— А я могу тебе помочь?
Он ни на минуту не забывал, что у нее с собой оружие. Пистолет, который она уже один раз приставила к своей голове, чтобы положить конец своему существованию на заре жизни. Но теперь Итан не собирался давать судьбе возможность сказать свое слово.
Джесси пожала плечами, отбросила прядь волос с лица и отвела глаза.
Итан заметил, что за все время их разговора она ни разу не улыбнулась. Ее обида и страдание были почти осязаемы. Надо было собрать всю ее боль, чтобы сделать ее своей, чтобы поглотить ее целиком. Но чтобы это сработало, нужно было найти причину ее тоски, а в таком возрасте разум очень трудно поддается расшифровке. Он знал, что в юности крайне редко к самоубийству толкает действительно трагическое событие. Чаще всего достаточно пустяка — обиды, безотчетного страха, дурацкой ссоры, — чтобы свести счеты с жизнью.
Джесси все смотрела в окно, загипнотизированная видом бездомного, который спал тревожным сном под стеной здания напротив. Сколько времени остается до того, как его обнаружит полиция? Пять минут, десять? Четверть часа — самое большее.
— Сколько стоят ваши часы? — вдруг спросила она.
Итан инстинктивно поправил рукав куртки, чтобы спрятать свой хронометр.
— Не знаю, — ответил он, слегка смутившись. — Дорого.
— Пять тысяч долларов?
— Где-то так, — согласился он.
На самом деле часы стоили 18 тысяч долларов. Это была модель, рекламу которой он увидел в каталоге одной авиакомпании и купил сразу после посадки. Не самое приятное воспоминание о том времени, когда он считал, что это и есть настоящая роскошь — иметь возможность удовлетворить любой каприз, какова бы ни была цена.
— Отказавшись от ваших часов, вы могли бы на целый год внести арендную плату, чтобы у этого человека было жилье.
Раздраженный ее замечанием, он пожал плечами.
— Это не так просто. В твоем возрасте обычно уверены, что есть хорошие бедные, с одной стороны, и злые богатые — с другой. А потом, когда подрастаешь, поступаешь в университет и слушаешь курс по экономике! А что делаешь ты сама, чтобы помочь тем, кто страдает?
— Немногое, — согласилась она, опуская глаза к чашке кофе.
Он сразу же пожалел о том, что вспылил, но это подсказало ему, как действовать дальше.
Он снял часы и положил на стол. Это была дорожная модель, классическая и элегантная, из белого золота, с ремешком из кожи аллигатора.
— Если хочешь, они твои. И это не один, а целых три года арендной платы, о которой ты говорила.
Она нахмурилась.
— Вы что, отдаете их мне?
— Я совершаю с тобой обмен.
Она едва заметно отстранилась.
— На что?
— На пистолет, который лежит у тебя в сумке.
Она посмотрела на него с изумлением.
— Откуда вы знаете, что…
Ее охватил страх, и она резко вскочила.
— Подожди! — воскликнул он. — Ты можешь мне доверять.
— Нет! Вы все время лжете.
— Я ни разу тебе не солгал, — поклялся он.
— Я ЗНАЮ, что, по крайней мере, один раз вы мне солгали!
Она схватила свой розовый рюкзак и поставила на стол.
Но он резко бросился к ней и вырвал сумку у нее из рук.
— Я делаю это ради тебя. Чтобы ты не совершила глупость!
Странно, она даже не попыталась вернуть себе свое добро, а сразу пустилась наутек.
Уже у выхода Джесси засунула руку в карман куртки и вытащила оттуда пистолет.
— Ведь ты именно это ищешь? — зло усмехнулась она, прежде чем выскользнуть на улицу.
Вот дерьмо.
Оружие было не в ее сумке, а в кармане куртки.
Итан бросился следом за ней. Джесси оказалась недалеко, всего в нескольких метрах. Она обернулась, ускорила бег и попыталась от него оторваться.
— ОСТОРОЖНО! — закричал Итан.
* * *
— Смотри, мама, я индеец: Ху-Ху-Ху-Ху-Ху-Хуууууууу!
Мередит взяла в руки глазированный шоколадный батончик, лежавший на приборной доске.
Да пошло оно, это свинство.
Ей не удалось сбросить вес, набранный во время беременности. И неудивительно, ведь она все время ела, ища в еде успокоение, хоть и считала его иллюзорным.
Мама!
Она повернулась, вконец измученная, и закричала:
— Я поняла, Робби, ты — индеец, ты играешь в индейца!
