Глава 22
Прошло несколько дней. Вика только что вернулась с копиями чертежей, требуемых банком. Из пыльного, заваленного мусором офиса подрядчиков. Услышав просьбу, в глазах престарелой женщины, встретившей ее, появился небывалый испуг:
— А Вадим Сергеевич в курсе?
— Да, конечно. Велел, чтобы срочно все подготовили.
— Хорошо-хорошо, доченька.
Услышав имя патрона, женщина затрепетала, словно осиновый лист. Так очевидно! Что побудило такую реакцию? Колесникова непонимающе следила за судорожным поиском бумаг. "Неужели эта старушенция его так боится? Отчего? Обычный молодой парень, только при бабках. Больших бабках. Ну и что? Или я чего-то не знаю?" С ней, да и не только с ней, Ворон держится просто, всегда приветливо здоровается, без всяких там барских замашек, если не считать периодических "вставлений пистонов" директору. Но ее-то он не трогает, что приятно. Рядом с ним чувствуешь себя свободно, непринужденно. И что скрывать — кровь начинает бурлить при его появлении, разнося приятную щекочущую радость по всему телу, доходя до самых кончиков волос. Но к чему это она? Так. Ни к чему! Нужно перевести все на деловые рельсы. И зарекомендовать себя. Если хочет чего-то достичь. Еще же раньше приняла решение. Ну? Мысленным взором Вика созерцала все, что успела свершить: документы по бухгалтерии разносятся все еще параллельно, но вовремя. Аудиторским отчетом заниматься рано — его изучает Инна Александровна, попросившая время разобраться. Пожалуйста! Не жалко! Нет, без Ворона скучно, как ни крути. Может, музыку у Оли попросить переписать? У нее вечно играет что-то неординарное. Загадочное. Финансовый директор, чуть прищурившись, заглянула в соседний кабинет. Постучала.
— Ку-ку. Ты как, сильно занята?
— Ну, так… А что ты хотела? Пообедать?
— Хотела музыку у тебя взять послушать.
— Теомана дать?
— А это кто?
— Один турецкий певец. Очень спокойные мелодии, похожие чем-то на наши "Саратовские страдания".
— Севгилим — севгилим? Давай, пострадаю.
Оля стала тщательно перебирать диски, уложенные могучей кучкой за компьютером.
Вика провезла взглядом по ее столу, плоттеру, бесформенной массе бумаги в углу. Ну и свинушник!
— А турецкие песни у тебя откуда?
— А я раньше с тамошними архитекторами сидела.
— Где ты только не сидела!
— Не говори-ка! В роли неодушевленного предмета передвигают с места на место. Знаешь, как я сюда попала? Сижу, что-то печатаю. В этот момент пулей влетает мой директор с каким-то парнем непонятной наружности. Тот, недолго думая, выдернул из моего компьютера все проводки, схватил его и куда-то потащил. Я обомлела. Только рот открыла. Не знаю, что сказать. А этот через минуту вернулся, говорит, мол, собирайся, со мной поедешь! Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать его слова.
— Вадим Сергеевич?
— Ага. Сунул все мои папирусы подмышку, меня туда же и вот я здесь. Звоню директору — говорю, "Вы что, меня продали?" А он смеется: "Не бойся, сиди и работай — это наш крупный клиент, а зарплату тебе сам привезу".
"Интересно, а сколько сейчас архитекторы получают? Тысячу долларов? Меньше? Или больше? И почему у Оли так блестят глаза при упоминании о Вадиме? Но подобные вопросы задавать как-то стеснительно…"
После обеда стали прибывать люди, все новые и новые, все больше и больше, наполняя коридор редким, не свойственным шумом. Толпа, вероятно, собралась у директора — оттуда доносился неясный гул.
— Это откуда? — удивилась Инна Александровна.
— Не знаю.
Женщина презрительно фыркнула:
— Дурдом!
В кухню прошествовала, словно фрегат под парусами, Ирина.
— Ир, — позвала ее Вика.
— Чего? — кутаясь в красный теплый палантин, спросила женщина, приблизившись.
— Это что за сеанс Кашперовского?
— Да, так, риэлторы, юристы с завода понабежали. Все Вадима ждут.
— Все к нему? А чего все сюда-то?
— Думаешь, его просто так поймаешь? За ним неделями бегают.
— Ну, прям! Почти каждый день бывает!
— Здесь — да. И это — большая удача для нас. Мне кажется, что просто здесь прячется. Мало, кто про этот офис знает.
— А что, у него так много других офисов?
— Э-эх, тоже мне, партизан! Ты даже не знаешь, что входит в холдинг?
— Не-а. "А мне кто говорил?"
Ирину срочно вызвали обратно. И, прервавшись на полуслове, та моментально испарилась. "Скаковая лошадь по сравнению с ней — ползающая черепаха. Это при ее то килограммах!", — проследила за ней взглядом Колесникова и почесала в затылке — оказывается, она многого еще не знает!
