— Какая разница между покойником и мертвецом?
— Есть нюансы. Но важнее то, что их объединяет. Одушевленность. Да, они все не живые — и труп, и покойник, и мертвец, но покойник и мертвец при этом одушевленные. Труп — неодушевлен. Труп не может быть субъектом, он только объект. Субъект одушевлен, объект неодушевлен. А покойник и мертвец в отличие от трупа остаются субъектами. И вот главное. Неодушевленное оживить нельзя, ибо оно фатально не живое. А не живое, если оно одушевленное, оживить можно. Труп — нельзя, а мертвеца и покойника — можно.
— Бред.
— Заметьте, это следует из самой природы русского языка, именно поэтому я работаю исключительно с русскоязычными… Только поэтому, а вовсе не из чувства патриотизма, как это кто-нибудь может подумать. И вот важный момент: оживленный, то есть переставший быть мертвецом или покойником, неизбежно забывает русский и переходит на другой язык. Если бы он продолжал оставаться русскоговорящим, его бы можно было снова оживить, когда бы он опять стал мертвецом или покойником, и так бесчисленное число раз. Но это, к сожалению, невозможно. Покойника и мертвеца можно оживить только один раз, и он уже никогда не будет говорить по-русски.
— Бред, бред, бред.
— Тем не менее проблему Мухина я, похоже, решил.
— Мухин это кто? — насторожилась Нинель.
— Это тот, у кого уже нет проблем, — говорит Капитонов, до сих пор не участвовавший в разговоре.
— Спорить не буду, — говорит Господин Некромант. — Однако аналогичным образом решается проблема Водоёмова.
— Вы действительно бредите, — отворачивается Капитонов.
— А я про что! — воскликнула Нинель.
— Нет, друзья, это вы все бредите, а не я. А вы, Капитонов, больше других.
18:09
Глаза закрываются сами, и представляется Мухин, каким, наверно, его и нашли на плоской крыше восемнадцатиэтажного дома. Без признаков насильственной смерти. На нем был новый костюм, о существовании которого не знала Марина. Капитонову видится, что Мухин лежит на спине и руки раскинул.
Равель — «Болеро».
— Папа, здравствуй. Все хорошо? Нормально устроился?
— Да, все отлично. Хочешь что-то сказать?
— Во-первых, ты оставил ключи.
— Надеюсь, меня кто-то впустит в квартиру…
— Кто-то, конечно. Но ты оставил ключи снаружи, в замке. Я не могла дверь открыть изнутри. Спасибо соседям…
Он потрясен. Он говорит:
— Виноват.
У него телефон разрядился.
18:17
— Следственная оперативная группа, — констатирует микромаг Астров, провожая взглядом людей, направляющихся в каморку с телом Водоёмова. — Значит, дело не шутка.
— Не каркайте, — говорит Нинель. — Это ничего не значит.
— Вы так думаете? Вчера мнимая бомба, сегодня реальная смерть.
18:20
— Внимание, Капитонов, сейчас вам будут задавать вопросы… Имейте в виду…
Договорить Нинель не успевает — тот уже подошел:
— Это вы очевидец?
— Да, я свидетель.
— Пока очевидец.
— Есть разница? — зачем-то спрашивает Капитонов.
— Большая.
— А вы? — вмешивается Нинель. — Вы следователь?
— Оперативный сотрудник.
— Простите, не поняла.
— Опер, — говорит оперативный сотрудник.
— А где следователь? Должен быть следователь. Покажите мне следователя.
— Я вместо следователя.
— Ах, вот оно что, группа не укомплектована! Ну да, сегодня же воскресенье.
— С этим мы сами как-нибудь разберемся.
— Да, конечно, я просто забыла, что умирать по воскресеньям не рекомендуется.
— Кем не рекомендуется? Никто таких рекомендаций не давал!
— А по-вашему, это правильно, когда в отсутствии следователя уголовное дело заводит оперативный сотрудник?
— Простите, я не завожу уголовное дело. И уголовное дело завожу не я.
— Однако допрашиваете…
— Я не допрашиваю, а вы мне сильно мешаете.
— Продолжайте. Но я буду с ним. Капитонов, я здесь!
— Вы адвокат?
— Я режиссер трюков!
— Нинель, — говорит Капитонов, — прошу вас, я сам.
— Хорошо. Только помните, о чем я говорила.
Она отходит.
18:25
В каморке.
— Я стоял здесь, он — здесь. За щитом. Я не видел его, и мы договорились, что он будет молчать. Он загадал число. Я попросил его… кое-что выполнить. Потом я сказал: 99. Он стал падать, уронил щит на меня, а сам умер.
