Людей, которые запросто могут совершать самые интимные действия перед камерой, перед взорами тысяч и тысяч других людей… Людей, которые могут грубо и бесцеремонно касаться самого нежного и потаенного в душе – любви, чувств… как это гадко. Как это гадко! И неужели для того, чтобы продать много-много шортиков, брючек и ти-шорток от "Бель-Эттон", необходимо доводить актеров и зрителей до всех этих гадостей? Чтобы в магазины "До-До" ходило много покупателей, надо сделать этих покупателей бездуховными? Сделать их бесстыжими?
И Вера поцеловала его.
Наклонилась и поцеловала в губы.
– Но ведь все видят! – возразил Иван, отстраняясь.
– Ну и пусть, – сказала Вера и снова поцеловала. – Ты мой рыцарь, ты спас мою честь.
Выдержки из дневника участника риэлити-шоу "Последняя девственница" Серого Волка Вообще-то, приятно, когда знаешь, что ты в рейтинге не последний, когда на тебя ставки делают, когда знаешь, что на тебя смотрят. Понятно, доставучее это дело – крутиться перед камерами, как мой питбуль перед пустой миской с едой, но все равно кайф. И вот, что я скажу: я прикинул и понял, что все эти переодевания, показы моделей спонсоров очень развивают кругозор! Раньше я как? Натяну адидасовский или рибоковский спортивный костюм и вперед, обходить свои два ларька. Практично и солидно! Но крутых вещичек много всяких, я свой баул, который мне дали, тут разбирал, примерял – в кайф, мне нравится. Особенно мне по кайфу маечки всякие, футболки. Они подчеркивают мои мышцы. Я так и представляю, когда переодеваюсь, мышцами поигрываю, как девчонки у теликов тащатся. Поэтому я и предпочитаю стиль, который посексапильней, как Шапо говорит. Особенно в дырочках майку, такую, типа, паутину. И шорты мне нравятся, которые не до колена, а те, что хорошо задницу обтягивают, потому что мне сказали, что это сексуально.
И вот в том-то и дело было: только я подберу себе классный прикид-секси, как режиссер уже сигналы подает. Снова все скидывай и по новой. И всегда нужно переодеваться не совсем в то, что тебе нравится.
Я Владу предложил, пусть тренажеры притащит в студию. Пусть они снимают, как я качаюсь. Что этими бесконечными разговорами телезрительницам по ушам ездить!
Пусть смотрят, как нормальный пацан тренируется. Влад ответил, что подумает.
Сказал, чтобы я предложил пока без тренажеров Карабасу и Бармалею в армреслинг сразиться.
Я предложил!
Карабас сказал, что ему этот вид спорта не интересен. Понятно, не интересен!
Испугался! Знает, что я его приплющу без проблем. Ну а с Бармалеем неинтересно, на руках тягаться – я его сразу гашу. А он мне на это говорит: не в силе привлекательность, а в обаянии. И хихикает гаденько. Короче, ждал я тренажеров, но что-то у них там не склеилось, так и приходилось от пола отжиматься, чтоб демонстрировать свои мышцы и чтобы быть в форме нормальной.
Я зашел на кухню, взял конфетку со стола, очень люблю сладкого умять, пива нет поблизости, и пошутил. Просто так пошутил, чисто Русалочку приколол. Я ж не в курсах, что у них там за интелегентские шуточки бывают! Я по-нормальному, по-пацански приколол! Может, немного грубо, зато от души! Короче, после моего прикола Карабас встал и кулачишком своим мне в челюсть. Смешной мальчик! Меня такими кулаками штамповали, было дело! Что мне его ударчик!? Как мертвому припарка!
Правда, губу-то он мне разбил, от этого мне очень неприятно стало. Что, блин, мне оставалось? Я нос ему и расшиб!
Вот мы и сцепились.
Он даром, что меня мельче, задергался. Я бы его точно затоптал! Вообще бы убил, да помешали мне – разняли.
Этому дохлому Карабасу лед к носу прикладывать начали, чтоб кровь остановить.
Меня сразу грузить тупыми вопросами начали: чего я гоню, на хрена я грублю!? Я сразу сообразил, что надо на Влада стрелки перевести, не фиг ему таким манерным быть, и мне запрещать то, что я хочу.
Вот я и сказал:
– А чё, блин? Всем известно, что мы тут не реально себя ведем? Типа, не так как в жизни! Все по сценарию.
Спорить со мной никто не стал, я продолжил:
– Так вот, блин! Мне этот главред Владислав посоветовал такую шутку сказать.
Он намекал на то, чтобы я чего-нибудь такое позабористей ляпнул. Тут вообще – финиш! Карабас к Владу подбежал и как заедет ему, достаточно грамотно, в глаз.
