Коржик с Гариком сходились в одном – терпеть не могли Митхуна. Впрочем, в этом с ними был солидарен почти весь офис.
Любимой забавой Гарика было выкрикивать фразу «Борис, кушать!» из кошачьей рекламы, когда повариха приносила еду. В рекламе на зов прибегал рыжий кот Борис. В жизни тут же появлялся Митхун, который тоже был рыжим. На этом и строилась ассоциация. Он прибегал не на фразу Гарика, а просто потому, что всегда появлялся одним из первых, но получалось, что как бы на фразу. Гарик с Андрюхой радостно ухмылялись, остальные тоже улыбались. Митхун и не догадывался, что эта фраза и вызванный ею смех относятся к нему. Он деловито накладывал еду горкой и уминал две порции подряд. Гарик с Андрюхой переглядывались. Митхун убегал. Он ел очень быстро.
Чтобы подсидеть Коржика, Митхун уговорил Толяна отправить того в дальнюю провинцию выколачивать давний долг.
Дело было почти безнадежное. Коржик вылетел рано утром и в обед был уже в местной гостинице. Едва он бросил вещи, как зазвонил телефон. – Выходи, братан, я сейчас подъеду. Это был Кадухан, местный авторитет. Его предупредили, что Коржик прилетает. Он обещал Толяну помочь вернуть долг.
Коржик оделся, спустился вниз и вышел на крыльцо. Подъехал черный «гелендваген», посигналил. Коржик подошел. На переднем сиденьи рядом с водителем сидел морщинистый кавказец с грубым, словно вырезанным из дерева лицом. Он напоминал иллюстрацию к книге «Урфин Джус и его деревянные солдаты». Ему было около пятидесяти.
Коржик знал, что по статусу он не солдат, он офицер – то ли «смотрящий», то ли «разводящий». Его поставили воры в законе следить за криминальным «порядком» в городе. Почему-то Толян решил обратиться за помощью именно к нему. Вид Кадухана вызвал у Коржика сомнения в успехе задуманного. Он не был большим специалистом по физиогномике, но ему показалось, что от этого хитрого «смотрящего» много пользы не будет.
– Садись, – сказал Кадухан и кивнул на заднее сиденье.
Сам он сидел на переднем и это Коржику тоже не понравилось. Если бы хотел говорить на равных, сел бы на заднее сиденье или вышел из машины, а так он будет говорить с ним вполоборота, как с подчиненным, хотя Коржик ему не подчиненный вовсе. Он – представитель заказчика, для которого Кадухан и подрядился выполнить работу. Следовательно, он работодатель, а Кадухан – исполнитель. И не фиг тут резать крестного отца!
– Здорово, братан! – сказал тот и протянул Коржику руку в том же полуобороте: – Кадухан.
– Привет, братан! – сказал Коржик. – Сергей.
Ладонь у авторитета была большая, как лопата. На пальцах наколки в виде перстней. Каждый перстень – ходка в зону. Не любил Коржик такие руки – многовато в них понту.
Его охватило внезапное раздражение и ему уже почти плевать было, кем здесь числится этот кавказец и какой у него статус в криминальном мире. Нет, чтобы познакомиться по-человечески, представиться нормально. А то сразу – братан! «Какой я тебе, на фиг, братан? – подумал Коржик. – Ты видишь меня в первый раз. Для тебя что, все прохожие братья? Как же задолбала уже эта простота, которая хуже воровства».
– Как долетел? – спросил Кадухан.
– Нормально.
– Может, посидим вечерком в кабаке? – предложил он.
Коржик не любил застолий до завершения дел. Ни к чему они.
– Сначала дела, – отказался он. – Когда мы сможем выехать?
Кадухан ответил не сразу. Отказ Коржика нарушил его планы, и он теперь их корректировал в уме.
– Завтра утром.
– Во сколько?
– В половине шестого проснешься?
– Подъезжай!
– Лады! – произнес он провинциальное словечко, от которого Коржика всегда передергивало.
От «ладов» для него всегда несло портянками и заскорузлостью. А теперь еще и Митхуном – тот тоже часто говорил «лады». «Не хватало еще, чтобы он сейчас сказал „добро", – подумал Коржик.
Кадухан протянул руку:
– Добро! Завтра за тобой подъедут в пять тридцать. Не проспи.
– Пусть они не проспят.
– Кто? – не понял Кадухан.
– Которые подъедут.
Повисла пауза – Кадухан думал, не осадить ли Коржика. Решил не обострять.
– А сейчас что будешь делать?
«А тебе не один ли хрен?» – подумал Коржик.
– Отдохну с дороги – встал рано.
– Ну, давай, – он опять протянул руку.
Кадухан уехал. Коржику показалось, что он сбил с него немного спеси. Теперь ему захотелось поесть. Можно было, конечно, поехать с авторитетом в местный кабак, но он не любил эти длинные восточные разговоры за бандитскую жизнь и крутизну.
