— Я не хотел тебя обидеть, Аня… — рука Лапина легла на женскую ладонь, — Можешь мне не верить… но ты — человек, которого мне меньше всего хотелось бы в этой жизни обижать.
— Спасибо, Лёнь… — неожиданно покраснев, Анна опустила глаза, — Мне, действительно, больше не с кем поделиться… Саша не поймёт… он воспримет по-своему, ещё и кинется восстанавливать справедливость…
— Ты правильно сделала, что ему не рассказала.
— Я просто не успела…
— И не рассказывай. Пусть это будет нашей с тобой маленькой тайной… — он ободряюще улыбнулся и чуть сжал её ладошку, — Ты не против, чтобы у нас с тобой появилась одна тайна на двоих?
— Нет, — грустно улыбнувшись, Анюта чуть качнула головой, — не против.
— А теперь послушай меня, — лицо мужчины приняло абсолютно серьёзное выражение, — Аня, я не знал, что у тебя такие проблемы. Сашка не говорил… да мы с ним в последнее время как-то потеряли связь… но тут — моя вина. Закрутился со своими делами, покупками…
— Да ты-то при чём… — всё так же грустно улыбаясь, Анна опустила голову, — Это же очень ответственно — дом купить… тем более, недостроенный…
— Дом это мелочи, — Лапин махнул рукой, — тут кроме дома…
— Что, ещё один ресторан?
— И не ресторан. Не хочу хвастать, но… ресторан это уже мелко для меня, Аня. Я ночной клуб открываю, с игровым залом, проще говоря — казино. Там куча лицензий нужна, всяких сертификатов… да Бог с ним… Я ведь не об этом хочу с тобой поговорить.
— О чём? — она неожиданно перешла на полушёпот.
— Ты думаешь, что проявила слабость?
— Это в тысячу раз хуже, чем просто слабость.
— Это в тысячу раз сильнее, чем просто мужество. Ты всё правильно сделала, Аня. Вот смотри… Люди часто ошибаются с определением истинных ценностей. Да, я согласен, что говорить о чести, совести, достоинстве — очень красиво. Но только говорить… Потому, что все эти качества не накормят и не оденут. Люди делятся на два лагеря, Аня… Одни ходят с гордо поднятой головой, не имея за душой ни гроша, не умея обеспечить ни себя, ни своих близких. Они гордятся тем, что не переступают через какие-то, ими же придуманные, моральные принципы. И другие — которым приходится переступать через многое, и даже многих, ради того, чтобы тоже жить и ходить с гордо поднятой головой. И те, и другие несут свой морально-нравственный крест. Первые мучаются оттого, что их дети не устроены, им приходится своим горбом зарабатывать на хлеб, терпеть унижения, потому, что за ними нет никакой силы — ни финансовой, ни административной. Другие тоже мучаются… оттого, что им тоже приходится и унижаться, и ронять себя, и даже унижать других… и такое бывает, и зря думают все остальные, что это приносит удовольствие. Только в определённой мере. В общем и целом это набор чувств человека, который таким образом воюет за своё место под солнцем. А теперь смотри, что получается… И тем, и другим приходится испытывать, по сути, одинаковые ощущения… только вот нравственные мучения матери, которая не может купить инструмент своему талантливому ребёнку из-за банального отсутствия денег, коренным образом будут отличаться от нравственных мучений той же матери, которая сделает единственно правильный поступок — произнесёт одно-единственное слово "простите"… после которого она сохранит работу, достаток и купит своему ребёнку абсолютно всё, что он заслужил. Ты понимаешь меня, Аня?
— Не знаю… — во время речи Лапина Анна сидела с бесстрастным лицом, не выражая никаких эмоций, — Я даже не знаю, что тебе сказать…
— Всё правильно, — он уверенно кивнул, — вот так, сразу, этой теории не постигнуть. И, если бы ты сейчас кинулась мне на шею с криком: "Лёнька, я всё поняла, как здорово!", я пожалел бы о нашем разговоре. Но ты ещё мудрее, чем кажешься… Я восхищаюсь тобой, Анюта…
— Я не отрицаю, что в твоих словах есть рациональное зерно… — она как будто не услышала его последней фразы, — Но как быть с совестью? Как быть с душой, в которую плюнули… ведь с этим придётся жить…
— А нам всегда с чем-то приходится жить… — он бросил на неё осторожный взгляд исподлобья, — Разве нет? Пойми, Аня, о чём бы мы не рассуждали, каким высоким материям бы не отдавали предпочтение, но правда жизни — она вещь суровая, лирики не приемлющая… Всё в жизни сводится к низменным инстинктам — поесть, попить, укрыться потеплее. И всё равно найдётся за что поплакать и попереживать… Так лучше это делать с сытым брюхом… ты уж прости меня за мужицкие выражения. Я ведь, Аня, далеко не аристократ… Сам всего добился. И где бы я был, если бы не приходилось и кланяться, и ножкой шаркать… и всякой мрази комплименты расточать. Бывали такие, что им один приговор — пуля в лоб, а я с ними и в баньке парился, и водку пил на брудершафт, и братьями называл… Зато теперь я могу смело смотреть в завтрашний день, растить свою дочь, не боясь, что она останется без образования, квартиры или мужа, наконец. Да, Аня… я как тот царь — за Кристинку полцарства и коня отдам, лишь бы избранник ей был по душе. Я его сам в люди выведу, если будет того стоить. Пусть другие думают, как своих дочерей выгодно пристроить… А моя дочь уже пристроена, пусть за неё женихи копья ломают.
