После чего Нахва поведала всем историю гибели своей матери.
– Омар, Саман, Хазим, – позвала она, закончив рассказ, – принесите сюда топор, который вы спрятали в мешок как доказательство преступления. Выходите сюда и расскажите людям все, что вы видели и что мне рассказали.
Все трое встали и поведали собравшимся, что видели своими глазами. Потом достали топор и показали орудие преступления всем присутствующим. Когда дошла очередь до Иезекиля, тот сидел в глубокой задумчивости, опустив голову, словно не замечая происходящего вокруг. Кто-то окликнул его. Иезекиль вздрогнул, увидев перед собой топор, и чуть было не вскрикнул, как будто увидел какой-то кошмар.
– Что же ты так напугал меня, брат? Узнаю я этот топор, узнаю.
Но тут же сообразил, что у него вырвалось что-то не то.
– Кто же не узнает топор матери Нахвы, да будет Аллах к ней милосерден. Все его знают.
Сидевшие вокруг едва сдержали смех. Люди стали поворачиваться друг к другу, шепотом обсуждая сомнительное положение Иезекиля.
– Я без утайки рассказала сыновьям и дочерям моего племени свою историю и историю моей матери с предателем и преступником Иезекилем и его союзником, румийской собакой. Теперь я прошу, чтобы вы по законам нашей веры и традиции по справедливости рассудили и отстояли мои права. Поистине, незыблемость права в нашем племени, подкрепленная устоями веры, заставляет другие народы уважать нас и наши права. Поэтому призываю вас не отступать от него.
Нахва села на свое место под бурю аплодисментов. Дождавшись, когда они стихнут, Салим, чтобы еще больше воодушевить людей, продекламировал:
Нам пережить довелось времена нелегкие долгие,
Мы прорубили колодцы в горах, высоко возносящихся,
Чтобы достойно принять гостей, на все голоса галдящих,
Несправедливости и притеснения мы не потерпим более,
Мы рождены для великих дел и во имя народа нашего,
Мы словно кольца Сатурна, Плеяды светом своим
озаряющего,
Глядят на нас взоры благосклонные чистых
и незапятнанных,
Нам мудрость дана со времен Адама мужей прославленных,
Так для нас пожелал Аллах, да восславим мы имя Его,
Слава непреходящая, вечная, и почитаем Его одного,
Разлились ключевые воды, вышли из берегов ручьев,
Защитим мы границы свои от безбожников и врагов,
И пусть наливаются тучи черные, грозя нам ливнем
пролиться,
Мы братья, и если мы вместе, пусть каждый подлец нас
боится,
И не пришло еще время солнцу славы нашему закатиться,
Свет его в зрачках безумного, что решил на нас покуситься,
Слава наша не ложь, а правду хранить нам дана,
Славой этой силой творца нас наделил Создатель,
Теперь с места поднялся Иезекиль.
– Обвинения, которые мы только что услышали из уст Нахвы, очень опасны, особенно те, что касаются убийства ее матери, пусть Аллах будет милостив к ней. Я, прямо скажем, к такому повороту не был готов, поэтому прошу отца Салима позволить мне выступить в свою защиту завтра. Соберемся завтра в это же время в доме отца Салима, и пусть все придут без оружия. Все, говорю, и я в том числе. Вот я и сейчас перед вами без оружия, смотрите все. – Он распахнул полы абы, демонстрируя окружающим, что ничего под ней не скрывает.
Посоветовавшись с уважаемыми людьми, сидевшими справа и слева от него, отец Салима ответил:
– Просьба твоя, Иезекиль, вполне приемлема. Так что с Божьего благословения соберемся завтра в это же время. Пусть каждый из нас придет без оружия, и сядем все вместе здесь же, чтобы выслушать, что скажешь ты в свое оправдание, и вынести наконец решение племени, если Аллаху будет угодно.
Салим поднял руку, прося у отца разрешения.
– То, что мы сегодня услышали, имеет особую важность. Чтобы уравнять возможности обеих сторон разбирательства, предлагаю приостановить шейхство Иезекиля. посредством которого он повелевает теми, кто ему подчиняется. Пусть перед лицом закона он будет равным любому из нас.
Все одобрительно захлопали в ответ на предложение Салима.
– Я выбран был шейхами, а не простолюдинами, поэтому права мои остаются за мной, – возразил Иезекиль, но это не помогло.
– Здесь присутствуют все, – парировал Салим его возражения, – и те, кого ты назвал простолюдинами, и шейхи. Все поддержали мое предложение, но как бы там ни было традиция требует, чтобы мы выслушали председательствующего на собрании.
