При виде круга питчера все в ужасе застыли. На шланге моющей установки бешено дергался водяной волчок, изредка ударяя по телу, которое уже давно превратилось в отбивную.
Электричество отключили, подбежали к трупу — очевидно, слишком поздно. Один полицейский поднял волчок и повернул к себе. Стандартные косые глазки и глупая ухмылка. И дорисованные клыки с каплями крови.
— Махоуни! Давай сюда!
Махоуни появился в дверях Ингерсола с коробкой кнопок.
— Звали меня, лейтенант?
Ингерсол поднял записную книжку Махоуни за пару листочков.
— Что за ерунда?
Махоуни, сощурившись, наклонился вперед.
— Так, рисунки.
— Это не рисунки, а клиника! Бред какой-то. — Ингерсол положил записную книжку на стол, перелистал и открыл на странице, сплошь усеянной пылающими колесницами, крылатыми мечниками, семиглазыми козлиными головами, распятиями, цифрами «666», языками пламени и гоночными автомобилями. — Махоуни, может, ты ходишь в секту Судного дня?
— Нет.
— Я не хочу однажды прийти на работу и узнать, что ты отравил целую толпу людей лимонадом, чтобы успеть к Воскресению на комету.
— Да чепуха это все, — сказал Махоуни. — Я вот Откровение Иоанна Богослова читаю.
— Откровение?
— Мощная книга. Все начинает сбываться.
— Надеюсь, ты ее читаешь не в рабочее время?
— Книга будет полезна для охраны порядка. Когда начнется Армагеддон, наверняка придется работать сверхурочно.
Ингерсол сел в кресло и сделал внушительную паузу.
— Махоуни, ты знаешь, что наш отдел борется с рисованием на рабочем месте. В прошлом году всякие рисуночки обошлись нам приблизительно в десять тысяч человеко-часов.
Махоуни кивнул.
— Но на этот раз я закрою глаза, потому что ты работаешь продуктивно и потому что рисуешь не всякие там груди и бородатых устриц. — Ингерсол покачал головой. — Куда мир катится?
— Все так говорят.
— Сегодня есть для меня что-то новенькое?
— Макгро разбушевались. Вот взгляните.
Махоуни вручил ему папку с фотографиями с места преступления.
— Господи Иисусе! — вырвалось у Ингерсола.
— Один байкер. Продал им плохой мескалин…
— …который был на самом деле хороший?
— Верно. Избили до полусмерти и задним ходом проехали по нему машиной.
— А на лице развернулись.
— Да, похоже на то, — сказал Махоуни.
— Что наши информаторы?
— Прорабатываю все варианты, но пока все глухо. У Макгро нет постоянного М. О.
— М. О.? Говори по-английски!
— Модус операнди.
— Это по-латински.
— Преступный почерк.
— Свидетели?
— Несколько случайных встреч, неточных описаний, старых воспоминаний.
— Совсем как с твоими женами.
— Ха-ха, очень смешно, сэр.
— Махоуни, ты мне не нравишься.
— Вы мне тоже не нравитесь.
— Тогда у нас много общего. Есть задел для хороших отношений.
— Сэр, они уже совсем близко к Тампе. Если бы я только…
— Даже не думай. Знаю я тебя! Ты три года сохнешь по своему Сержу.
— Четыре, — поправил Махоуни. — А кажется, только вчера…
— Нет! — закричал лейтенант. — Никаких трансов!
— Хочу забыть, но он является мне в кошмарах…
— Боже! Ненавижу твои трансы!
— Да, как сейчас помню…
Махоуни еще зеленым новичком тайно внедрился в преступную группу, только что совершившую ряд успешных ограблений в высшем обществе от Бойнтонадо Палм-Бич. «Тихие» аукционы, благотворительные балы, фондовые концерты… Эти профессионалы действовали быстро и четко, а забирали самое лучшее: драгоценные камни без малейшего изъяна, прецизионные часы, дорогие предметы искусства… и фаршированные грибы. Агенты установили наблюдение на аллее Аллигаторов и Тамайамской дороге, ожидая, что легко поймают банду по пути к побережью.
Те и вправду направились к побережью, но лишь Махоуни догадался, каким образом. Банда поехала не обычным маршрутом по югу штата, а через Уэст-Палм-Бич, Эверглейдс и «Сафари в стране львов» [12], чтобы затеряться среди тюремных фургонов и грузовиков с нелегальными мигрантами.
Был понедельник; стояла жара. На выходных случилось еще три ограбления.
