– А у тебя фотографий не осталось? Может, я там найду себя в купальнике, парео и шляпе где-нибудь на заднем плане? Мне даже кажется, ты просил меня натереть тебе спину защитным кремом, а я с тобой кокетничала. Помнишь? И вообще, у тебя есть дома фотографии? – Окрыленная легкой победой Наташа забрасывала его вопросами, с трудом сдерживая эмоции. – Например, семейный альбом? Мне бы хотелось посмотреть на тебя, когда ты был маленьким мальчиком. Знаешь, меня тоже не покидает ощущение, что мы не просто виделись, а что мы с тобой родственники... близкие... Только не смейся...
– Нет... Я не делал снимков на острове... – по его голосу казалось, он все больше погружается в себя. – Да мне и не до смеха уже ... – серьезно сказал Лучано. – Альбом есть...
– Это моя сестра. Нина, – произнес Лучано, открыв альбом на середине.
– О господи! Такого не может быть! – вскрикнула Наташа, – мы же просто близнецы! – Она закрыла лицо руками и застыла в удивлении. Получилось очень натурально.
– Она погибла, – дрогнувшим голосом сказал Джузеппе.
– Я тебя понимаю больше, чем ты думаешь, – ответила она.
– Ты о чем?
– Я тоже потеряла близкого человека. Мне было четыре года, когда умер мой отец. Я почти не помню, каким он был, он не успел стать «каким-либо» для меня. Но, став взрослой, я почувствовала, что помню его бессознательно. Я начала находить его в разных мужчинах – его голос, запах, взгляд, походку, манеру трогать от волнения подбородок, сутулиться, прислушиваясь к звукам, пить чай, не вынимая ложечки из чашки... Я сама не понимаю, откуда во мне эта память, но всегда безошибочно узнаю его черты в других. Вот как в тебе... Ты очень похож на него, скорее внутренне, чем внешне, с тобой у меня есть ощущение той маленькой девочки, которой я когда-то была.
Наташа сказала правду. Почти правду. Из всех встреченных ею до сих пор мужчин больше остальных по ощущениям ее детской памяти на отца походил Журов. Она перенесла эти ощущения на итальянца из элементарных соображений собственной безопасности: испытание на себе перекосов его темного подсознания не входило в ее планы. То, что с сестрой его связывали «нестандартные» отношения, было уже понятно – фотографии в ноутбуке и в альбомах свидетельствовали об этом. Оставаться с ним в пустом доме было верхом легкомыслия. Она решила трансформировать братские чувства сомнительной этимологии в своем итальянском друге в отцовские – более предсказуемые с точки зрения нежелательного секса с привкусом инцеста. К тому же задание номер три было выполнено, и ей оставалось лишь дождаться утра. Хорошо бы еще выспаться...
Лучано молча сидел рядом, рассматривая рисунок на великолепном ковре под ногами, как будто видел его впервые.
– Я бы хотел быть твоим отцом, – произнес он после паузы.
– Почему? – удивилась Наташа.
– Не знаю... Что-то в тебе есть такое, что я хотел бы видеть в своей взрослой дочери...
– Что?
– Не могу точно сформулировать...Сложность... глубина... наполненность...
– Я буду твоей взрослой дочерью этой ночью... Хочешь?
Он промолчал. Потом спросил:
– Скажи, Нина, если бы сейчас рядом с тобой сидел он, твой отец, чего бы тебе хотелось больше всего?
Наташа почувствовала, как подкатывает ком к горлу.
– Мне бы хотелось спросить его... – проговорила она наконец.
– О чем?
– О том, какой должна быть женщина, чтобы мужчина захотел относиться к ней как к королеве...
– Неожиданный от тебя вопрос...Но я понимаю, о чем ты. И мне кажется, я знаю на него ответ.... И я бы обязательно постарался объяснить это своей дочери...
– Она очень внимательно слушает, – улыбнулась Наташа.
– О’кей, – произнес итальянец задумчиво, – можно взять твою руку?
Наташа протянула ладонь, и Джузеппе положил ее на свою, накрыв сверху второй и слегка сплетя пальцы. Композиция из их ладоней была готовой инсталляцией «любовь омаров». Омар-самка, растопырив нежные наманикюренные ножки, замерла в предвкушении, а омар-самец шевелил на ней сверху смуглыми, волосатыми клешнями-фалангами...И Лучано стал рассказывать, словно убаюкивая несмышленую дочь-подростка.
Потом Лучано замолк, словно задумался о чем-то, затем снова заговорил, словно на автопилоте. Потом снова замолчал.
– Что с тобой? О чем ты сейчас думаешь? – спросила Наташа.
– Пойдем, я хочу показать тебе кое-что. – Он поднялся, не выпуская из рук Наташину ладонь, потянул ее за собой.
Они поднялись наверх по витой лестнице с теплыми деревянными перилами цвета еще не настоявшегося кофе. Наверху находилась та самая спальня, где Наташа уже была, с надписью на стене и волшебной коробкой, но Лучано провел ее мимо нее, к другой двери. Возле двери остановился.
– А здесь что? Ты не показывал мне эту комнату, – удивилась Наташа.
– Я никогда и никому ее не показывал, – ответил он. – Входи...
В нос ударил сильный запах кофе. Он был настолько густой, что его можно было бы пить, наполняя фантастическим ароматом горло, легкие, мысли, пропитываясь им насквозь. Вспыхнул свет, и Наташа увидела, от чего, вернее от кого, он исходил. Посередине просторной комнаты возвышался огромный двухметровый буйвол. Вздыбленная шерсть на холке, два витых рога, готовых насадить на острие любого, раздутые кожаные ноздри, шоколадно-коричневые пряди на боках, без цветовой и световой границы переходящие в холм из кофейных зерен. Буйвол словно пахал кофейную пашню, опустив от натуги голову и увязнув в пахучем холме из кофе по самые бока.
