Я вспоминаю рассказ Ронни про то, как Тиффани лишилась работы, и холодею от ужаса.
— Вопрос номер один, — начинает отец. — Сколько пасов Макнабба в матче против «Сэйнтс» приведут к тачдаунам?
С трудом верится, что я в самом деле ужинаю с отцом. Мама наматывает спагетти на вилку и улыбается мне. Даже подмигивает. Поймите меня правильно, я рад, что мамин план сработал, рад сидеть за одним столом с папой, даже разговаривать с ним, — и особенно рад тому, что у родителей снова любовь. Но я же знаю отца. Всего одно поражение, и он снова примется брюзжать — вот чего я боюсь. Я беспокоюсь за маму. Но не отступать же.
— Десять тачдаунов, — отвечаю я.
Папа улыбается, закидывает в рот маленькую сосиску, с энтузиазмом жует и поворачивается к матери:
— Пэт говорит, десять тачдаунов!
— Может, одиннадцать, — добавляю просто потому, что верю в лучшее.
— Вопрос номер два. Сколько тачдаунов принесет команде Хэнк Баскетт, этот новичок, который и в драфте-то не участвовал, но уже наделал шуму?
Прекрасно помню, что по результатам пяти игр на счету у Баскетта всего один тачдаун, но, раз уж моя семья сегодня настроена на чересчур оптимистичный лад, решаю подыграть:
— Семь.
— Семь? — переспрашивает отец с улыбкой.
— Семь.
— Он говорит семь, Джини. Семь! — Отец снова поворачивается ко мне. — Вопрос номер три. В которой четверти квотербек Дрю Бриз получит сотрясение мозга оттого, что первоклассная защита «Иглз» постоянно валит его на землю и не дает уйти с мячом с линии розыгрыша?
— Хм… Это сложный вопрос. В третьей четверти?..
— Ответ неверный! — восклицает отец, качая головой с притворной досадой. — Правильный ответ — в первой четверти. Вопрос номер четыре. Когда ты наконец приведешь домой эту бабу, с которой все время бегаешь? Когда познакомишь отца со своей подружкой?
Закончив задавать вопрос номер четыре, папа отправляет в рот порцию спагетти и, причмокивая, жует. Не дождавшись моего ответа, он поднимает левую руку и чертит указательным пальцем невидимые круги, подбадривая меня: давай, говори.
— Ты видел, что Пэт нашел свои свадебные фотографии и развесил по всей гостиной? — вмешивается мама.
Ее голос слегка дрожит.
— Джейк мне сказал, что ты уже остыл к Никки, — говорит отец. — Сказал, ты теперь увлечен этой Тиффани. Нет?
— Можно я выйду? — спрашиваю маму, потому что шрам просто горит, и, если не начну колотить себя по лбу, я, наверное, взорвусь.
Мама кивает, и в ее глазах я читаю сочувствие, за которое ей благодарен.
Я тренируюсь несколько часов, пока не стихает желание бить себя.
Надев новую майку со светоотражателями, купленную недавно мамой, выхожу на улицу и бегу в потемках.
Я собирался прочитать письмо Тиффани сегодня вечером, после семейного ужина, которого с такой радостью дожидался, но теперь все переменилось. Если открою письмо сейчас, то пойду против правил, которые Тиффани доходчиво разъяснила две ночи назад. Вчера я уже почти заглянул в конверт, потому что был в отличном настроении, но все же не решился: сорок восемь часов еще не прошло.
На бегу я стараюсь думать о Никки и об окончании времени порознь — от таких мыслей всегда становится лучше. Я воображаю, что Бог решил заключить со мной пари и, если буду бежать достаточно быстро, Он вернет мне Никки, так что последние две мили из десяти я одолеваю на пределе сил, сам диву даюсь — еще ни один человек так не бегал. Я будто слышу голос Бога, Он велит последнюю милю пробежать меньше чем за четыре минуты; это почти невозможно, но ради Никки я готов попытаться. Несусь еще быстрее и уже в квартале от дома слышу, как Бог начинает обратный отсчет: «Пять — четыре — три — два…» И когда Бог говорит «один», моя правая нога опускается на первую из плит, которыми выложена дорожка к дому: я успел. Вернулся до того, как Бог сказал «ноль». Я счастлив, до невозможности счастлив.
Поднимаюсь к себе по лестнице, вижу, что дверь в родительскую спальню закрыта. Приняв душ и юркнув под одеяло, достаю из-под матраса письмо Тиффани. Делаю глубокий вдох. Открываю и читаю. И после первых же набранных на компьютере страниц меня захлестывают противоречивые чувства и острые желания.
Пэт,
прочти от начала до конца! Не принимай никаких решений, пока не прочтешь все письмо целиком! Читай его только в одиночестве! Не показывай никому! А как дочитаешь, сразу же сожги!
