– Слава богу. Ну, конечно же, ты модель. Джинс И-берк. Знаешь её?
– Лично?
– О, небеса! Разумеется, не лично. Она была актрисой в шестидесятые годы. На последнем дыхании[25]. Джин Сиберг!
– О! Джин Сиберг!
– А! Так ты знаешь её?
– На самом деле, нет.
Она вздыхает очень, очень глубоко.
– Это долгий разговор. Ты ведь не выступаешь сегодня?
– Что, здесь? Нет, у меня даже нет пропуска.
Её глаза расширяются.
– Превосходно!
Твердой рукой она подхватывает меня под локоть и проводит через дверь охранной будки на другую сторону арки. Здесь заметно тише. Сейчас она выглядит менее сумасшедшей.
– Утончённое лицо. Убийственная прическа. Сейчас ты напоминаешь мне Джин, но есть много других… Шинейд. Эгги. Разумеется, Эгги… Но ты уникальна. И такая юная. Сколько тебе? Пятнадцать – ближе к шестнадцати? Давно ходишь с такой прической?
Она угадала мой возраст практически с точностью до месяца. Это ещё никому не удавалось.
– А, около двух недель, – признаюсь я. – Кроме того, они и раньше не были особо длинными.
О, боги, неужели. Я объясняю очевидные вещи о росте волос какой-то одержимой-французскими-фильмами, угадывающей-возраст чудачке. Зачем? Заткнись, Тед. Как бы я хотела, чтобы Ава была здесь.
Только в этот момент я действительно осознала, на что смотрит женщина. Я была слишком погружена в мысли об автобусе и шляпе, а потом бродила, как лунатик, что забыла, как я сейчас выгляжу – теперь, когда шляпы на голове нет. Волосы до сих пор короче сантиметра длиной. Должно быть, я выгляжу немного… чудаковато.
– Ты невероятна, – говорит женщина. – В каком агентстве ты работаешь?
– Модел Сити, – говорю я, – Но…
– А! Кассандра! Как она? Мы сто лет не разговаривали. Она наверняка очарована тобой. Что ты делаешь? – она смотрит на меня осуждающе.
– Эм.. ничего?
– Ничего? Никаких съёмок? Никаких кампаний?
О! ТАКОЕ «Что ты делаешь?». А не то, на которое папа отвечает маме: я не нарочно, да и, в любом случае, я могу починить это.
– Нет, – мой ответ. –Я пыталась, но не получилось. А потом я побрила голову и начались школьные занятия, так что…
– Погоди! То есть, Кассандра даже НЕ ЗНАЕТ об этом? Ты ей не сказала?
Я пожимаю плечами.
– Мой БОГ! Я – ГЕНИЙ! Ты целиком и полностью моя, горячая штучка! Не говори никому. Не говори ни слова. Нет, я собираюсь показать им всем. Стой здесь. Не тут – на свету. Здесь!
Она двигает меня туда-сюда, пока не получает подходящее освещение лица, вытаскивает самый причудливый телефон из всех, что я когда-либо видела, и делает пару снимков. Я знаю, сейчас не нужно напрягаться и позировать. Это один из "просто стой здесь" моментов. Плюс, я не имею ни малейшего представления о том, что сейчас вообще происходит.
Закончив, она убирает телефон обратно сумку – огромную, кожаную, отделанную шипами, и протягивает мне руку.
– Тина ди Гаджа. Я задаю новые тренды, и, детка, ТЫ – следующий тренд. Что ты делаешь в данный момент?
– Эм, направляюсь домой.
– Тебя там ждут? Это срочно?
– Не совсем, но…
– Ты когда-нибудь раньше видела дефиле?
– Нет.
– Малышка, это Сомерсет Хауз и я собираюсь посмотреть самое ЯРКОЕ шоу. Событие недели. Ласло Виггинс. Знаешь его?
Наконец-то! Слова, имеющие для меня смысл. Ласло Виггинс – это один из Людей, которые следят за Неделей Моды. Он ответственен за последний громкий тренд, которого Аве так не хватает.
Я киваю.
– Я знаю, кто это.
– Хорошо, он ГИГАНТ. Невероятно влиятелен. И он гигант потому, что я сделала его гигантом. Людям практически нужны кислородные маски, чтобы забраться на него. И через год он будет УМОЛЯТЬ тебя пройтись для него на дефиле. Поверь мне – я никогда не вру. Пошли со мной наслаждаться шоу. Уже совсем скоро.
Она указывает в сторону шатра.
– Но у меня нет приглашения.
– Есть, если ты со мной.
Скептически смотрю на неё. Ещё одна вещь, которую я узнала этим летом – на дефиле невероятно трудно попасть, потому что здесь толпы парней из охраны. Люди дорожат своими приглашениями, как Золотыми Билетами на шоколадную фабрику. Охрана просто не пропустит пятнадцатилетнюю девочку, которой посчастливилось появиться с какой-то женщиной, встреченной посреди улицы. Даже если эта женщина носит, как я подозреваю, платформы из коллекции Шарлотт Олимпии следующего сезона. Сабрина убила бы за такие.
