прочих профессий. Внутри самой группы стремление к власти было выражено примерно одинаково сильно у представителей всех четырёх. Догадайся, представители каких
четырёх профессий оказались в этой властолюбивой группе? Подчёркиваю, речь шла о начальных, стартовых импульсах. Понятно, что потом, когда человек входит в дело
с головой, у него прорезываются и другие крылья, и другие зубы, но вот вначале…
- Догадываюсь: лидируют в группе кратофилов журналисты.
- Лежало на поверхности. А остальные? Ещё три. Давай!
Васька честно задумался. Двадцатилетний опыт жизни шевельнулся, колыхнулся и выбросил:
- Артисты? Шоу?
- Нет. Даже близко нет. Они сами как дети.
- Ну не пожарные, конечно, не сантехники, хотя у последних сейчас необъятная власть. Как это говорится, техник сан. Опера "Башляй".
- Ещё помучаешься?
- Профессоры! - вспомнил Васька. - Деканы!
- Теплее, но мимо.
- Я не сдаюсь, но хочу скорей услышать продолжение.
- Прошу. Журналисты. Священники. Учителя. Психологи. Вопросы?
Васька, повеселевший на журналистах, сразу затих и насупился на священниках,
воспрянул на учителях и озадачился на психологах. Потом что-то перекалькулировал и спросил с надеждой:
- Точно? Без ошибки?
- Точно. Диссертация была защищена и почти засекречена, тем быстрее потому, что соискатель шёл к степени доктора как раз психологических наук. Лёгкая доза критического в отношении к себе и коллегам была простительна. Всем остальным решили не показывать и не рекламировать.
- Из-за священников? - с пониманием спросил Васька.
- Ну что ты! Священники тут по определению: им с человечьими душами работать приходится с высоты непререкаемости. Они обязаны уметь управлять и, конечно, искренне желать этого. Нет: из-за учителей средней школы! При тестировании там обнаружились интересные результаты, которые даже самым тщеславным журналюгам не снились.
- Но ведь учитель - это святое. Даже политики, баллотируясь, всегда говорят о зарплате врачам и учителям - в первую очередь! Образ учителя, как образ матери, Родины, чести, достоинства, - нет, это невозможно! Святые люди!
- Вот видишь, Васёк, ты сам прошёл путь, которым проходит каждый, кому пытаются сказать правду. Достаточно тронуть стереотип, и всё. И правда уже никому не нужна, потому что её некуда положить. Вернёмся к началу: видимое и невидимое. События - и пружины. Если обнародовать исследование про учителей, у многих заболит, как зуб, стереотип. И что тогда: не бороться за зарплату врачам и учителям? Да любой политик, забывший хоть один пункт из джентльменского набора,
- всё, считай, труп. В наборе-то немного, но жёстко: безопасность, борьба с
пороками, рабочие места, уверенность в завтрашнем дне и прочая. И конечно, врачи-учителя, поскольку священная корова. О врачах, кстати, в той диссертации ни слова. Они
просто лечат. А учитель средней школы даже за пять копеек, даже срывая горло, но на работу выйдет и уроки проведёт. Поскольку власть над маленькими, мягкими,
неразумными, подчинёнными, нежными существами необъятна и нигде более в таком же объёме не воспроизводима. А от этого вида энергообмена никто не в силах отказаться.
Васька загрустил и померк. Я поняла, что моя провокационная лекция совершает некую чудовищную работу, возможно, чёрную. И мальчику больно.
- Давайте дальше, - тихо попросил он, видимо, из любопытства. - У меня была хорошая первая учительница. Говорила, старших слушаться надо.
- Ну и давай слушайся. Только если опять заболит - скажи, отдохнём. Итак, журналисты идут в профессию за властью. Это высшее наслаждение, поэтому профессия - самая популярная и массовая. Все остальные по сравнению с этим жалкий паллиатив. Наслаждения телесные, кулинарные, спортивные, - всё мимоходом прихватывает глоток власти над другим человеком! И нет большей сладости живым, чем заставить другого выслушать тебя, принять твою точку зрения, а если не принял - опять заставить. Люди умирают в битве за мнение. Сверху присыпано
пудрой и полито глазурью: убеждения, принципы, идеи, воззрения и прочее, прочее. В переводе на понятный язык: делай, как я, думай, как я, молись, как я, но не подходи близко. Не сливайся со мной. Я выше, я отдельно. А ты делай! И не перепутайте меня с кем-нибудь другим! Схема любой журналистики.
- Вы говорите мне жестокие вещи, чтобы я понял, какое вы чудовище? Или зачем? Как я должен всё это понимать?
- Вась-Вась, а ведь мы договорились: тебе нужна правда, и ты готов потерпеть и не перебивать. Договаривались? Терпи. Кстати, не только в журналистику, а в
любое искусство люди бегут за наслаждением. Слово, малыш, однокоренное сладости. Пощупай, пожуй, потерпи.
