– Не знаю, зачем тебе это надо, – обронила Эллен, когда машина подъехала к школе и, с ревом дав задний ход, остановилась.
На ограде красовался плакат: «Сегодня! Пьеса-сказка! Спектакль "Джек и говорящие бобы", незабываемое зрелище, в главной роли Боб Скотт, музыка Боба Дилана и Боба Марли, играет ансамбль «До-ре-ми-ФАСОЛЬ». Сценарий мисс О'Брайен и учеников третьего класса».
– Славно ты поработала, – оценила Эллен.
Школьный двор кишел детьми в костюмах, из красных и зеленых картонных стручков торчали головы и ноги.
– Это бобы, – объяснила Кора. – У каждого должна быть хоть какая-нибудь роль. Подбор актеров – искусство, требующее дипломатии. Некоторые ребята очень стеснительные. Пусть побудут бобами, это им только на пользу. Если ты в семь лет можешь хорошо сыграть боб – значит, тебе уготовано блестящее будущее.
– Думаешь? – засмеялась Эллен.
– Не совсем. Но такие уж мы, учителя: где только можем приплетаем психологическую чушь.
Все вокруг дышало радостным ожиданием. По коридорам, сияя от счастья, носились «бобы». Прыгали, махали руками и распевали: «Я Боб, Зеленый Боб. А это мой дружок!»
– Ребята на седьмом небе от счастья, – заметила Эллен. – Не заснуть им сегодня.
– Я работала ночи напролет. Знаешь, сколько парацетамола и водки ушло на эту постановку?
– Знаю, – отозвалась Эллен. – Кому и знать, как не мне? Сама тебя поила.
– И не зря. Ты не представляешь, сколько детей долгие годы помнят эти спектакли.
– Они не спектакли помнят, а тебя, – возразила Эллен. – Кто же играет Джека?
– Мелани Джонстон.
– Та, у которой мамаша?..
– Она самая, – подтвердила Кора. Однажды Кора дала классу задание: нарисовать маму за работой.
– Обычно мы рисуем папу за работой. Но мамы – тоже люди занятые. Вспомните вашу маму – чем она занимается весь день?
На рисунках были мамы на работе – за компьютерами и кассами магазинов. Мамы с продуктовыми сумками, мамы-студентки, засыпающие над книгами, мамы строгие и веселые, мамы с головной болью, мамы с утюгами, мамы, встречающие детей из школы, – и мама Мелани Джонстон. Она развалилась на диване в розовом халате и пушистых тапочках, перед огромным телевизором, с коробкой конфет и бокалом вина.
– Мелани Джонстон! – воскликнула Кора. – Что за выдумки? Не может твоя мама весь день так сидеть!
– Может, – кивнула Мелани Джонстон.
– Точно, мисс, может, – загудел класс, видевший эту праздность воочию.
– Это, конечно, не мое дело, но вид у нее фантастический, – рассказывала потом Кора Эллен. – Эмансипация, похоже, обошла ее стороной. И ей хоть бы что.
– Может быть, она достигла того, к чему мы все стремимся. И познала то, что нам неведомо. Внутреннюю свободу и все такое прочее, – предположила Эллен. Мать Мелани Джонстон они обсудили во всех подробностях.
Переступив с Корой порог школы, Эллен попросила:
– Покажешь мне ее сегодня? Я должна увидеть эту женщину.
Кора провела подругу в спортзал и усадила в первом ряду.
– Ой, мисс! – подражая Кориным ученикам, воскликнула Эллен. – Я хочу сидеть сзади.
– Впереди! – приказала Кора, удержав Эллен на стуле. – За тобой нужен глаз да глаз. Только попробуй улизнуть в бар. А вот программка. Пятьдесят пенсов.
– Это надолго?
– На час с небольшим, а потом – чай с бутербродами и пирожными.
Эллен обмякла. Целую вечность придется проторчать в школьном спортзале, пока от жесткого стула ягодицы не окаменеют.
– Бедный мой зад! – заныла Эллен. – Отчего школьные стулья всегда такие неудобные? Вот почему я плохо училась – думала не о занятиях, а о своей заднице. Будь стулья в школах помягче, миром правили бы совсем другие люди. Может быть, потому у нас в обществе такая неразбериха, что в школе блистали ученики с каменными задницами? Может быть…
Кора наклонилась к подруге и, призывая к молчанию, похлопала по руке:
– Мне пора. Оставайся со своими теориями, а я пошла командовать.
Кора исчезла за занавесом, откуда сразу раздался ее повелительный голос. То и дело она высовывала голову, проверяя, не ушла ли Эллен и сколько народу в зале. Ведь должны же зрители собраться! И собрались. Как же иначе? Мамы и папы, бабушки и дедушки, братья и сестры, друзья и соседи пришли поддержать своих звездочек.
Наконец Кора появилась на сцене, улыбнулась, поблагодарила зрителей.
– Нам так нужна ваша поддержка! Она специально надела длинную юбку, чтобы никто не заметил, как у нее дрожат коленки.