– Что это? – изумилась пораженная Наташа.
– Инсталляция художницы Паолы Пиви. Буйвол в кофе.
– Он символизирует тебя? – предположила зрительница.
– Не надо искать смысл там, где его нет, – ответил Лучано. – В данный момент это просто иллюстрация к нашему разговору. Картинка... На спине этого буйвола одна королева занималась любовью...
Наташа представила обнаженную женщину, лежащую животом на спине животного, и мужчину, обнимающего ее сзади. Одна его рука прижимает ее поясницу к мощному крупу буйвола, а другая увязла в его кофейной шерсти... Великолепное чудовище покачивается из стороны в сторону, и ей кажется, словно животное свободно и меланхолично бредет по морскому берегу и закатное солнце прячется за его спиной...
Она почти почувствовала жесткую шерсть буйвола на своей груди... Она бы тоже хотела так... с любимым мужчиной... Но любви все нет... и еще так долго ждать...
Лучано запер дверь странной комнаты и повернулся к Наташе. Она отвела глаза и покраснела, ей показалось, что ее мысли отпечатались на лице...
– Не надо пренебрегать скромностью и застенчивостью, если они в тебе есть, – нежно проведя рукой по ее щеке, сказал он.
– Разве скромность и застенчивость – это слова для королевы?
– Мужчины выбирают стерв, – сказал Лучано, как будто не слышал вопроса. – Ты поняла? Никогда не сбавляй обороты, не потакай мужикам! Этого тебе больше никто не скажет! И неважно, как ты одеваешься, – мужчины на это не смотрят, достаточно выглядеть просто и стильно, но никогда не вызывающе. Главное: всегда веди себя как последняя стерва! Ангел, который внутри абсолютный дьявол. Хорошая девочка, которая внутри самая что ни на есть развратная шлюха! Именно это заставляет мужчин ухаживать, бежать, томиться и закрывать глаза на все! Да, да, да и еще раз да! Мужчины любят стерв. Стерв, которые не ставят любовь к мужчине превыше любви к себе, которые не готовы жертвовать собой ради мужчины, но только стерв, у которых есть душа! – Итальянец был возбужден то ли своей родственной ролью, то ли воспоминаниями...
– Но если я по природе не стерва? – тоном неуверенной девочки спросила Наташа.
– Все вы с кем-то стервы. Просто этим «кто-то» должны стать все!
У Наташи затекли ноги... Она сидела по-турецки на своей огромной розовой кровати уже больше часа, вливая в «Дневник В.Ш.» историю с итальянцем. Ей хотелось все уместить на его клетчатых страницах – Ирэну Полонскую и официантку Соню, дворец Дожей и гондольеров, отталкивающихся ногой на поворотах, кофе, зреющее в желудке древесных зверьков и перформанс с загадочным исчезновением едоков спагетти, пустой дом с надписью «счастье дорого» в спальне и отдельным кабинетом для кофейного буйвола, и его хозяина с глазами цвета свежесваренного кофе в роли ее отца в одноразовом представлении. И еще запахи, звуки, мысли...
На 66-й странице оставалось лишь несколько незаселенных ее круглыми буквами клеточных этажей. Наконец заняла свое место последняя фраза их последнего с Лучано диалога. Все вы с кем-то стервы. Просто этим «кто-то» должны стать все!, – и Наташа отняла уставшую руку от бумаги.
Теперь она должна сообщить о результатах своего третьего задания Виталию Аркадьевичу, ведь сообщить было о чем – 14-го мая на острове L с Диной был Джузеппе Лучано. Она давно уже могла позвонить Прибыловскому или послать e-mail, но медлила с этим. Какая-то несогласная тяжесть в душе останавливала ее. Она придумывала себе причины этого не делать. Решила, что сначала все подробно запишет, а уж потом... И вот уже настало это «потом». А что, если она вообще не будет ничего сообщать? Пока, по крайней мере? Есть же еще четвертый «клиент», американец. Неизвестно, что выяснится с ним. От этой временной отсрочки стало легче. Да. Так она и сделает... После сообщит... Только не сейчас... Она представила Лучано – такого нетипичного «типичного итальянца»... Его глаза, умеющие принимать оттенки всех стадий готовности и рецептур кофе. Его смуглую лысеющую голову, начиненную знаниями из всех сфер его интересов, – это так по-мужски, его болезненную любовь к сестре, его терпкий запах... Ей захотелось еще раз поговорить с ним... Нет, скорее не с ним.... С неким несуществующим идеальным мужчиной... Может, пресловутым принцем из сказки? Захотелось забраться в эту сказку – легко, как в детстве, когда стоило лишь открыть книжку «Сказки народов мира» или что-то типа того... Сказки для детей заполнены волшебными персонажами, чтобы дети не путали сказку и быль. И только взрослые знают, что в жизни имеется полный ассортимент добра и зла. Со злом поставлено лучше, – широкий выбор от чертей и баб Ёг до зеленых змиев и говорящих грибов порадует любого привереду. Добро отстает и в менеджменте, и в логистике. Сказка для взрослых – это, скорее, не персонажи, а волшебные обстоятельства, вдруг происходящие с обычными людьми в обычной жизни, а сказка для взрослой девочки – придуманный ею мужчина в этих обстоятельствах... Совсем как настоящий...