— Так не каждый сможет.
— А каждому и не надо. У каждого — свой потолок, Анечка. Но и его надо достичь, а не ползать всю жизнь по некрашеному полу. Ну, вот не пошла бы ты извиняться… Что дальше было бы, как думаешь?
— Что-что… — Аня снова горько усмехнулась, — Я и сейчас ещё не уверена, что всё закончилось…
— Закончится, — Лапин на секунду прикрыл веки — как будто в подтверждение своим словам, — можешь не сомневаться.
— Хорошо бы… А было бы… Жалоба… комиссия… из Димы троечника уже начали делать… в лучшем случае мне пришлось бы уволиться уже через пару недель.
— Всё верно… и не факт, что ты смогла бы устроиться в другую школу. Я уже эту систему знаю, видел со стороны. Тебя тупо никуда бы не приняли на работу, этот Казаков бы постарался.
— Я думала об этом.
— Вот видишь. А сейчас у тебя всё наладится. Главное, не повторяй ошибок…
— Мне бы только до конца учебного года выдержать. У Казакова — выпускной класс.
— Это неважно… У Казакова выпускной, да придёт другой какой-нибудь малолетний урод… Нет, Аня, нужно менять свою психологию в корне…
— Ты хочешь сказать, нужно стелиться подо всех?
— Не так грубо… — Лапин неожиданно рассмеялся, — Ань, зачем стелиться?! Просто находить компромисс. От того, что тебя уволят из-за очередного недоросля, никто не пострадает, кроме тебя самой.
— Если бы только я… Мне за Диму очень обидно. Да ещё Сашка сел со своим бизнесом в лужу…
Аня не хотела заводить разговор о муже, последняя фраза вырвалась против её воли.
Она немного успокоилась — Леонид говорил очень убедительно. Анна поймала себя на мысли, что уже почти разделяет его точку зрения. Ей было как никогда уютно и комфортно в обществе этого довольно интересного мужчины, и она старалась не смотреть на часы, хотя знала, что ей уже давно пора быть дома.
— Мне кажется, тебе нужно поесть, — Лапин жестом подозвал официанта, — я закажу горячее.
— Нет-нет… — она покачала головой, — Мне уже пора… Саша будет волноваться.
— Не беспокойся… — взяв меню из рук официанта, Леонид сделал заказ, затем вытащил из прикреплённого к брюкам чехла сотовый телефон, набрал номер, — Сашка, привет! Про дела не спрашиваю, вечером поговорим… А сейчас просто хочу предупредить, что Аня — со мной. Она мне очень нужна, вернее, не она, а её помощь… Всё, Сашка, потом подробности, я её доставлю в целости и сохранности… заодно и сам зайду. Всё, до встречи!
…Слушая разговор Леонида со своим мужем, Анна невольно сжалась. Она теперь не знала, каким "делом" сможет оправдать своё долгое отсутствие, тем более вместе с Лапиным…
— И как я теперь… — она вынужденно рассмеялась, — Придётся выдавать нашу с тобой тайну?..
— Хорошая штука! — не отвечая на её вопрос, Леонид повертел в руке телефон, — Удобно, хоть и дорого… Но это ерунда по сравнению с возможностью быть всегда на связи.
— Очень дорого? — Анна задала этот вопрос машинально, она и так знала, что эта "игрушка" вовсе не для их с Александром бюджета.
— Прилично, — Лапин кивнул и добавил нарочито официально, — но, надеюсь, что скоро такие вещи будут более доступными для основной массы населения.
— Ты говоришь, как депутат на предвыборной кампании…
— Я хочу, чтобы ты немного расслабилась, улыбнулась, наконец. Ну, о чём ты сейчас грустишь? — он снова забрал её руку в свою ладонь, — Анечка?..
— По твоей милости мне придётся врать Саше… — Анна попыталась изобразить шутливое выражение, — А я к этому не привыкла.
— Врать?! — Лапин очень искренне удивился, — Почему — врать?