— Кое-что выполнить — что именно?
— Прибавить пять, отнять три… Не уверен в точных числах. Уже забыл.
— Это фокус?
— Не знаю. Наверное, фокус. Тут все фокусники.
— Не надо про всех. Сейчас мы о вас и о нем. Хорошо, в целом понятно.
18:29
Он долго разговаривает с кем-то по телефону.
18:35
— Что касается следователя… Я напишу, как зовут, — оперативник достает из папки канцелярскую принадлежность, обычно именуемую «блок для записей». — Придется завтра посетить.
— У меня завтра самолет… где-то в два с чем-то.
Оперативник пишет на верхней бумажке, как зовут и адрес. Отрывает листок.
— Вот в одиннадцать и придете, — покосившись на Нинель, отдает Капитонову.
— Это теперь вместо повестки? Имейте в виду, Капитонов, вы не обязаны!
— Мой добрый совет. Придите, вас будет ждать следователь Чернов, я с ним только что говорил. Так будет лучше для вас.
Капитонов спрашивает:
— С повинной?
— А вы что, с повинной хотите? — Нет, с повинной я не приду, — отвечает Капитонов твердо.
— Ну, так вы просто так приходите.
18:40
Уход оперативников действует на конференцию мобилизующе. Тело Водоёмова еще лежит в каморке, и за ним должны приехать из морга, а делегаты, не сговариваясь, начинают занимать места в зале. Капитонов ничего этого не замечает. Он как сидел, так и сидит. Он замечает, когда ему предлагают встать.
Председатель предлагает почтить Водоёмова минутой молчания.
Все встают и почитают минутой молчания Водоёмова.
— Прошу всех сесть, — говорит председатель.
Не все еще сесть успели, а к микрофону уже подошел Господин Некромант.
— Некоторые намекают на мою профессиональную несостоятельность. Что ж, я готов. Я готов прямо сейчас доказать…
— Сядьте, пожалуйста, я вам не давал слова…
— Обращаюсь, друзья, к вашим сердцам и разуму, смерть — это всегда форс-мажор, и никакой регламент…
— Сядьте!.. Хватит!.. На место! — кричат из зала.
— Тогда маленькая историческая справка! — возвышает голос Господин Некромант, превозмогая
выкрики, аплодисменты и улюлюканье. — На Шестом Вселенском Соборе… одному из моих предшественников… было разрешено… возвратить усопшего к жизни… Насколько успешно прошло оживление, согласен, сведений нет… по некоторым источникам, опыт не удался… но важно другое… Шестой Вселенский Собор… известный строгостью правил… нашел возможным разрешить оживление… тогда как вы…
В зале поднимается неистовый вой, к тому же несколько иллюзионистов подбегают к Некроманту явно не с добрыми целями — один схватил стойку микрофона и стал ее вырывать из рук оратора, двое других пытаются удержать Некроманта за руки, а еще один повис у него на спине, обхватив шею обороняющегося. Некромант потерял микрофон, однако какое-то время он еще способен справляться с напавшими на него иллюзионистами. Силы неравные, да и поддержка зала не на его стороне, и, хотя ему все-таки удается освободиться от своих усмирителей, продолжать выступление Некромант не намерен — он с гордым видом сходит со сцены и направляется в зал к своему месту.
— Коллеги, я понимаю, нервы у всех на пределе, но давайте проголосуем и утвердим наконец правление Гильдии. Нам осталось совсем немного! Слово предоставляется председателю счетной комиссии для подведения итогов голосования.
— Расклад интересный, — докладывает председатель счетной комиссии, — во многих отношениях необычный. Боюсь, вы мне не поверите, но в числовом выражении итог таков. Из тринадцати претендентов семь получили одинаковое количество голосов, а именно 51 каждый (он перечислил фамилии).
В зале волнение.
— Такого не бывает!
— Два голоса получил менталист Капитонов. И еще пять претендентов получили по одному голосу.
— Фокус, фокус! — кричат в зале.
Председатель счетной комиссии объясняет, что это не фокус, и ссылается на теорию вероятности, ему не верят.
— Ну, с проигравшими понятно, — говорит Капитонову микромаг Петров. — Каждый из них проголосовал сам за себя. А вот за вас вторым проголосовал Водоёмов. Поэтому с двумя голосами вы их, конечно, хорошо сделали.
— Вы действительно думаете, что я способен голосовать за себя? — косится Капитонов на рассуждающего соседа.
— Вот как? Значит, кто-то еще. Кто-то проголосовал еще за вас, поздравляю.