Взгляд Эллен остановился на горле Коры – от волнения оно пошло красными пятнами. Глаза ее влажно сияли. Занавес у нее за спиной колыхался, за ним слышался топоток, шепот, смешки, хихиканье. К спектаклю дети готовились каждый день – с начала времен, казалось Коре. Но это не главное. Родители с гордостью будут смотреть, как преображаются на сцене их сыновья и дочери. Чужие дети никого не интересуют. Жужжали видеокамеры, щелкали фотоаппараты. Представление началось.
Луч школьного прожектора заметался по занавесу; миссис Гранди, приглашенная учительница музыки, ударила по клавишам с такой силой, что у нее затряслись плечи, и «бобы» пустились в пляс по сцене, дрыгая тоненькими ножками, улыбаясь глуповато-счастливыми беззубыми улыбками и распевая песенку из фильма «Юг Тихого океана».
В детстве Эллен не любила скучные школьные концерты. Хор пел «Лети, лети по небу, колесница», с провинциальной старательностью выводя каждый слог. «Ле-ети, ле-ети по не-е-ебу, ко-лесни-и-ца-а-а». Эллен взяли в хор не столько из-за голоса, сколько из-за роста. У учителя музыки было обостренное чувство симметрии. Эллен поставили в самую середину заднего ряда.
Между тем у Коры вышел не спектакль, а настоящий фейерверк. Зрители хлопали, кричали, подпевали. В детстве Эллен мечтала сыграть в школьном спектакле. Когда раздавали роли, она протискивалась вперед и пожирала глазами учителя. Но ее никогда не выбирали. Слишком уж она была тихая, молчаливая, отрешенная – не только для главных ролей, но и для любых, если уж на то пошло. И все же Эллен знала, что в ней живет звезда и ждет своего часа. Получи она роль в школьном спектакле, непременно подалась бы в Голливуд. Ей просто не представился счастливый случай. Такой, как у Джека и «бобов». Те веселились на сцене вовсю.
Как ни странно, оказалось, что с начала спектакля прошло всего четверть часа. Кора показывала всем, как можно прожить пятнадцать минут. Стоя за кулисами, командуя, подсказывая и направляя, она давала детям возможность испытать то же, что испытала сама, несясь перед пьяной толпой под крики: «Вперед, коротышка!» – сладость борьбы.
Мелани Джонстон (Джек), не выдержав восторга, свалилась со сцены. В глубине зала неторопливо, с достоинством поднялась женщина, рассыпав по полу фантики от шоколадных конфет. Рослая, в пальто с пышным воротником из искусственного меха, дама повелительно махнула девочке, карабкавшейся на сцену, и рявкнула: «Пошевеливайся, дура!»
У Эллен округлились глаза. Так вот она какая, мать Мелани. Та самая дама с дивана, в пушистых тапочках. Неудивительно, что никто не рисковал осуждать ее образ жизни.
К девяти все закончилось. Добровольцы, снабдившие участников представления печеньем, пирожными и бутербродами, принялись за уборку. Старательные мамы в желтых резиновых перчатках проворно вытирали со столов, наводили чистоту. Они как будто объединились против тех, кто спешил улизнуть домой за руку со своим «бобом». Дети, чтобы растянуть удовольствие, отказывались переодеваться и прямо в костюмах гордо шествовали по вечерней улице к машинам. Кое-кто наверняка не станет переодеваться и дома, так и ляжет спать.
Странно, до чего сильна у людей тяга к соперничеству, размышляла Кора. Сравнивают все подряд. Машины, джинсы, компакт-диски, еду; у кого самый аккуратный газон, самая стройная талия и тому подобное. Однажды в школу приехала практикантка из Америки и ужаснулась, как это малышей с соседних улиц никто не встречает после уроков.
«У нас в Америке это немыслимо! – Практикантка не верила своим глазам. – У нас кругом похитители, грабители, убийцы!»
«У нас тоже!» – встала на защиту родной страны Кора. Как смеет кто-то говорить, что ее родина хоть в чем-то уступает Америке? Кора готова была добавить, что местные грабители и маньяки ничуть не хуже, чем во всем мире. Но даже в патриотизме не стоит заходить так далеко.
– Ну что, пойдем? – спросила Эллен.
– Да, пора. Боже мой! Как тебе? – тараторила взбудораженная Кора. – Нет, молчи. Хватит с меня и того, что я это сделала. Не перенесу, если меня ткнут носом в недостатки.
– Здорово все вышло, – похвалила Эллен. – Честное слово, здорово!
Но на Кору жалко было смотреть. Не одну неделю она сочиняла сценарий, репетировала, упрашивала родителей сшить костюмы и принести угощение, а учителей – помочь с декорациями и светом.
– Все, – вздохнула Кора. – Конец. До следующего года. Слава тебе господи… А ну-ка, подержи мои туфли! – Кора проворно сбросила шпильки. – Мне просто необходимо пробежаться!