Махоуни заметил то, что упустили другие. Все преступления совершались в самых исторически значимых местах города, хотя рядом были более привлекательные возможности. «Билтмор» [13], Бискайская вилла, Уайт-холл. Людей били, складные столы разбрасывали, но антикварная мебель оставалась в полной целости и сохранности. И еще одно во всей этой истории было нечисто. После ограбления в Палм-Бич банду заметили у старой почты на острове. Один бандит забежал внутрь и сделал снимок гигантского портретного коллажа над дверью — история острова в стиле обложки бит-ловского альбома «Сержант Пеппер». Генри Флэглер [14], Джон Ф. Кеннеди, Марджори Мерриуэзер Пост, архитектор Эддисон Мизнер [15], знаменитый боксер Джо Фрейзер по кличке Аллигатор и иже с ними. Никто не понимал, в чем дело, кроме Махоуни. Тот-то догадался сразу, потому что страдал той же болезнью.
Махоуни проехал половину штата, нашел гостиницу «Клевистон-инн» у озера Окичоби и взял виски.
— Луи, повтори!
— Я Пит, — сказал бармен, наполняя стакан Махоуни.
— Спасибо, Луи.
Бармен отошел. Махоуни поднес стакан к губам и лениво покатал кубики льда, любуясь выцветшей фреской на стенке над баром. Цапли, ибисы, меч-трава.
Вошли четверо и сразу сели. Пятый задержался, чтобы рассмотреть черно-белые фотографии торжественных открытий и конкурсов красоты пятидесятилетней давности.
Махоуни взял стакан и встал рядом, не глядя на мужчину. Тот постоянно открывал и закрывал «зиппо» — наверное, нервничал. Щелк-щелк.
— Интересные фото, — сказал Махоуни.
— Неплохие, — ответил мужчина. Щелк-щелк.
— Знал я одного человека, который также щелкал зажигалкой, — сказал Махоуни. — Джордж Клуни в фильме «Вне поля зрения».
— Классный фильм! Я после него и стал носить с собой зажигалку, — ответил мужчина. — Почти все действие происходит здесь, в южной Флориде.
— Кстати, — заявил Махоуни, — Майкл Китон играл роль одного и того же федерального агента в этом фильме и в «Джеки Браун» Тарантино. Две совершенно разные студии, два режиссера. Единственная связь — сценарий основан на книгах Элмора Леонарда, в которых фигурирует один и тот же агент.
— Застрелить этого Тарантино!.. Взял и переписал «Ромовый пунш», переместил в Калифорнию, — сказал мужчина. — Я так ждал сцен с Ривьера-Бич! Там я вырос.
— В Ривьера-Бич? Я тоже!
— Я жил рядом с Флэглер-Драйв.
— Значит, мы были почти соседи!
— Надо знакомиться!
— Я Махоуни, — сказал Махоуни, протягивая руку. Мужчина протянул руку в ответ.
— Серж.
И они пожали друг другу руки.
Так Махоуни стал членом банды. Остальные относились к нему с подозрением и старались не общаться. Что, мол, об этом Махоуни известно? Но Серж не поддавался и бил себя кулаком в грудь: Махоуни — стоящий парень, Махоуни — земляк!
Два дня спустя. Дешевый мотель на Тамайамской дороге. По шоссе с грохотом проносятся автопоезда.
Банда нацелилась на благотворительный бал по сбору средств для больниц, который проходил в зимнем поместье-дворце циркового магната Джона Ринглинга на побережье залива Сарасота. Бал был костюмированный.
Солнце село, и сели за стол бандиты — заряжать оружие. Маркиз де Сад забивал пулями обойму. Нельсон с кукольным личиком двигал затворами автоматических пистолетов. Джесси Джеймс [16] загонял магазин в автомат «Мак-10». Дракула привинчивал глушитель к «беретте». Их лица высветили фары прогрохотавшего мимо большегруза.
— Мне не нравится мой костюм, — сказал Серж.
— Мне тоже, — добавил Махоуни.
— Говорю вам: больше ничего у них не осталось, — ответил кукольный Нельсон. — Сегодня бал, все раскупили.
— Может, сшить?.. — задумался Серж.
— Поздно! — сказал Дракула, встал и передернул затвор обреза. — Поехали!
Они погрузились в «кадиллак» и всю дорогу молчали. На светофоре рядом остановился «олдсмобиль» с двумя пожилыми парами. Дракула им кивнул. Включился зеленый, и они поехали.
Веселье было уже в полном разгаре. У чаши с пуншем Николай Второй подбивал клинья к Жанне д’Арк. На веранде курили Мария Антуанетта и кайзер Вильгельм. Бандиты смешались с толпой и завели светскую беседу с Людовиком XIV и Луи Пастером — все, кроме Сержа и Махоуни, которые при виде комнат особняка в венецианском и турецком стиле отложили свои преступные планы. Они ходили по бальному залу, рассматривая витражи, кипарисовый потолок и люстру из отеля «Уолдорф-Астория».