– Я вижу, что все вы хлопаете в знак одобрения, братья и сестры, – отец Салима обращался ко всем, – и поэтому предлагаю следующее. Пусть все согласные поднимут руку, и тогда мы увидим количество согласных и несогласных. Но это касается только взрослых, поэтому несовершеннолетних я попрошу перейти вон туда, – он указал рукой в сторону. Когда требование отца Салима было выполнено, руку поднял Иезекиль, прося слова, а получив его, сказал, обращаясь ко всем:
– Все вы, сестры мои и братья, – женщин Иезекиль поставил на первое место, видимо, пытаясь сбить их этим с толку, – принимаете сейчас очень важное для нашего настоящего и будущего решение. Решение это серьезное для всего племени, а возможно, его последствия пойдут еще дальше, особенно в тех отношениях, что связали нас с шейхом румов и его племенем. Поэтому я предлагаю следующее. Мы с отцом Салима сядем в доме и позовем кого-нибудь, кто будет записывать мнение шейхов и уважаемых в племени мужей, которые будут входить к нам по очереди.
Хотя обратился Иезекиль в первую очередь к женщинам, план его расставил все по местам, когда он предложил ограничиться в голосовании только мнением мужчин, и к тому же лишь самых знатных из них.
Выслушав Иезекиля, отец Салима ударил в лежащую перед ним миску, призывая к вниманию, и сказал, обращаясь ко всем присутствующим:
– По нашей традиции мы представим присутствующим оба предложения. Начнем с первого, которое, как пояснил нам Салим, предусматривает, чтобы в обсуждении приняли участие все взрослые мужчины и женщины. Голосовать прошу поднятием руки. Если это предложение получит большинство голосов, шейхство Иезекиля будет приостановлено, если Аллаху будет угодно, до окончания завтрашнего над ним разбирательства по желанию Нахвы. Решение будет принято после того, как мы выслушаем всех, кто имеет отношение к делу.
Закончив свою речь, отец Салима готов был уже выставить предложение Салима на голосование, но слово вновь попросил Иезекиль. Отец Салима позволил ему говорить.
– С чего это нам, уважаемый отец Салима, цепляться за традиции, которые уже быльем поросли? Не настало ли время новых порядков?
Тогда Салим, испросив разрешения у отца и присутствующих, заговорил, обращая свои слова к Иезекилю и всем, кто слушал.
– Традиции, унаследованные от предков, – часть нашей истории. А будут ли эти традиции живы или нет, зависит от нас. От того, решим ли мы следовать им неотступно или рассматривать чисто абстрактно, как нечто, некогда происходившее в нашей истории. К тому же предложение твое, Иезекиль, свидетельствует о твоей отсталости. Ты предлагаешь ограничиться некоторым количеством мужчин, исходя, естественно, из их положения, а остальных людей исключить. Но если решение будет принимать лишь небольшая группа людей, это породит споры относительно законности ее действий и способностей этих людей. Это исключит участие всех остальных мужчин, достигших совершеннолетия. И несмотря на то, что в своем обращении женщин ты поставил на первое место, ты исключаешь их из решения вопроса, от которого зависит их будущее и настоящее, судьба людей и их рода, их исторические интересы, а не только вопроса о том, кому и как достанется власть и кто достоин ее больше других. Теперь о порядке рассмотрения предложений. Если мы говорим, что предложения следует обсуждать в порядке их поступления, то это самый справедливый порядок из всех нам известных. Судя по тому, что ты возражаешь против этих традиций, я подозреваю, что ты хочешь рассматривать предложения, исходя из положения предложившего. То есть предложение простого человека из племени следует придержать, а ход дать предложению того, чье имя Иезекиль, пусть к племени он имеет самое далекое отношение или, чего уж там, вообще не имеет к нему никакого отношения ни по духу, ни по крови? Или председательствующий на собрании будет решать, чье предложение принять в первую очередь, а чье, коли ему заблагорассудится, придержать? Когда перестают действовать общепринятые правила, на место порядка приходят хаос и разногласия, и это происходит не только при вынесении тех или иных решений, но и при их воплощении в жизнь. Сразу же найдутся те, кто поддержал общее мнение, и те, кто не желает с ним соглашаться. Поэтому и продолжают жить традиции, которые не противоречат духу единства и которые нам не приходится изменять, приспосабливаясь к разного рода условиям и необходимостям. Сохранение таких традиций жизненно необходимо, поэтому мы неукоснительно следуем унаследованной нами от предков традиции, о которой говорил мой отец. Пускай теперь мои братья выскажут свои мнения и суждения, если у кого-нибудь из присутствующих здесь есть иное мнение.
