28 июня все мы должны были предстать перед Манчестерским судом присяжных. К тому времени нас стало уже двадцать шесть. Я даже половины молодых парней не знал. В общем, всех, кроме одного, выпустили под залог. Мы старались вести себя так, чтобы это дело не раздували, но «Главари» неизбежно попадали в сводки скандальных новостей. Придурок Дональд Фаррер поехал на чемпионат Европы в Германию и распустил там язык, болтая с репортерами в баре. На следующий день он появился на первой странице «Дейли Стар» с сигарой во рту и в окружении пивных кружек. Над снимком стоял заголовок: «Я СОБИРАЮСЬ УБИТЬ ФРИЦА!» Судя по его россказням, он собирался сделать русского вратаря, а также замочить какого-нибудь немца. На нем была футболка с Уинстоном Черчиллем и надписью: «Две мировые войны и один чемпионат мира». Он также показал репортерам нож, спрятанный в носке, и заявил, что он из банды «Главари». Неудивительно, что вскоре немецкая полиция задержала его и выслала из страны.
В сентябре на нашей домашней игре с Юнайтед приключилась еще одна массовая драка. А в ноябре урод Стивен Монтегю, которому было предъявлено обвинение в бросании двухпенсовой монеты в судью, получил условный срок в пятьдесят шесть суток. Ему не засчитали нанесение раны, зато признали факт нападения. Малый срок был вызван тем, что он вымолил у агента под прикрытием алиби, когда понял, что мог попасть на пленку. А ведь судье тогда наложили на голову всего лишь два шва. В январе 1989 года двадцать шесть фанатов Сити были арестованы, когда возникла драка на стадионе во время выездного кубкового матча с «Брентфордом».
Пока шло следствие, мне пришлось отказаться от посещения матчей. Требовалось соблюдать букву закона. К тому же я был и так слишком известен, чтобы вернуться к старому. Ни о какой «охоте» вместе с парнями теперь не могло быть и речи. Я понимал, что дело слишком серьезное и, скорее всего, завершится тюрьмой. Рисковать не имело смысла. Мне не оставалось ничего иного, как отойти в сторонку. Чем больше футбольного насилия показывали в новостях, тем хуже было для нас. А надо мной и вовсе болталась петля с надписью «ДЛИТЕЛЬНЫЙ СРОК».
— Майкл! Дела не слишком хороши. Если мы пойдем напролом, тебе светит от шести до восьми лет. Если ты сдашься сейчас, о-кей, но тогда судья утвердится во мнении, что ты — основной. Для тебя это очень плохо. Но он знает, что если ты признаешь свою вину, остальные также перестанут упираться. И это сработает в твою пользу. Если же ты примешь основную вину на себя, тебе будет грозить меньшее наказание, и другим тоже, хотя они все равно получат меньше, чем ты. В конце концов, я думаю, что смогу выбить для тебя три года, но только если ты признаешь себя виновным.
Эта небольшую, но весьма вдохновенную речь произнес не кто иной, как мой адвокат. Он стоял и смотрел в окно комнаты для допросов в новом здании Ливерпульского суда присяжных. Где-то вдалеке я разглядел паром, пересекающий Мерси в сторону Биркенхэда и Ирландское море, простирающееся до горизонта.
Адвокат повернулся ко мне и сказал:
— Вглядись хорошенько, Майк. Дела обстоят так, что можно не увидеть всего этого лет семь.
Огромное тебе спасибо, сволочь!
В итоге все мы отказались признать себя виновными, но мои шансы выкарабкаться падали. Полиция обратилась к суду с просьбой разрешить свидетелям давать показания, находясь при этом за ширмой. Агенты, работавшие под прикрытием, видите ли, не должны раскрывать себя, так как их жизни может угрожать опасность. Вообще-то, подумал я, это довольно грустно, когда система правосудия позволяет себе такое. Они — офицеры полиции, им платят деньги, чтобы они выполняли свою работу. Но когда они дают показания из-за ширмы, спрятавшись от публики в зале, у присяжных наверняка возникнет чувство, что все подсудимые — банда убийц и погромщиков.
Одному из копов задали вопрос:
— Как бы вы описали мистера Фрэнсиса?
Вот его точный ответ:
— Как бандита.
Заметьте: не такого-то роста и телосложения, с кожей коричневого цвета или что-то там еще, а просто — «бандит» — и все. Это же не совсем свидетельские показания, не правда ли? Но им было позволено все, включая, конечно, защитные ширмы.
Случился там и забавный момент. Когда нас спросили, признаем ли мы себя виновными, судебный пристав подходил к каждому из нас по очереди:
— Майкл Фрэнсис, признаете ли вы себя виновным?