Подъехал Ворон. Часть собравшихся тут же выселили в коридор. Финансовый директор встала и закрыла дверь, понимая, что в такой обстановке работать не получится. Стараясь не обращать внимания на шаги, хлопанье, переговоры и хохот за дверью, попыталась сосредоточиться на свежем журнале по бухгалтерскому учету. Затем сердитым жестом отшвырнула его подальше. Проходной двор!
Раздался стук. На пороге скромно стояла Оля. Лучистым взглядом скользнула по Вике.
— Я — голодная! Пойдем?
— С удовольствием.
Прихватив сумку и накинув на плечи куртку, они поспешили к выходу.
— Красотища — то какая!
Природа сияла, одаривая пешеходов теплом, запахами опавшей листвы, ковром устилавшей землю. Лето, солнечное, мягкое вновь вернулось, вытеснив осеннее ненастье, непогоду, оставив от нового сезона лишь багряные краски. Девушки привычно шагали по направлению к кафе, где каждый день обедали.
— Ну и столпотворение сегодня! — весело произнесла Оля, ловко перепрыгнув через лужу.
— Да, уж!
— Я тут заходила к ним — понаблюдала.
— Зачем?
— Вадим меня срочно вызвал, выдал заключение о новых планировках. Внес кучу замечаний. Просто сногсшибательно! Я только под Мухина эти вечные кухни закончила переделывать! Теперь этот! Представляешь? Велел все оставить, как было! Любители пошалить!
Архитектор издала нервный смешок.
— А я думала, что Вадим Сергеевич решил совещание с агентствами провести.
— Нет. Это Мухин проводил. Ворон забился в угол и молчал, будто ни причем. Прикинулся пиджачком.
— Ирина говорила, что хозяин сам хочет пообщаться.
— Видимо, решил сделать по умному — предоставил шанс Михаилу Федотовичу.
— Учит?
— Думаю, да. Когда дебаты с очередным агентством закончились — я присутствовала при этом, — ваш директор спросил у Вадима — мол, ну как, что скажешь, попросил оценку своего поведения на переговорах. Мне иногда кажется, что Михаил Федотович ведет себя, как школьник перед учителем — в глаза прям заглядывает, ловит каждое слово Ворона.
— Не у тебя одной такое впечатление.
— Странно! Ведь Мухин намного старше, опытнее.
— Ты думаешь, от этого что-то зависит? Сколько раз убеждалась, что возраст и опыт играет роль не значительную — больше характер, настойчивость, уверенность что-ли…
— Профессионалы построили "Титаник", а любитель — ковчег?
Шутка архитектора настолько пришлась Вике по душе, что та покатилась со смеху.
— Здорово! Надо запомнить! Человек, что постарше, как правило, циклится на чем-нибудь одном. Бегает, как заводная игрушка по кругу. Что-то новое попробовать боится. Хотя, к Мухину это в полной мере отнести сложно — этот еще чему-то учится. А другие сами ничего не знают, да еще учить начинают — с высоты своего возраста и сомнительного опыта. Так делай, так не делай, туда ходи, туда не ходи. Пытаются навязать свои стереотипы — словно чулок на голову тебе одевают. Страшилки сочиняют. Сами из родного двора выйти боятся и другим не дают. Как — будто проблемы не для того, чтобы их решать, а чтобы дома прятаться.
— Согласна.
— Думаешь, а с чего ты мне это говоришь? Чего ты сам-то знаешь? Что видел? Научился бумажку справа налево за всю жизнь перекладывать. И жизнь такая у всех серая, скучная — бытовуха, телек, работа.
— Поэтому чужая жизнь — намного интереснее.
— Правильно, когда своей нет! Себя развлечь чем еще? Меня за все время только одна почтенного возраста пара и воодушевила.
— Чем?
— Они прожили всю жизнь в России, жили как все, детей вырастили, а, выйдя на пенсию, бросили все и переехали жить в Италию. Сказали, что всю жизнь мечтали, но раньше ведь нельзя было. Знаешь, неплохо там устроились — живут счастливо. Язык выучили. Жена, я знаю, преподает русский.
— Ты хочешь переехать?
— Да, нет. Просто сам факт — люди не побоялись что-то изменить, оторвать зад от дивана. Что-то сделать. Попробовали жить так, как хочется. Поверили в себя. Причем, на старости лет. Мне кажется, что человек с головой и самоуважением всегда и везде устроится. Да что говорить! У меня у самой родители такими были, пока не развелись — как в футляре двадцать лет жили. А потом разом проснулись. Оказывается, за порогом жизнь все это время на месте не стояла. Я когда в девятнадцать лет маму спросила, как правильно себя вести в той или иной ситуации с мужчиной, та лишь руками развела. Шишки одни и те же собирали.
