Мы ждали в смотровой, раскрашивая книжку с птеродактилями и динозаврами.
– Сегодня за обедом Этан сказал, что динозавры вымерли из-за простуды, – сообщила Анна. – Но ему никто не поверил.
Брайан улыбнулся.
– А ты как думаешь? Из-за чего они вымерли?
– Потому что, пап, им был миллион лет. – Она посмотрела на него. – А тогда уже праздновали дни рождения?
Дверь открылась, и вошла медсестра.
– Привет, ребята. Мамочка, вы будете держать ее на руках?
Я влезла на стол и усадила Анну к себе на колени. Брайан стал рядом, в случае надобности он мог схватить Анну за плечо и локоть, чтобы она не дернулась.
– Готова? – обратилась медсестра к улыбающейся Анне.
И тогда она достала шприц.
– Только маленький укольчик, – пообещала она. Услышав неприятное слово, Анна начала яростно выкручиваться. Ее руки били меня по лицу и животу. Брайан не мог ее удержать. Перекрикивая Анну, он прокричал мне:
– Я думал, ты ей сказала!
Я даже не заметила, когда медсестра вышла. Она вернулась в сопровождении еще нескольких медсестер.
– Дети и флеботомия никогда не совместимы, – сказала она, а медсестры успокаивали Анну ласковыми руками и еще более ласковыми словами.
– Не беспокойтесь. Мы профессионалы.
У меня было ощущение дежа вю, как в тот день, когда Кейт поставили диагноз. Нужно быть осторожной в своих желаниях. Анна действительно такая же, как и ее сестра.
Я убирала комнату девочек, когда щетка пылесоса зацепила аквариум с Геркулесом, и рыбка вылетела. Стекло не разбилось, но у меня ушло несколько секунд, чтобы найти Геркулеса. Он бился на ковре рядом со столом Кейт.
– Держись, дружок, – прошептала я и бросила рыбку обратно в аквариум. Потом наполнила его водой из-под крана.
Он всплыл на поверхность. «Не надо, – подумала я. – Пожалуйста».
Я села на край кровати. Как я скажу Кейт, что убила ее рыбку? Заметит ли она, если я побегу в зоомагазин и куплю другую?
Рядом со мной появилась Анна, вернувшаяся из детского сада.
– Мамочка, а почему Геркулес не двигается?
Я открыла рот, но слова застряли в горле. Однако в этот момент золотая рыбка вдруг повернулась, нырнула и снова начала плавать.
– Вот, – сказала я, – с ним все в порядке.
Когда оказалось, что пяти тысяч лимфоцитов недостаточно, доктор Шанс сказал, что нужно десять тысяч. Время, назначенное Анне для забора лимфоцитов, совпало с днем рождения девочки из ее класса, который праздновали в гимнастическом зале. Я разрешила ей пойти ненадолго, а потом должна была забрать ее в больницу.
Девочка была похожа на принцессу с белоснежными волосами – миниатюрная копия своей мамы. Я сняла туфли, прошла по застеленному матами полу, лихорадочно пытаясь вспомнить имена. Девочку зовут… Меллори. А маму… Моника? Маргарет?
Я сразу заметила Анну, которая сидела на батуте, а инструктор подбрасывала ее вверх, как попкорн. Ко мне подошла мама, сияя, как рождественская елка.
– Вы, наверное, мама Анны. Я – Митти, – сказала она. – Очень жаль, что Анне нужно идти, но мы, конечно, все понимаем. Это, должно быть, безумно интересно отправляться туда, куда никто никогда не попадет.
В больницу?
– Надеюсь, вам никогда не придется туда попасть.
– Да, я знаю. У меня кружится голова, даже когда я поднимаюсь в лифте. – Она повернулась к батуту. – Анна, солнышко! Мама пришла!
Анна побежала по застеленному матами полу. Я хотела сделать то же самое в своей гостиной, когда дети были маленькими: обить подушками стены, пол и потолок для безопасности. Оказалось же, что, даже если бы я завернула Кейт в вату, опасность уже находилась под ее кожей.
– Что нужно сказать? – напомнила я, и Анна поблагодарила маму Меллори.
– Пожалуйста. – Она дала Анне пакетик со сладостями. – Ваш муж может звонить нам в любое время. Мы с удовольствием возьмем Анну к себе, пока вы будете в Техасе.
Анна, завязывавшая шнурки, замерла.
– Митти, – спросила я, – что именно вам сказала Анна?
– Что ей нужно раньше уйти, потому что вся семья провожает вас в аэропорт. Поскольку, когда начнутся тренировки в Хьюстоне, вы сможете увидеться только после окончания полета.
– Полета?
– На космическом корабле…
На секунду я застыла от удивления, что Анна придумала такую нелепую историю, а эта женщина могла в нее поверить.
