— Да.
— Слишком умничает, черт побери, этот ваш Тайбань, аж из ботинок выскакивает. Если станет известно, что АМГ прислал нам зашифрованное сообщение, и если у Данросса действительно такая память, как утверждает молва, то он «под колпаком». Верно?
— Да.
В ресторан «Скайлайн», который располагался в пентхаусе, они приехали заблаговременно. Кросса немедленно узнали и тут же освободили для него незаметный столик у бара. Пока Синдерс заказывал выпивку и кофе, Кросс позвонил, чтобы прислали двух агентов — англичанина и китайца. Оба прибыли очень быстро.
За несколько минут до часа пополудни вошёл Данросс и проследовал к лучшему столу — перед ним метрдотель, за ним несколько официантов. Шампанское уже охлаждалось в серебряном ведерке.
— У этого типа все по струнке ходят, а?
— А у вас не ходили бы? — отозвался Кросс. Обводя глазами помещение, он вдруг остановился. — Гляньте-ка, Роузмонт! Неужто он здесь случайно?
— А вы как думаете?
— А-а, вот оно что! Вон там. В дальнем углу. Винченцо Банастасио. А китаец с ним — Ви Си Энг. Вот, вероятно, за кем они следят.
— Вероятно.
— Роузмонт хитер, — сказал Кросс. — Бартлетт и на него выходил. Возможно, они приглядывают за Банастасио. — Армстронг доложил им о беседе с Бартлеттом. Наблюдение за Банастасио было усилено. — Кстати, я слышал, он нанял вертолет до Макао на понедельник.
— Нужно этот полет отменить.
— Уже сделано. Неполадки с двигателем.
— Прекрасно. Я полагаю, то, что Бартлетт сообщил о Банастасио, снимает с него часть подозрений, а?
— Возможно.
— Все же думаю, мне лучше уехать в понедельник. Да. Надо же, у секретарши Данросса было назначено свидание с клиентом. Боже милостивый, вот это красотка! — проговорил Синдерс.
Женщина следовала за метрдотелем. И для Синдерса, и для Кросса стало полной неожиданностью, когда она остановилась у столика Тайбаня, улыбнулась и, поклонившись, села.
— Боже мой! Фрау Грессерхофф — китаянка? — ахнул Синдерс. Кросс сосредоточенно следил за губами Рико и Данросса.
— Китаянки так не кланяются. Она — японка.
— Она-то здесь, черт побери, при чем?
— Возможно, он ждет кого-то ещё. Воз... О боже!
— Что такое?
— Они разговаривают не по-английски. Должно быть, японский.
— Данросс умеет говорить как япошки? Кросс посмотрел на Синдерса.
— Да, он говорит по-японски. А также по-немецки, по-французски, на трех диалектах китайского и довольно прилично по-итальянски.
Синдерс ответил пристальным взглядом.
— Не стоит глядеть на меня с таким осуждением, Роджер. Я потерял сына на «Принце Уэльском»[345], мой брат умер от голода на Бирманской дороге, так что не надо этого дешевого лицемерия. Тем не менее я считаю, что она красотка.
— Что ж, в известном смысле это проявление терпимости, — пробормотал Кросс, снова перенеся внимание на Данросса и девушку.
— Вы воевали в Европе, а?
— Моя война, Эдвард, не кончится никогда. — Кросс улыбнулся: ему понравилось, как прозвучала эта фраза. — Вторая мировая — уже древняя история. Я сочувствую вашим утратам, но теперь Япония не враг, она — наш союзник, единственный настоящий союзник в Азии.
Они прождали целых полчаса. По губам Кроссу так ничего прочитать и не удалось.
— Должно быть, она и есть Грессерхофф, — сделал вывод Синдерс. Кросс кивнул.
— Тогда пойдем? За рыбой и жареной картошкой? Нет смысла ждать.
Они вышли. Агенты Эс-ай — англичанин и китаец — остались и терпеливо ждали. Подслушать разговор они не могли и просто сидели, завидуя Данроссу, как и многие другие в этом зале. Из-за того, что он — Тайбань, и того, что он с Рико.
— Gehen Sie? (Вы едете?) — спросила она по-немецки.
— В Японию, Рико-сан? О да, — ответил он на том же языке, — через две недели. Мы принимаем новый супербалкер у «Тода шиппинг». Вы говорили вчера с Хиро Тода?
— Да-да, имела честь. Фамилия Тода широко известна в Японии. До Реставрации[346] и упразднения самурайского сословия моя семья состояла в услужении у Тода.
— Ваша семья принадлежала к самураям?
— Да, но незнатного рода. Я... я не упоминала о моей семье. Это дела давно минувших дней. Не хотелось бы, чтобы он знал об этом.
