– Спи.
Утром скажу Илье, что он тоже совок. Что «совок» – это не носитель советского сознания, а просто любитель мороженого, просто человек, который без запинки сможет назвать цены на мороженое даже ночью.
Дело Дня – сделала большой шаг в чулках, поясе и подвязке к новой жизни. К тому, чтобы остаться старой девой без никакого секса навсегда и очень скоро превратиться в городскую сумасшедшую без никакого секса в прошлом, даже самого захудалого. И Вадим меня так и не увидит…
Может ли быть, что это сознательный выбор – целибат? Исключительно духовная жизнь вместо поцелуев без любви?..
Думала-думала и наконец поняла, почему я так поступила, чтобы уже совсем никакого любовника, – просто так, вот почему.
Да и зачем мне секс с Ильей Борисовной…
Вадим
Запущен новый проект. Вышло удачно, нашел вменяемого партнера – он вложит деньги и не будет активно надзирать за бюджетом, а у меня будет люфт для экономии… Первый канал заказал детективный сериал на восемь серий… Старый сериал неожиданно купил канал «Россия»… Вовремя запустился с очередным «мылом»… нашел партнера, который готов вложиться в прокат…
В этом сезоне удачи просто сыплются – тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
И роман. Роман. Они все считают, что я могу только «мыло», а я – вот.
Можно ли спросить, как его дела? А если он не говорит, потому что все плохо? Я как-то переводила статью, в которой говорилось, что все мужчины склонны к тревоге, любят жаловаться, хотят, чтобы их утешали. А вот Вадим – нет, он сильный человек. Но я все время думаю: взяли ли его в новый сериал? Спрошу.
– Вадим, а как у Вас дела?
Вадим
Эта новая система – продюсерская подача… Не зря я сидел в жюри, было интересно… Молодые ребята, хотят снимать кино… А если бы я был на их месте? Рассказать свою идею представителям крупных компаний за пятнадцать минут, убедить, чтобы дали два миллиона на съемки, – это трудно, люди же на слух воспринимают плохо. Это мало кому удается выдержать, это похлеще любого экзамена. Я бы на месте этих ребяток не смог. Тем более огромный риск. Им же никакой гарантии не дают, говорят «мы подумаем». Их синопсис болтается у продюсера бесплатно – через полгода могут отказать, а идею украсть. Но что делать – у ребят нет другого шанса снять свое кино… На их месте я бы не смог…
Но я же на своем месте… А на моем месте у меня есть своя идея. Был там один мальчишка с интересным проектом… Можно взять на время, сказать «посмотрим, подумаем»… мысли у него любопытные. Нет, ну не то чтобы совсем «украсть», а, скажем так, кое-что использовать.
– Я не спрашивала Вас раньше не потому, что я об этом не думала, наоборот, я все время об этом думаю, – сказала я. – Вас взяли на следующий проект? Писать линию для другого сериала?
– Как это «меня взяли»? – рассеянно спросил Вадим. – А-а… нуда… вопрос обсуждается… сейчас как раз решают, возьмут меня или нет, как раз сейчас решают.
Вадим
Как странно звучит – решают… Как это, про меня – решают?.. А я и забыл, что я поденщик, жалкий неудачник…
***
Вадим вдруг как-то поежился, пожал плечами, фыркнул.
– Маша, а Вы правда думаете, что я всегда писал детективные линии для «мыла»… что я всегда был неудачником? Что у меня всегда что-то не так? – обеспокоенно спросил он.
Как будто ему стыдно, если у него не так… Как будто я спрашиваю людей на пороге: «А вы кто, двоечник или отличник?»
– Правда, думаю. Что Вы приходите ко мне потому, что Вам больше некуда пойти, Вас никто не ждет, не любит, Вы никому не нужны. Что Вы самый несчастный человек на свете, неудачник, а что?
– Ничего подобного, – обиженно сказал Вадим, – и не нужно меня жалеть.
Я пошутила, а он обиделся…
Вадим
Признаться, что я наврал? Как-то глупо получится. Тоже мне принц, переодетый дровосеком…
Или все-таки сказать? Вот она удивится. Не скажу. Что я, дурак, что ли?..
Что-нибудь расскажу… Нет, а почему она думает, что я неудачник?
Оказывается, у Вадима был в жизни очень большой Успех – не сказал какой.
Потом, когда выпил кофе и выкурил сигарету, все-таки сказал:
– Я написал роман. Давно, десять лет назад.
– Как роман?! Вы писатель? А… как… как Ваша фамилия?
Невероятно! Вадим – писатель! Как будто все началось сначала – прекрасный незнакомец от мышей написал роман!
Роман был про юность, про университет. Роман был одновременно увлекательный, коммерческий и хороший, живой.
