Я нацелен на развитие именно в Милане и в Риме.
Кларк понимающе кивнул.
- Вы уже решили, кто будет управлять рестораном в Италии? Ваша сестра?
- Нет, - Макс расплылся в улыбке, - Дженнифер ни в какую не хочет управлять рестораном, хотя, она с удовольствием согласилась принять непосредственное участие в его оформлении.
- Почему же не хочет? Мне казалось, это ваше семейное дело.
- Да, безусловно, но просто моя сестра считает, что у нее нет к этому способностей, и твердо настаивает на том, чтобы рестораном управлял тот, кому я больше всего доверяю, но не она. Она убеждена, что это не для такой женщины, как она.
Карл улыбнулся.
- Я не считаю, что она права, тем более, что у неё наверняка есть хватка Пирсов, поверьте, я сразу вижу человека, который далеко пойдет, - он немного помолчал, а затем снова улыбнулся, - мне стоит только посмотреть на свою жену, чтобы с удовольствием заключить, что, в большинстве случаев, именно женщины совершают такие сногсшибательные карьерные прорывы, которые нам, мужчинам, даже и не снились. Что бы не говорили, а женщины обладают не только прекрасной внешностью или только им присущей способностью создать теплый семейный очаг, но у них так же есть и то, чего порой не хватает нам – внутренняя сила и невероятная стойкость. – он посмотрел на Макса. – Я думаю, что ваша сестра прекрасно со всем справится.
Макс улыбнулся. Кларк Браун понравился ему сразу же, как только он его увидел. Этот высокий миловидный мужчина с иссиня-черными волосами, немного тронутыми сединой, создавал впечатление богатого нефтяного магната с невероятно добрым сердцем. В нем не было высокомерия, и Макс подумал, что этот человек мог бы стать прекрасным отцом.
Отцом.
У него снова защемило в груди. Его отец не был для него примером, он не чувствовал, что этот человек сможет хоть когда-нибудь стать для него хотя бы немного значимым. Не после того, что он совершил. Не после того, что пришлось пережить его семье. Вряд ли он сможет простить ему эти ошибки, пусть даже, все кругом и простили. Он не сможет. Он не помнит того момента, когда в последний раз он мог бы подумать: «Да, на этого человека я могу положиться, да, я с гордостью могу назвать его своим отцом». Кларк что-то говорил, только вот Макс уже его не слышал.
- Отец! Отец, нам нужна твоя помощь! – маленький мальчик лет двенадцати влетел в комнату, при этом, тяжело дыша.
Мужчина, обросший щетиной, лежал на кровати. Его рубашка была измята и расстегнута, джинсы были грязными и он отвратительно пах ещё свежим алкоголем.
- Отстань, Макс. – мужчина простонал, схватившись за голову.
- Но мама…
- Отстань, я тебе говорю! Что там может быть такого, что без меня не обойтись? – он прорычал это и грозно посмотрел на сына. – Что?!
- Ты нам очень нужен! Отец, без тебя никак!
- Маленький засранец! – мужчина приподнялся на постели и спустил ноги вниз. – Ну, смотри мне, если ты поднял меня понапрасну! Я выпорю тебя ремнем!
В глазах мальчика отразился страх, но он не показал этого. Он молча выбежал из комнаты, ведя за собой своего отца, единственного отца, который у него был. Он знал, что может снова получить свою ежедневную дозу, которой отец постоянно его награждал. Только он не мог понять за что. Ведь других мальчиков, его друзей, их не бьют, и он это знал. Тогда почему же отец постоянно его бил? Что он делал не так?
- Что случилось?!
Маленькая девочка плакала, сидя на полу, а женщина прижимала её к себе и медленно раскачивала. Она подняла свои большие глаза и посмотрела прямиком на мужа.
- Я упала и порезалась, Стен, а Джен очень перепугалась.
- И это все?! – он кричал, - Жить то будешь?
- Я повредила ногу и поранила её, там…
- Я спросил, будешь ли ты жить?
- Да… я думаю…
- Отлично! – он прервал жену и повернулся к мальчику. – Ты что, из-за этого вытащил меня из кровати? Из-за этого, я тебя спрашиваю? Паршивец! Кого я воспитал!
И не успел мальчик ничего ответить, как Стенли занес свою руку вверх и со всей возможной силой, которая была у него в этом состоянии, ударил его по лицу. Мальчик, не выдержав, такой силы, упал на пол. Его лицо покраснело и заполыхало, в глазах потемнело, но он не сказал ни слова. Ни слова упрека. Он не стал плакать, хотя слезы так и намеревались вырваться из глаз. Он просто лежал и пытался поймать ртом воздух, которого не хватало в его легких. Он отчаянно пытался не провалиться в темноту, которая уже намеревалась забрать его с собой. Он не смог разобрать слов, которые посыпались на него потом, но как только искры в глазах начали проходить, он смог, наконец-то, встать на ноги. Он видел испуганные глаза его матери, которая была сейчас слишком слаба, чтобы подняться, и глаза маленькой сестренки, которая вовсе не понимала, что происходит. Но плакала потому, что чувствовала боль, чувствовала, что в этой семье много боли.