Ассортимент гостиничного буфета он уже видел. Съедобными там были только вареные яйца да сок в тетрапаках. Он направился в соседнее кафе. Толян не выдал ему денег на питание в ресторанах, приходилось экономить. Коржик хоть и был у Толяна топом, да каким-то не таким. Во-первых, пошатнувшимся, а во-вторых – чучельным, потому что и фирма была чучельная.
Почему-то вспомнился старый анекдот, где поп трахнул кобылу, а она потом шла и приговаривала: «Топ-топ – меня трахал поп». «А меня трахал Толян, – подумал Коржик. – В переносном, конечно, смысле».
Что это за топ такой, прости господи, у которого нет лимита на представительские расходы, бонусов по итогам года и многих других приятных вещей? Ох, не в те топы он попал, не в те! Почему-то очень ясно это стало только сейчас. Для этого надо было оказаться за тысячу с лишним километров от Москвы.
Вот она – сила больших расстояний. Когда сидишь на одном месте, то тупеешь и закисаешь, как слово «лады», и от тебя начинает вонять покорностью судьбе.
В кафе висели какие-то уродские бархатные шторы, а пространство было разгорожено на нелепые кабинки, похожие, скорее, на загончики для коз. Все кабинки пустовали, Коржик оказался единственным посетителем. Но так и казалось, что в какой-нибудь из кабинок сейчас зазвенят колокольчики и раздастся блеяние.
Он подошел к стойке и пролистал меню. За стойкой была стройная блондинка лет двадцати пяти. В меню он облюбовал шашлык из осетрины, салат из мидий и маринованные белые грибы местного урожая.
– Шашлык из осетрины есть? – спросил он.
– Есть! – не смигнув ответила она и улыбнулась.
Ну разве можно было не поверить такой улыбке вкупе с такой тесной кофточкой на груди? Он сделал заказ и отправился в загородку ожидать, при этом старался не обращать внимания на древние столовые приборы, просившиеся на свалку, и пятна на скатерти.
Девушка тем временем вышла в зал и картинно облокотилась на стойку, чтобы он мог получше рассмотреть ее ноги. Ноги были длинными и стройными. Да и сама она была ничего. Неплохо бы пригласить ее в номер, но не сегодня. Может быть, завтра. «Да, есть еще женщины в русских селеньях, – подумал Коржик. – И порох в пороховницах. Так почему бы им и не встретиться? Завтра сюда загляну».
Из кухни передали поднос с его заказом. Она принесла его Коржику.
– Вы знаете, – сказала она совершенно искренне, и в голосе ее послышалось неподдельное переживание, – шашлыка не оказалось. Недавно забрали последний. Есть просто жареная осетрина. Она хорошая, почти такая же, как и шашлык. Будете?»
Он еще раз окинул взглядом ее ноги, грудь и задницу. В ней все было красиво. Как тут было не взять осетрину?
Он кивнул. Она ушла и тут же вернулась с осетриной, поставила на стол и быстро отошла. Немного поспешнее, чем следовало. Коржик подумал, что, наверное, у нее неотложные дела за стойкой.
Первый же пристальный взгляд на осетрину все прояснил. Она оказалась какой-то слишком уж темной. И поджаренной явно не сейчас. И даже не сегодня. Хорошо, если вчера, но что-то подсказывало ему, что и не вчера. Он ткнул в нее вилку и начал есть. Нет, она не была испорчена, не второй свежести. Вполне ничего, просто холодная и твердая, как мясо убитой снарядом лошади где-нибудь в зимнем сражении. Осетрина была из серии блюд под названием «Как мы тута дурим тупых москвичей». За нее следовало бы воткнуть вилку в задницу буфетчице, да уж ладно. Он сегодня был добрым – день приезда как-никак.
Покончив с едой, он пошел рассчитываться.
– Вам понравилось? – нагло спросила красотка и опять лучезарно улыбнулась.
– Смотря что, – ответил Коржик. – Вы – да, еда – нет.
Она кокетливо повела плечом:
– Неужели невкусно?
– Так себе, – скривился он. – Завтра я опять зайду. Надеюсь, будет получше?
– Конечно – твердо ответила она. – Завтра – да. Приходите.
«Врет, курва, – подумал Коржик. – Но зайду».
Он вернулся в гостиницу и только здесь почувствовал всю усталость, которая накопилась за сегодняшний день. Прошлую ночь он спал всего четыре часа и позапрошлую недоспал тоже.
Зазвонил гостиничный телефон:
– Не хотите ли провести вечер с девушкой?
– Завтра, милашка, позвони завтра, – сказал он, чувствуя, что уже наполовину спит.
Он поставил будильник на пять утра и выключил свет. Некоторое время он слышал включенный в соседнем номере телевизор с местными новостями. В коридоре громко переговаривались горничная и дежурная.