– Там и мистика была, и советский быт, и детективная линия… Тогда еще никто так не писал. Отец похвалил.
Это и был Успех – большие тиражи и сразу же экранизация.
– По тем временам серьезные деньги, – похвастался Вадим. – У меня было все.
– Что «все»? – спросила я. – Премии, встречи с читателями?
– Ну… у меня было среднестатистическое все: жена-красавица, квартира большая, «Ауди-сто». Мальчишки в окна заглядывали, что там внутри.
Про университет! Мистика! Советский быт! Детективная линия! Я не читала.
– А что было дальше? – спросила я.
Вадим
Сказал про роман – как будто вздохнул, а что выдохнуть?..
Что было дальше? А что было дальше? Дальше ничего не было – из того, что ей интересно. Дальше я стал лудить сериалы. Не рассказывать же ей, что дальше все было ровно – первый сериал, второй сериал, третий…
Она так смотрит, как будто хочет услышать не про бизнес, не про тупые сериалы, а драматическую историю про муки творчества, про Успех и Падение…
***
– А что было дальше? – нетерпеливо спросила я.
Вадим
А дальше Остапа понесло.
– Дальше? Мне предложили писать по роману в месяц.
– В месяц?!
Это совершенно невозможно, я сама за несколько месяцев написала всего лишь «Варенье», «Неопытное привидение», «Кот отпирает двери», «Ленивый Вареник», а ведь я очень стараюсь. Кстати, «Полиция в шкафу» уже готова, а про гонорары ничего не слышно.
– Ну, в три месяца, не важно, – поправился Вадим.
Ему предложили писать четыре романа в год.
– За большие деньги, Маша, за очень большие деньги, – значительно сказал Вадим.
История Вадима – настоящая драматическая история, история Успеха и Падения… После первого невероятного успеха Вадиму казалось, что дальше будут только удачи, а началось мучительство. Успех нужно было кормить, поддерживать. Думал, сейчас быстренько напишет для денег, а потом уже свое, настоящее.
Вадим истерически (он сам так сказал – истерически) пытался воссоздать успех, бросался от одного сюжета к другому, метался между полной уверенностью, что все отлично, и уверенностью, что все ужасно.
Дальше все было совсем печально… Я понимаю Вадима как никто, то есть как коллега. У меня совершенно так же было с «Вареньем», я тоже металась между тем, что Игорь Юрьевич скажет «ужасно» и что он скажет «гениально».
Четыре романа за год Вадим все-таки написал. Отец относился к этому скептически, считал все это неуспехом по сравнению с романом. Сказал: «У тебя талант, а то, что ты делаешь, противно в руки взять». Сказал, Вадим его позорит.
После этого все отношения с отцом прервались. Вадим не видел своего отца много лет.
– А в больнице, вот сейчас, в больнице, видели?
– Это не считается, – отмахнулся Вадим. – А писал я и правда жуткую коммерческую туфту, гадость.
Гадость? Все эти яркие книжечки на прилавках, они еще назывались как-то странно… «Жестокий», «Сумасшедший», «Придурочный»…
– Неужели это правда Вы… – задумчиво сказала я.
– Что – я?
– Ну, все эти яркие книжечки на прилавках, они еще назывались как-то странно… «Жестокий», «Сумасшедший», «Придурочный»… Это все написали Вы?
– Не все, но кое-что, – со скромной гордостью сказал Вадим.
Ох, ну… это не очень хорошие книги. Зато очень благородно признаться, что делал туфту, гадость. Я бы ни за что не сказала, что «Варенье» – туфта и гадость, по-моему, оно прекрасно. И «Неопытное привидение», и «Ленивый Вареник», и «Кот» тоже прекрасны.
Вадим смотрел на меня со странным выражением лица, как будто я кролик или белая мышь, а он проводит над нами эксперимент.
– Я хотел Вам рассказать, что было дальше… Неужели Вам не интересно?
– Очень интересно, очень! «Жестокий», «Сумасшедший», «Придурочный» – это еще Успех или уже Падение? – спросила я. – А потом…что было потом?
– А потом суп с котом… Все стало еще хуже. Потом и эта туфта перестала идти, рынок заполнился другой туфтой, не моей. Не было даже коммерческого успеха – что-то разладилось…
– Разладилось?
Вот она, печальная поучительная история одного Падения – со слов Вадима.
Вадиму дали соавтора. Вскоре соавтор бросил Вадима, занялся чем-то другим, не важно чем, – был соавтор, и нет соавтора. Вадим опять пытался писать сам, но его собственные книги оказались невостребованными. Последнюю книгу не взяли – конечно, не швырнули в лицо, а мягко сказали: «Может быть, когда-нибудь потом…», но ведь на самом деле – швырнули…