— Невиновен.
Следующий:
— Невиновен.
И так далее. Наконец очередь дошла до Мартина Таунсенда. Он сильно заикался, и все мы знали, что ему не удастся выговорить необходимые слова.
— Мартин Таунсенд, признаете ли вы себя виновным?
Но прежде чем он смог открыть рот и начать заикаться, все мы заорали в один голос:
— НЕВИНОВЕН!!!
Сидевшие в зале подскочили на полметра. Мы тоже взорвались от хохота.
Суд начался в феврале 1989 года и растянулся на месяцы. Первыми были двое наших парней и один фанат Юнайтед, которые признали, что участвовали в драке около «Олд Траффорда». Это была потасовка на Честер-роуд перед матчем в честь Артура Альбистона, состоявшимся спустя три месяца после ареста «Главарей». Еще один фанат Сити Винсент Джордж — семнадцатилетний парень, описавший свои драки в дневнике под названием «Военные игры», был признан невиновным. В ходе расследования его дела присяжные просмотрели трехминутную черно-белую запись махача, который велся прямо посреди дороги, в то время как автомобилям приходилось объезжать дерущихся.
Жюри удалилось на совещание, чтобы решить судьбу футбольных хулиганов, — все двенадцать его членов были также свидетелями совершенного преступления, так как шесть мужчин и шесть женщин в Манчестерском суде присяжных несколько раз просмотрели видеозапись инцидента на Честер-роуд, около «Олд Траффорда», заснятого полицейскими с помощью камер скрытого наблюдения. В результате того противостояния один молодой болельщик, избитый и затоптанный, остался лежать на земле без сознания.
Камеры наблюдения зафиксировали группу фанатов Сити, направлявшихся к стадиону «Олд Траффорд» спустя сорок пять минут после начала игры. «Сторона обвинения считает, что их целью была драка, а не просмотр матча, иначе они не были бы там в это время», — заявил мистер Райт.
Данная группа была замечена «разведкой» фанатов Юнайтед, и многие молодые люди стали подыскивать предметы для метания и вооружаться палками, сообщил он, обращаясь к присяжным. Затем обе группы сошлись. После того как был произведен залп, началась неразбериха, и один молодой человек упал без сознания. В конце концов, фанаты Сити повернули и стали удаляться, распевая песни и скандируя.
Мистер Райт утверждает, что Винсент Джордж никого не бил и ни с кем не дрался, но в то же время он был членом банды, «нарывавшейся на неприятности».
В отношении мистера Джорджа мистер Джон Бонни сделал заявление, что его клиент признает свою вину в менее значимых эпизодах, касающихся провокации к насилию, за что полагается гораздо меньшее наказание. Мистер Бонни призвал присяжных хорошо обдумать то, что они увидели с помощью трехминутной видеозаписи, которая продемонстрировала, что его подзащитный ничего не бросал, никого не бил руками или ногами.
«Если бы он имел намерение совершить насильственные действия, он мог бы его осуществить. Однако в отличие от остальных он этого не сделал».
Мистер Райт заявил, что во время полицейского допроса мистер Джордж отказался опознать членов банды фанатов Сити «Молодые Главари», которая, как было доказано, участвовала в этом.
«Если б я это сделал, мне бы оторвали голову», — заявил он в полиции.
Защита Джорджа провалилась, и он получил три месяца за участие в беспорядках. Родни Родена, которому на тот момент было шестнадцать, что, правда, не помешало ему прыгнуть на голову лежащего на земле фаната Юнайтед, признали виновным и приговорили к шести месяцам в колонии для несовершеннолетних. А видеозапись этого эпизода представили вниманию миллионов телезрителей, когда показали ее в национальных теленовостях.
Дела становились все хуже и хуже. 15 апреля девяносто четыре[74] ливерпульских болельщика погибли при входе на трибуну «Леппингс Лэйн» на стадионе «Хиллсборо»[75] в Шеффилде. Весь мир пребывал в шоке, когда мы уселись на скамью подсудимых за футбольное насилие. С момента событий в Шеффилде прошла всего лишь одна неделя. Мы оказались в полной жопе. Показания против меня были достаточно серьезными. На матче с «Вест Бромом» камера зафиксировала, как я дрался с двумя парнями на их секторе. Правда, можно было хорошо разглядеть и то, как меня прислонили к ограждению и избивали. Всех, кто выбежал тогда на поле и носился по нему с криками «Сити! Сити!», тоже засняли. Мы были похожи на маленькую, человек в двадцать, бешеную армию, которую полиция пыталась затолкать назад в свой сектор.