– Давай же, – поддразнивает меня Тина. – Это всего-то на полчаса. И тебе просто СНЕСЕТ МОЗГ, это я обещаю.
– Я бы хотела, но...
Она игнорирует меня, копаясь в телефоне.
– Кассандра? Милая! Я с одной из твоих, – она поворачивается ко мне. – Как тебя зовут, детка? Это Тед. Да, она. Она преобразилась, и я просто хочу, чтобы ты знала: я увидела её первой и забираю девочку себе! Сейчас ты в шатре Ласло? Если я проведу её внутрь, можешь встретить нас у входа для посетителей и убедить её, что я – не какой-нибудь псих? Обожаю тебя, лапушка. Обожаю. Тебя. – Она поворачивается назад ко мне. – Видишь? Абсолютно безопасно. Это будет самое крутое развлечение за весь этот год для тебя. Пойдём, посмотрим на миленькие платья. Кассандре не терпится увидеть твой новый образ, но напомни ей: в этот раз я нашла тебя первой. Я хочу иметь первостепенные права ВО ВСЕМ.
На миг я пытаюсь представить, что я – Ава. Ава бы знала страшные истории о женщинах в золотых жакетах, которые заманивают юных девушек в Сомерсет Хауз и делают с ними странные и ужасные вещи. Но дело в том, что я знаю – Тина сказала правду о Неделе Моды. И парни из охраны совсем рядом, чтобы не пускать всякий сброд и папарацци, так что в случае чего, я могу позвать одного из них. Если Кассандры на самом деле нет в шатре, я просто развернусь назад и убегу прямо домой. Но если она там... возможно, мне доведется увидеть модный показ. Недавно я услышала столько всего об этом событии, что не отказалась бы взглянуть на него хоть разок.
Когда я вернулась домой, старательно избегая папу, я застала Аву посреди шарфозавязывательной репетиции в нашей спальне – экспериментирующей с тканями и способами связывания против соскальзывания их с головы в критические моменты. Это для её первого "урока стиля" в больнице.
Она выглядит бледной, ещё не оправившейся после тяжелой недели, но когда я рассказываю Аве о произошедшем в Сомерсет Хаузе, она так громко вопит от восторга, что прибегает папа с панической мыслью, что у неё начался приступ. Он замечает меня, и мне приходится объяснять, что с его шляпой. Нехорошо. Это занимает некоторое время. С ним самим чуть не случается сердечный приступ. После он покидает нас, чтобы вернуться к написанию своей книги.
Я не рассказываю ему о Сумасшедшей Тине и не спрашиваю о том, как прошла встреча с теле-исследовательницей. Вместо этого мы с Авой сидим бок о бок на краю её постели, кривляясь перед зеркалом и разглядывая свои лысые головы.
– Она правда сказала, что ты уникальна? – спрашивает Ава. Она права: без наших, таких разных, волос сходство очевидно.
– Да. Она сказала, что у меня есть черты Джин Шримптон, в сочетании с резкостью Твигги.
– Кто такая Джин Шримптон?
АГА! Я знаю модель, о которой Ава даже никогда не слышала! Все мои летние исследования полностью окупились.
– Она была моделью в шестидесятые годы, – говорю я беспечно. – Работала с Бэйли.
– Бэйли?
АГА, ещё РАЗ!
Ава видит ухмылку на моем лице и закатывает глаза.
– Ладно, ладно. Я уяснила. Ну, так? Что сказала Кассандра Споук, когда увидела тебя? И что ты собираешься делать?
Я беззаботно пожимаю плечами.
– Без понятия. Кассандре понравился образ. Едва ли она могла сказать обратное, после того, как Тина его расхвалила. Я знаю, я говорила, что больше не вернусь в мир моды, но Тина...
Когда она меня заметила, это было так, будто она могла видеть стоящую перед ней Зену. Я даже рассказала ей о своем внутреннем ощущении Королевы Воинов, пока мы смотрели дефиле, и она кивнула, будто это совершенно нормально. Она сразу приняла это. Словно ничто на свете не может её шокировать.
– Она невероятная, – говорю я Аве, подавая ей новый шарф для примерки. – Она живет настоящим моментом. И она всех знает. Тина помахала Анне Винтур в первом ряду, и та улыбнулась ей в ответ. Мне не терпится рассказать всё маме.
– Дааа, – Ава ухмыляется. – Она будет нокаутирована.
Что только показывает, насколько плохо мы знаем нашу собственную мать.
Когда она возвращается с работы, ещё более уставшая и вымотанная, чем обычно, я стараюсь развеселить её, рассказывая всю историю. Хотя, судя по маминому лицу, я с таким же успехом могла сказать ей, что меня арестовали. Она не вопит от восторга. Вместо этого, она тащит папу и меня за обеденный стол на семейный совет.