– Я не астронавт, – призналась я. – И не знаю, почему Анна вам все это рассказывала.
Я подняла Анну. Один шнурок у нее был все еще развязан. Я молча вытащила ее из зала, и мы пошли к машине.
– Зачем ты ее обманула?
Анна насупилась.
– А почему мне надо было уходить с праздника?
«Потому что твоя сестра важнее торта и мороженого. Потому что я не могу сделать это вместо тебя. Потому что я так сказала».
Я так разозлилась, что не смогла сразу открыть дверцу машины.
– Перестань вести себя как пятилетний ребенок, – сказала я и вспомнила, что ей и в самом деле всего пять лет.
– Было так жарко, – рассказывал Брайан, – что расплавился серебряный чайный сервиз. Карандаши сгибались пополам.
Я оторвалась от газеты.
– С чего все началось?
– Кошка и собака гонялись друг за другом, а хозяева были в отпуске. Они включили… – Он снял джинсы и поморщился от боли. – Я получил ожоги второй степени, только пробравшись по крыше на четвереньках.
Кожа на его ногах была красная и покрылась волдырями. Я смотрела, как он накладывал мазь и повязку. Он продолжал говорить, рассказывая мне что-то о новичке по кличке Цезарь, который недавно пришел к ним в команду. Мой взгляд наткнулся на колонку советов в газете:
«Дорогая Абби,
Каждый раз, когда приезжает моя свекровь, она говорит мне, что нужно убирать в холодильнике. Муж считает, что она просто хочет нам помочь, но мне кажется, будто меня осуждают. Она портит мне жизнь. Как не дать этой женщине разрушить наш брак?
С уважением,
Отчаявшаяся,Ситтл».Какая женщина может считать это серьезной проблемой? Я представила себе, как она старательно пишет письмо «дорогой Абби» на дорогой бумаге. Интересно, она когда-нибудь чувствовала ребенка внутри, когда крохотные ручки и ножки двигаются медленно по кругу, будто составляя подробную карту маминого живота?
– Что там такое? – спросил Брайан, заглядывая в газету через мое плечо.
Я удивленно покачала головой.
– У женщины рушится жизнь из-за следов от банок с вареньем в холодильнике.
– Из-за испорченной сметаны, – добавил Брайан, хихикая.
– Из-за подгнившего салата. О Боже, как она может жить после этого? – И мы оба начали хохотать. Встречаясь взглядом, мы начинали смеяться еще сильнее.
Внезапно это перестало казаться смешным. Не все жили в мире, где содержимое холодильника являлось барометром счастья. Некоторые работали в горящих зданиях. У некоторых были умирающие маленькие дочки.
– Чертов салат. – Мой голос дрогнул. – Это несправедливо.
– Справедливо никогда не бывает, малыш, – проговорил он.
Месяц спустя нам пришлось сдавать лимфоциты в третий раз. Мы с Анной сидели в кабинете врача и ждали, когда нас вызовут. Через несколько минут она дернула меня за рукав.
– Мамочка!
Я посмотрела на нее. Анна болтала ногами, ее ногти были накрашены переливающимся лаком Кейт.
– Что?
Она улыбнулась мне.
– Я хочу сказать тебе, если я вдруг забуду потом. Это было не так больно, как я думала.
Однажды моя сестра приехала без предупреждения и, выпросив разрешения у Брайана, забрала меня в свой роскошный номер в отеле Бостона.
– Мы можем делать все, что захотим, – сказала она. – Ходить по музеям, гулять по городу, обедать в ресторане.
Но все, чего я действительно хотела, это забыть. Поэтому три часа спустя я сидела на полу рядом с ней и мы допивали вторую бутылку вина за сто долларов.
Я подняла бутылку за горлышко.
– На эти деньги я могла бы купить платье.
Занна фыркнула.
– Разве что в каком-то подвальном магазинчике.
Она забросила ноги на обитый парчой стул, а сама растянулась на белом ковре. По телевизору Опра раздавала советы, как лучше устроить свою жизнь.
– К тому же, когда ты застегиваешься в… никогда не будешь выглядеть толстой.
Я посмотрела на нее, и мне вдруг стало жалко себя.
– Нет. Ты же не будешь плакать. Плач не входит в программу.
Но я могла думать только о том, какие глупые женщины сидят у Опры, со своими забитыми одеждой шкафами и… Подумала о том, что Брайан приготовил на обед, все ли в порядке с Кейт.
– Я позвоню домой.
Она поднялась на локте.
– Можешь расслабиться. Никто не заставляет тебя быть в роли жертвы двадцать четыре часа в сутки.
Но я ее не расслышала.
– Когда соглашаешься быть матерью, это единственно возможный график работы.
– Я сказала жертвой, а не матерью, – засмеялась Занна. Я улыбнулась.
