– Триста пятьдесят, и ни одной копейкой больше… – услышал он жаркий шёпот старухи. – А на тысячу, – она судорожно сглотнула слюну, – он говорит, можешь взять обменом…
Никуда никакой обмен Прохоров деть не мог, но и стоять тупым столбом, не делая даже полшага навстречу другой стороне тоже неправильно.
– Пусть покажет, что он предлагает… – скомандовал наш герой.
Старуха умчалась, а Слава начал прикидывать, докуда может отступить. Пятьсот, и всё отдать тому, кто поедет?
– Иди сюда… – позвала его мадам Шнор.
Он подошёл.
Не глядя на него, немец начал выкладывать на немногие открытые места какие-то фолианты, которые извлекал из стопок, из-под стула, с задних полок. Прохоров шёл за ним и по очереди открывал титула.
И понимал, чем дальше, тем больше, что брать нечего. То есть, наверное, всё то, что предлагал немец, было отличными книгами, но наш герой даже далеко не всегда понимал, что перед ним.
Какой-то том атласа с картами, примерно семнадцатого века… Примерно, потому что титул был вырван с корнем и дату можно было определить только по переплету и бумаге. Но на корешке стоял шестой том, значит, это только кусок. Там у себя, в своей Москве Прохоров мог бы пристроить такой атлас, даже без титула, и один том тысяч за шесть, но здесь…
Что-то религиозное, ах вот, Пико дела Мирандола, начало шестнадцатого века. Тоже хорошая книга, только кому продать?
Что-то португальское семнадцатого века, а что – кто его знает, кроме города Лиссабон, Слава так и не смог ничего прочесть…
Какие-то стихи на латыни, вообще не понятно чьи…
Какой-то симпатичный том с гравюрами конных боев, отличная книга, только что с ней делать?
– Хватит величатися… – услышал он шипящий шепот старухи прямо над ухом. – Берём деньги и уходим…
– Песя Израилевна, – жёстко ответил Слава, – я разберусь как-нибудь сам, договорились?..
Что-то залопотал немец, старуха послушала, что-то сказала в ответ, потом перевела новую фразу немца:
– Он говорит, раз ты из России, а это он понял по нашим разговорам, у него есть очень редкая русская книга…
– Пусть покажет… – без всякого энтузиазма сказал Слава.
Немец нагнулся, долго рылся на полу, потом достал довольно большой и толстый кирпич в кожаном переплёте с застёжками.
И протянул Прохорову, в первый раз взглянув прямо на него.
– Он говорит, очень редкая… – перевела Песя.
Слава, вздохнув, открыл титул.
Перед ним был «Требник Петра Могилы»
Ёлки-колки…
Фантастическая книга по редкости, особенно если…
Никогда прежде Слава её в руках не держал, только читал о ней.
Книга была действительно очень редкая, описанная во всех каталогах старопечатных изданий, а с некоторыми страницами – редчайшая…
И что он с ней будет делать?
Слава взглянул на немца, спросил:
– Монашеский чин есть?
Песя переспросила, потом, как смогла, перевела.
Тот что-то буркнул, покачал головой.
– Откуда он знает? – опять перевела старуха. – Он говорит только, что очень редкая…
Прохоров пролистал толстый том, нашел «Чин бываемый на одеяние рясы и камилавки», значит, экземпляр полный. Хотя, на какой странице молитвы на изгнание бесов или как их там? Где-то после трехсотой…
Ага, вот «Заклинательные молитвы от духов нечистых». По обрезу никаких следов растрёпанности, хотя переплетаться книга могла и не сразу, а позже, но переплет выглядел именно на середину семнадцатого века…
Значит, скорее всего, утрат нет…
И значит, экземпляр полный и в хорошем, для своего времени состоянии…
Абсолютный уникум, никогда прежде не встреченный нашим героем…
И время издания почтенное (хотя Прохоров встречал книги изданные гораздо раньше) – тысяча шестьсот сорок шестой год.
Но тут дело было не во времени…
Просто были в этом «Требнике» две части, которые попадались редко, можно сказать, никогда.
Во-первых, эти самые заклинательные молитвы, которые просто выдирали, чтобы изгонять бесов, не таская большую книгу.
А во-вторых, монашеский чин, который был напечатан крайне малым тиражом и прилагался далеко не ко всем экземплярам.
С ним – вообще не находимая…
Прохоров вспомнил, как лет тридцать, а то и больше, назад, пьяный Сэм разорялся на пороге Дома Книги о том, что вот, он купил «Петра Могилу», у него теперь есть, а больше ни у кого нет…
И не будет…
– И монашеский чин есть? – скептически спросил оказавшийся неподалеку Зеленоград.
– Побойся Бога, Толик… – взревел Сэм. – Ты знаешь сколько стоил экземпляр с чином в начале века?