— Мама, девочка! Переходит дорогу! ОСТОРОЖНО!..
Если человек жил так, как жил он, то есть с мыслью, что каждая минута может стать последней минутой… когда человек потерял счет таким последним минутам, нелегко привыкать к существованию, где перед тобой целая жизнь…
Эльза Триоле
— ОСТОРОЖНО!
Удар был ужасен.
Автомобиль мчался на девочку, даже не имея возможности затормозить, и врезался в нее со всего размаха. Джесси на долю секунды зависла на капоте, потом ее подбросило вверх, и она рухнула на ветровое стекло пикапа, ехавшего в противоположном направлении.
Движение остановилось само собой. На какое-то время повисла тишина, а потом в толпе раздался крик ужаса.
Незамедлительно вокруг тела девушки образовалась группа людей. Одновременно несколько человек вытащили свои мобильники, одни — чтобы снимать, другие — вызвать 911.
Потрясенные Итан и Мередит бросились к Джесси. Она неподвижно лежала посреди улицы с закрытыми глазами и мертвенно-бледным лицом.
«Скорая помощь» прибыла через несколько минут. Реанимационная команда состояла из врача, санитара и водителя, и все они опустились на колени вокруг тела, чтобы оценить положение. Молодая докторша-метиска — стажер-парамедик[48] — руководила всеми, точно дирижер. «Начинаем массаж сердца. Пит, снимайте с нее шмотки. Скорее же, ребята!» Подобные сцены много раз показывали по телевизору, и создавалось впечатление, что тут реальность копирует вымысел, а не наоборот. «Нет пульса на бедренной артерии. Черт, вот-вот отойдет, ребята, отходит!» Двое прибывших на место полицейских с трудом сдерживали «зрителей», с первого ряда смотревших очередную серию «Скорой помощи», которая творилась прямо у них на глаза. «Готовьте дефибриллятор. Рико, наноси гель. Да не так, блин. Есть у тебя что-нибудь в башке! И осторожней с электродами! Пит, давай. Ближе, ни черта не видно. Ты это нарочно или как? Дай сюда пластины. Прямое положение, двести джоулей! Внимание, разряд!» Пока Джесси медленно расставалась с жизнью, Итан опустился на колени посреди улицы, чтобы подобрать пистолет, прежде чем это сделают полицейские. «Проверь пульс. Я продолжаю массаж. Освободи вену, вводим трубку, затем один миллиграмм адреналина и две ампулы кордарона. Да скорее же, Рико, не тормози!»
Молодая докторша ладонями надавливала на грудь Джесси в ритме где-то сто толчков в минуту. «Давай! Давай! Давай! Хорошо! Еще разряд. Двести джоулей. Отвалите!»
Чуть в стороне билась в истерике Мередит и, обливаясь слезами, с ужасом смотрела на то, что натворила.
— Это не ты виновата, мама, — убеждал ее Робби. — Эта девушка сама перебегала улицу, не глядя по сторонам.
Второму электрошоку удалось синхронизировать сокращения миокарда, заставив сердце снова заработать нормально, а кровь — начать циркулировать.
— Удалось, — проговорил Рико с широкой улыбкой. — Заработало!
— И что теперь, медаль тебе за это выдать? — огрызнулась докторша. Она наложила девушке шейную шину и крикнула: — Грузите ее и предупредите приемное отделение!
Что порой достаточно для смерти… Несколько секунд невнимательности, и — несчастный случай. Что порой достаточно для жизни… Несколько электрических импульсов, и сердце вновь начинает работать.
Рико и Пит заботливо уложили Джесси на носилки и поместили их в машине «Скорой помощи».
— Куда вы ее повезете? — спросил Итан.
— В Сент-Джуд, — ответил Пит, заводя двигатель. — Это рукой подать.
Первым порывом Итана было сесть в свою машину и ехать за ними, но тут толпа начала расходиться, и он заметил такси с округленными формами, припаркованное на тротуаре.
Опершись на капот, гигантский чернокожий с одним незрячим глазом курил сигарету, глядя прямо на него.
* * *
— Боже мой, во что вы играете? — резко спросил Итан.
— В игру Жизни и Судьбы, — ответил таксист.
Движение понемногу восстановилось.
— Отвезти вас? — предложил Кертис Нэвилл, открывая дверь своего старого «Чекера».
— Да идите вы ко всем чертям!
— Садитесь, мы будем в больнице через пять минут.
— Я вас не боюсь, — предупредил Итан, располагаясь на сиденье.
— Я знаю, единственный, кого вы по-настоящему боитесь, это — вы сами.