— Как угодно, — пожал плечами Данросс, хотя его любопытство было задето. — Хиро Тода — человек интересный, — добавил он, чтобы разговорить её.
— Тода-сама[347] — очень мудрый человек, очень сильный, очень известный. — Официант принес салат, и, когда он ушел, Рико заметила: — «Струанз» тоже хорошо знают в Японии.
— Да будет вам!
— О да. Мы помним про принца Ёси.
— А-а. Я не думал, что вы знаете.
В 1854 году, когда Перри[348] вынудил сёгуна Ёсимицу Торанага открыть Японию для торговли, Карга отправилась из Гонконга на север, а следом за ней — её отец и враг Тайлер Брок. Благодаря ей «Струанз» первыми купили в Японии землю для фактории и первыми после долгого перерыва открыли там торговлю. В течение многих лет она неоднократно приезжала в Японию и сделала её краеугольным камнем политики «Струанз».
В те первые годы она познакомилась с молодым принцем Ёси, состоявшим в родстве с императором и сёгуном, без разрешения которого в Японии нельзя было сделать ничего. По её предложению и с её помощью принц отправился на одном из клиперов «Струанз» в Англию, чтобы познакомиться с Британской империей. Вернулся он через несколько лет на другом судне «Струанз», и в том самом году некоторые феодалы-даймё, которым было ненавистно вторжение иностранцев, восстали против сёгуна, чья семья — Торанага — безраздельно правила Японией в течение двух с половиной столетий начиная с великого полководца Ёси Торанага. Восстание даймё завершилось успехом, власть вернули императору, но в стране царила междоусобица.
— Если бы не принц Ёси, который стал одним из главных министров императора, — она невольно перешла на английский, — Япония до сих пор испытывала бы потрясения, раздираемая гражданской войной.
— Почему вы так считаете? — Ему хотелось, чтобы она говорила и говорила: было так приятно слушать её ритмичную речь.
— Без его помощи император не добился бы успеха, не отменил бы сёгунат, феодальные законы, даймё, весь класс самураев и не заставил бы их принять современную конституцию. Именно принц Ёси примирил даймё, а потом пригласил в Японию английских экспертов, чтобы те помогли нам создать военный флот, банки и государственный аппарат, помогли стать частью современного мира. — Легкая тень мелькнула по её лицу. — Мой отец много рассказывал о тех временах, тайбань, ведь ещё и ста лет не прошло. Переход от правления самураев к демократии не мог быть бескровным. Но император подписал указ прекратить распрю, поэтому кровопролитию наступил конец, и все даймё и самураи медленно и мучительно стали входить в новую жизнь. — Она поиграла бокалом, наблюдая за пузырьками. — Тода были владетелями Идзу и Сагами, где сейчас расположена Иокогама. Они владели верфями в течение столетий. Для них и для их союзников — Касиги — не составило труда войти в эту современную эпоху. Для нас же... — Она остановилась. — О, но вы уже все это знаете, приношу свои извинения.
— Только про принца Ёси. Что же случилось с вашей семьей?
— Мой прадед стал очень мелким служащим у принца Ёси. Его послали в Нагасаки, где моя семья и жила с тех пор. Ему было очень непросто не иметь при себе два меча. Мой дед тоже был служащим, как и отец, только очень незначительным. — Она подняла на него взгляд и улыбнулась. — Слишком хорошее вино. У меня от него язык развязался.
— Ну что вы, совсем нет, — возразил он и, почувствовав, что за ними наблюдают, добавил на родном языке Рико: — Давайте какое-то время поговорим по-японски.
— Сочту за честь, тайбань-сан.
Потом, когда принесли кофе, он поинтересовался:
— Куда мне перевести деньги, что я вам должен Рико-сан?
— Было бы замечательно получить от вас до отъезда банковский чек или банковский вексель. — Это она сказала по-английски, потому что таких слов в японском нет.
— Я пришлю его вам в понедельник утром. Сумма составляет десять тысяч шестьсот двадцать пять фунтов, ещё восемь с половиной тысяч фунтов будут выплачены в январе и столько же в следующем году. — Он понимал, что Рико слишком хорошо воспитана, чтобы спросить напрямую. Заметив промелькнувшее по её лицу облегчение, он остался доволен своим решением выплатить ей бонус, равный двухгодичному жалованью АМГ: одна информация о нефти более чем стоила того. — Его доставят в одиннадцать часов. Вас устроит вексель на предъявителя? — Данросс снова произнес это слово по-английски.
— Как вам будет угодно. Не хочу доставлять лишние хлопоты. Данросс обратил внимание, что теперь она говорит медленно и отчетливо, чтобы ему легче было понять.