– Тысячу предлагали, но найти не могли… – спокойно ответил Зеленоград. – Так нету, значит?
– Единственная продажа «Требника», – ревел Сэм, – которая описана, не продажа даже, а обмен. Кто-то, не помню кто, получил за «Могилу» подводу старых книг… Подводу, понимаешь, и старыми тогда считались не восемнашки поганые, а семнадцатый и шестнадцатый… Да ещё и дораскольные, потому что там кто-то из старообрядцев замешан был…
– Так значит, нету… – констатировал Зеленоград.
И вошел в Дом Книги.
– Нету… – сдулся Сэм.
Оба были большими зубрами в своем деле, у Сэма была лучшая библиография в Москве и в стране, и он был одним из немногих, кто ценил и понимал старопечатные издания. А Зеленоград просто собирал, никто не знал, на какие деньги, видно, неплохо зарабатывал, но мёл он всё, что было редким и уникальным из русских книг. А знал он их досконально…
Слава тогда был просто мелким писюном, который да, неплохо зарабатывал, но приличные собиратели его ещё за человека не считали, везение и ноги – это ещё не бизнес, бизнес, когда в деле голова…
Придя домой тогда, Прохоров нашёл всё, что мог о «Требнике», прочитал и запомнил – вдруг пригодится…
И это был единственный случай, когда наш герой не владел, и даже не держал в руках, и даже не видел, а просто близко прошёл от знаменитой книги.
А сегодня перед ним лежал этот уникум.
– Ты о чём задумался? – прервала его воспоминания и размышления Песя Израилевна. – Это что, тоже дорогая вещь?
Она с сомнением, даже скептически, смотрела на довольно большой фолиант в руках у нашего героя.
С тем, что та маленькая книжка, которую она несколько раз предлагала сегодня и уже почти похоронила в душе, стоит таких денег, она уже смирилась. Но та хоть была на заграничном языке…
А эта – на русском, ну кому она нужна?
– Редкость неимоверная… – вздохнул Прохоров. – Просто не найти вообще и даже за очень большие деньги…
– Ты хочешь взять? – осторожно спросила старуха.
– Нет… – вздохнул Слава.
– Почему?
– Продать некому…
– А сколько должна стоить?
– Здесь – почти ничего, видишь, он продать не может, потому и предлагает… – тихо объяснял Слава. – А в России – тысячу рублей, если знать, кому предложить…
– Сколько?
– Тысячу…
– Шутишь… Почти три тысячи марок…
– Ни в малой степени… – он отрицательно покачал головой, – Ещё и в ножки поклонятся, если знать кому…
– Ты знаешь?
– Пока нет… – честно признался наш герой. – Но если был бы в Москве – узнал бы…
– Ну и съезди тогда…
– Не могу…
– Почему это? Документ уже готов, надо только забрать…
– Меня там полиция ищет…
Песя, которая до этого с почтением глядела на книгу, теперь с почтением посмотрела на Прохорова.
– Вот ты, значит, из какого будущего… – она покачала головой, даже несколько радостно. – Украл чего?
Наверное, все-таки все эти дни маялась – кто такой её постоялец. А теперь все объяснилось и стало у неё на душе спокойно.
А Слава не ответил.
Ну как ей объяснить?
– Что делать-то будем? – спросила она, признав за Славой право не отвечать на такие вопросы. – Вон хозяин на нас уже недовольно посматривает…
– Скажи ему, чтобы оставил её на пару дней, – предложил наш герой. – И поехали домой…
– Он согласен… – резюмировала старуха итоги своих переговоров с немцем. – Два дня книга тебя ждет… И что мы будем делать эти два дня? – спросила она, поднимаясь по лестнице.
– Думать будем… – ответил Слава.
Следующий день, среди обычных бытовых занятий…
Каких?
Помог Песе убрать в квартире, сходил за паспортом, получил, оставил себе всё-таки русский, а немецкий на имя Гельмута Коля засунул всё туда же в щель дивана, почистил под руководством старухи свой первый и уже ненужный костюм в этом мире, сложил, убрал в шкаф, вдруг пригодится…
Так вот среди этих самых бытовых занятий Прохоров всё время маялся одним вопросом.
Нет, не что делать с «Требником», как вы могли бы подумать, а почему он сразу не отказался от идеи обмена?
Не в том дело, что поиграть с хорошей книгой всегда приятно, никаких игр с Петром Могилой не просматривалось: нужен был понимающий русский, желательно старообрядец, да ещё и не бедный. А все русские знакомства у Славы ограничивались Песей, да четвертушкой русской крови у лысоватого владельца ресторана «Клаузевиц чего-то». Так что игры и удовольствия от хорошей книги пришлось отвергнуть сразу не до игр ему было…