Круто! Я заржал, но меня чего-то никто не поддержал. Суета какая-то началась, ментов зазывать начали, я уж малость даже испугался. На фига лишние разборы с ментами? Но, все обошлось, пришел генеральный и всех развел по своим местам.
Тане Середе приснился сон.
Снилось ей, что талантливость ее возымела такую силу, и слава ее литературная набрала такой вес, что жила теперь Таня Середа не у себя в Великих Луках, и даже не в Москве, а в Париже.
А мама Танина и ее сестры с отчимом и теткой Полиной переехали из Великих Лук как раз в Москву. И переехали на денежки, которые Таня Середа заработала гонорарами за свои романы – "Тормоз" и "Типа Любовь".
И вот снилось Тане, что разговаривает она с мамой по телефону, причем мамино изображение видит не в мониторе компьютера, как это бывает, если общаются с веб-камерами в Интернете, а видит она маму на экране обычного и почему-то старого советского телевизора марки "Радуга". И откуда у нее в Париже "Радуга"? Но на то он и сон, чтобы отгадать-разгадать все условности подсознанья.
В общем, Таня Середа звонит маме из Парижа в Москву.
А мама и говорит:
– Мы, дочка, любим теперь ездить в магазин "Ашан".
В магазине "Ашан", доча, там так культурно, там берешь тележку и накладываешь, накладываешь, накладываешь…
И почему-то Таня Середа видит на экране телевизора "Радуга", как мама с сестрами и с тетей Полиной и с отчимом ходят по закоулкам этого магазина "Ашан" среди развалов продуктов питания, и у каждого из них по тележке, и они все накладывают, накладывают, накладывают…
И мама вытягивая шею в своем бардовом пальто с воротником из чернобурки, все повторяет:
– Здесь так культурно, доча, так культурно здесь…
И отчим тоже, помахивая Тане рукой, заглядывает в камеру и кричит приветливо:
– Танюха, здесь так культурно в "Ашане", слышь, Танюха! И подмигивает, старый козел… Даже во сне Танька не забыла, как отчим ее за грудь хватал и за попу щипал… Козлина!
А потом Таня проснулась, поворочалась, перевернулась на другой бок, заснула, и приснился ей другой сон, как будто один известный кинорежиссер с усами, такой известный, что даже более известный среди населения Великих Лук, чем Ленин или Ельцин с Горбачевым… Так вот, этот самый кинорежиссер приезжает к Тане в Париж чтобы начать с ней снимать кино по ее роману "Типа любовь".
А на главную женскую роль, за которую американцы авансом уже пообещали Оскара дать, пригласили саму Татьяну. Дело в том, что кинорежиссер этот, он с американцами там во сне уже обо всем договорился: и об Оскаре, и о Ленинской премии имени Путина… Оставалось только эротические сцены снять. А у нее в романе "Типа Любовь" все сцены эротические. И вот надо бы снять одну самую ключевую сцену, где героиня девочкой отдается любимому мужчине, и тот, соответственно, лишает ее девственности… И надо бы сниматься, а Таня не может – не девочка она, вот беда! Тогда партнер ее, этот самый, с усами, популярный, он ей и говорит: давай, Танюха, мы дублёршу пригласим, пусть дублерша снимается, как ее, значит, дефлорируют… А Танька-то не дура! Понимает, что если не она в этой сцене снимется, то главный приз не ей тогда дадут… И тогда Танька вроде как говорит этому режиссеру: давай сговоримся, что мы премию Оскар и Ленинскую, что мне за эту сцену дадут, пополам поделим! Но ты никому не говори, что я не девочка…
Проснулась Таня и не помнила, как там кончилось у них, на чем договорились?
Выдержки из дневника участницы риэлити-шоу "Последняя девственница" Русалочки.
Наверное, я влюбилась.
Хотя, слово это, "влюбилась", мне не нравится. Более правильно сказать – полюбила.
"Влюбилась" – это слово описывает скорее что-то более чувственное, более телесное и менее душевное, чем то, что кроется за словом – полюбила.
Недаром говорят иногда "влюбилась как кошка".
А разве говорят "полюбила как кошка"? Нет, не говорят!
Я, Вера, полюбила его, Ивана.
А интересно!
Сколько в истории нашей страны за все годы ее существования девушки по имени Вера влюблялись в парней по имени Иван?
Наверное, не менее ста миллионов раз!
Значит…
Значит мой случай – банален?
А ведь внутренне так сложно смириться с тем, что твой мир, мир который в тебе, в твоем сердце, в твоей голове, в душе, который нервными окончаниями, нервными клеточками сросся с твоим сознанием и с телом, вдруг кто-то объявляет этот твой мир – банальным… И как пережить? Как признать, что это родное, это твоё, то, что мы, медики, называем принадлежной органикой, как признать, что это банально?