У тебя бывало ощущение, будто ты живешь на пороховой бочке и высекаешь искры?
Так вот, вернуть Томми было не в моих силах, и неспособность смириться с его смертью мучила меня целых два года — а потом в моей жизни появился ты. Почему? Сначала я подумала, Бог посылает нового мужчину, чтобы Тот заменил мне Томми, и пришла в ярость, потому что Томми нельзя заменить (без обид). Но затем я прислушалась к тому, как ты говорил о Никки, и поняла: Бог хочет, чтобы я помогла тебе поскорее закончить твою разлуку. В этом моя миссия. И я стала думать, как тебе помочь. «Как так? — спросишь ты меня. — Что же мой друг Тиффани может сделать для того, чтобы завершилось время порознь?»
Что ж, я начну с того, что, скорее всего, приведет тебя в бешенство.
Готов, Пэт? Держись крепче.
Я регулярно разговариваю с твоей Никки по телефону. Каждый вечер в течение последних двух недель. Номер мне дала Вероника — она снабжала Никки сведениями о тебе, всем, что узнавала из разговоров Ронни с твоей матерью, с тех самых пор, как тебя поместили в психиатрическую лечебницу. Оказывается, твоя семья добилась для Никки запрета на получение информации о тебе; это удалось потому, что Никки развелась с тобой вскоре после твоей госпитализации. Знаю, что эта новость наверняка причинит тебе сильную боль. Прости, но теперь лучше называть вещи своими именами.
Что ж, идем дальше. А дальше тоже все плохо. Никки смогла получить развод, потому что ты совершил преступление, о котором ничего не помнишь. (Я не буду говорить, какое именно преступление, так как ты, похоже, нарочно вытеснил связанные с ним воспоминания из своего ума, — скорее всего, ты просто не готов пока совладать с пугающей реальностью. Мы с доктором Лайли, моим психотерапевтом, считаем, что ты вспомнишь свое преступление, когда будешь психически и эмоционально к этому подготовлен.) Никки получила развод и все твое имущество в придачу, а взамен кто-то отказался от обвинений. Разумеется, в результате этой договоренности тебя отправили в психушку на неопределенное время «для восстановления здоровья». Ты на все согласился, и твой психотерапевт, доктор Тимберс, засвидетельствовал, что решение ты принял, «находясь в здравом уме». Однако вскоре после того, как тебя навечно упекли в дурдом, ты потерял память, а вместе с ней и рассудок.
Я это вовсе не со зла рассказываю — совсем наоборот. Не забывай, что мне Бог наказал помочь тебе закончить время порознь. Так вот, похоже, Никки очень хотела связаться с тобой. Она скучает. Это не означает, что она желает снова стать твоей женой. Я не хочу вводить тебя в заблуждение. Она все еще помнит, что ты совершил то преступление. И еще она немного боится тебя — боится, что ты можешь быть зол на нее, захочешь поквитаться. Но она была замужем за тобой много лет, и ей хочется, чтобы у тебя все было хорошо, может быть, она даже не против дружбы. Я сообщила Никки о твоем желании помириться. Говоря начистоту, ты хочешь этого гораздо сильнее, чем она. Но невозможно предугадать, что случится, если вы снова начнете общаться.
Есть две проблемы. Первая: после того как ты совершил преступление, Никки добилась, чтобы суд запретил тебе приближаться к ней, так что формально ты вообще не имеешь права на какие бы то ни было отношения. Вторая: твои родители — от твоего имени и, вероятно, в отместку — добились аналогичного судебного запрета для Никки, на том основании, что всякая попытка контакта с ее стороны якобы поставит под угрозу твое душевное здоровье. Так что она тоже не имеет права поддерживать отношения с тобой. Тем не менее Никки готова общаться хотя бы для того, чтобы загладить вину за прошлое. А ее вина очевидна. В конце концов, она прибрала к рукам все, что у тебя было, а ты на несколько лет попал в психлечебницу.
Ладно, ближе к делу. Предлагаю себя в качестве посредника. Вы можете общаться через меня, и тогда проблем не возникнет. Ты можешь писать Никки письма — по одному раз в две недели. Я берусь читать их ей по телефону, а она сможет диктовать ответы, тоже по телефону, я буду набирать их на компьютере, распечатывать и передавать тебе.
Пэт, мы с тобой друзья, и наша дружба немало значит для меня. При всем при том ты должен понимать, что я многим, рискую, делая такое предложение. Если примешь его, я попаду в довольно щекотливую ситуацию с точки зрения закона, и сама наша дружба окажется под угрозой. Нужно добавить, что я не собираюсь оказывать посреднические услуги за просто так — я предлагаю сделку.