Бедный малыш. Он сделал шажок в сторону и шёл теперь как-то официально, будто чужой. Я ждала, пока гарпун обрастёт мозолями.
- Продолжайте, - сказал он минут через десять, когда мы дошли до павильона "Культура".
- Продолжаю. Итак, ты понял, что журналюги суть кратофилы. Даже если не отдают себе в этом отчёт. Но спрятать себя в тексте ещё никому не удавалось. Ни в печатном, ни в аудиовизуальном. Текст - самый жёсткий рентген. Видно всё. А что не видно - то чувствуется. Главное, пойми: выходя на люди, журналист всё своё транслирует полностью, как бы ни был он мастеровит по части сокрытия своих
мыслей. У радио есть так называемый совокупный слушатель, великое ухо которого в
нашем случае раскинулось от Калининграда до Владивостока. Это ухо всё слышит, на всё реагирует, причём адекватно. И если журналист начинает хоть чуточку давить,
не важно чем, ухо высылает ему молнию: не дави, само всё понимаю. Это не связано с так называемой правдой. Это только эмоции. Но именно они решают всё. На ухо
давить нельзя даже с самой великой правдой. Например, нельзя кричать в ухо: "Эй, ты пришито к дурьей башке, у которой внутри солома! Труха! Рабская психология! Отсутствие вкуса к подлинным демократическим ценностям!" И тому подобное нельзя кричать в совокупное ухо.
- Ухо сворачивается в трубочку? - ожил Васька.
- Нет, не сворачивается. Ухо шлёт ещё одну молнию: иди-ка ты со своим криком куда подальше. Но журналюга не понимает и опять кричит: "Эй, ухо, а ты ещё и непатриотичное какое-то! Давай-ка я научу тебя родину любить!!!"
- Это, насколько я понимаю, вы… прыжком по истории?
- Конечно. Разные этапы, разные крики. Так вот теперь мы подходим к сути моей проблемы.
- Неужели?.. - хмыкнул он.
- А суть её в том, что я в ухо не кричу. Я ему то шепчу, то воркую, но никогда не командую ни "левой, левой", ни "правой, правой". Я хорошо отношусь к людям.
Жаль их, удавленных информацией, поэтому я стараюсь быть нежной. Передачи-портреты, культура там всякая…
- Это я слышал. Мелодия! Что ни скажете, музыка. Мы вас всей семьёй долго слушали, а потом я написал, потому что рука вроде сама вывела ваше имя…
- Понимаю. Так часто бывает. Это тоже вид власти: музыка голоса, спокойный тон, уверенное знание правил и ударений. Особое очарование. Но за всем этим я прячу нежелание кричать в ухо, потому что мне жаль людей, и других мотивов тебе приводить не буду. И вот на этом-то я и погорела. Ухо, не чувствительное к
мелодичной тишине, однажды начинает требовать, чтобы его, так сказать, почесали. Дунули. "Дайте мне в ухо! - кричит само ухо. - Сильнее! Да вот же как надо! Я сейчас покажу, как надо мне дать в ухо". Не получив, оно берёт бумагу и пишет в
дорогую редакцию. Вот вкратце схема. Ничего нового, но тебе почему-то неприятно, а почему?
- А как вы думаете? На кухне задохнулась моя мать, и весь этот несчастный случай, если верить вашей интерпретации, закономерен. Никаких случайностей. Она была обречена, так?
- Это если верить моей интерпретации. А ты можешь и не верить.
- Почему вы так беспощадно откровенны? - В голове у мальчика всё перекосилось, и даже слышно было, как поскрипывает.
- Ты же хотел правды…
- А вдруг это лишь ваша правда? Вдруг у других она другая?
- Умница. Так и есть. Народное речение: у каждого своя правда. Оттого и войны. Всё понятно?
- Но ведь журналист обязан искать и передавать настоящую правду!
- Ценная мысль! Должен. Ищу. Всю жизнь ищу, передаю, самую настоящую. Только теперь вспомни самое начало нашей беседы, ну, про диссертацию, про учителей, власть, пружины и скажи: как мне доставить тебе эту правду и, главное, что ты с ней будешь делать, если мне вдруг удастся договорить эту самую правду?
- Ученик первого класса не должен знать, что его любимый учитель втайне мотивирован к труду кратофилией. Родители ученика тем более… - принялся рассуждать Васька.
- Про бабушку с дедушкой я вообще молчу: за берданку возьмутся.
- Правительство тоже не должно знать, потому что им всё равно, под каким предлогом не платить народу деньги, так? А тут само плывёт в руки, да ещё на научной основе. Психология! - раскалялся Васька.
