— Так, ладно… — Женя перестал сопротивляться, но увести себя пока не дал. — Не важно, кто подложил бюллетени. По правилам нужно всю урну признать недействительной, каждый бюллетень, все голосование!
— Мальчик, мы работали много часов, вы что… — ужаснулся кто-то со стороны. — Все зря, что ли?
— Уведите его уже! — взвизгнула тетка-секретарь, убирая телефон. — Мы сами знаем все эти правила, что надо, то и аннулируем, но фальсификаторов с участка нужно удалять!
Женю увели быстро, виртуозно скрутив руки. Парень даже не пытался оглянуться, чтобы еще раз увидеть то, что творилось на участке. Там снова зашуршали бюллетенями, подсчет продолжался. Евгению было неизвестно, включат ли в общий результат те 17 голосов за «Единую Россию», которые, по его мнению, были вброшены, или аннулируют результаты по всей урне. На второго наблюдателя надежды у Евгения было мало, тот не показал никакой активности, не встал на его защиту, значит, и аннулирования не добьется. Да и на каком основании можно было признать результаты голосования недействительными, если они даже общее число проголосовавших на участке не узнали?
— Вы же видели, что там было нарушение, — обратился Женя к полицейским, когда они вывели его из здания школы на крыльцо. — А меня теперь за это в тюрьму?
Полицейские, молча, переглянулись. Один из них сразу вернулся обратно, не задерживаясь на улице. Второй, тот, что постарше, достал сигареты и, не предлагая угостить Евгения, закурил.
— Никто тебя в тюрьму не потащит, делать нам больше нечего. — пробурчал он. — Иди домой, не появляйся здесь больше. Закончатся выборы скоро, и все будет, как раньше.
Что-то подсказывало Жене, что именно в этом и состоит основная проблема.
Выборы в Государственную Думу Российской Федерации 4-го декабря 2011-го года вызвали неподдельный интерес средств массовой информации всего мира. Норвежская газета Aftenposten в день голосования представила статью под заголовком «Русские идут голосовать: партия бандитов и мошенников»[28].
Еще до закрытия участков Интернет активно наполнили видео ролики, которые фиксировали нарушения на выборах. Позже поступила информация о том, что результаты протоколов избирательных участков не соответствуют тем, что были заявлены после подсчета в территориальные избирательные комиссии, а после и в Центризбирком. Один из популярных livejournal блогеров drigoi[29] уже 5-го декабря 2011-го года написал: «Судя по этим сообщениям, власть при активной помощи продажных избирательных комиссий приписала своей партии не менее 15–20 % голосов, а кое-где и гораздо больше. Люди с опытом участия в выборных мероприятиях говорят, что такого наглого обмана, запугивания, подтасовок и фальсификаций не было на выборах в России никогда»[30].
Не важно, как проголосовали, — важно, как подсчитали.
(с) И.В. Сталин
Питер. 14 часов после дня Х
Юля жалела, что на рабочем месте нельзя выпить что-нибудь алкогольное. В своем офисе она одна, казалось, уделяла внимание вопросу прошедшего голосования, результаты которого, по ее мнению, требовалось срочно отметить. Ни смотря на то, что уже к полудню этого дня стало известно, что «Партия Жуликов и Воров»[31] набрала большинство в 52 %, такое количество «народной поддержки» и близко не стояло с тем, как поддерживали партию раньше. Формально, правящая партия не набрала в Думе даже конституционного большинства (раньше они занимали почти 2/3 всех депутатских кресел), а если еще формальнее, то настоящий результат «ЕдРа» составил 49 %. Голоса менее половины населения России партия заработала, не смотря на практически единогласную поддержку кавказских и нефтяных регионов, существующих на правительственные дотации. На практике это означало, что еще 10 % у «Единой России» можно отбирать спокойно[32].
— Радуешься? — спросил у Юли коллега по офису, не отрываясь от перебирания бумаг и форм с договорами.
— Конечно, — улыбнулась Юля. — Мы так старались, и мы это сделали. Формально, «ЕдРо» проиграло в пух и прах.
Юленька не сказала, что чувствует в этом и свою заслугу тоже. Коллегам не стоит знать, как она вечерами клеила агитационные наклейки в метро, как проводила образовательные беседы со всеми своими друзьями, как убивала кучу времени на обсуждения в Интернете. Некоторые сотрудники их компании тоже попали под ее обаяние, кого-то она смогла переубедить. Даже тот самый парень, который сейчас говорил с ней, когда-то собирался голосовать на «Единую Россию». Она уговорила его этого не делать. Или, может, это была и не она, но не важно, ведь его голос не достался жуликам.
— Отлично, — покивал коллега, передавая ей папку с последним рабочим заданием от начальства. — И что же теперь?
— Теперь? — спросила Юля, замирая с папкой в руках. — В каком смысле?
— В самом прямом, — пожал плечами молодой человек, его галстук синего цвета заходил из стороны в сторону, туго завязанный под горлом. — «ЕдРо» набрало меньше своих обычных рекордных результатов, оно потеряло всеобщее обожание. В Думе станет больше коммунистов, добро добилось равновесия сил во вселенной. А дальше что? Пенсионерам станет лучше дожить свой век?
— Очень надеюсь, — кивнула Юля. — Можно будет большинством голосовать за инициативы, которые «ЕдРо» никогда бы не допустило.
— Повысятся заплаты? — продолжал парень.
— Ммм… — прикусила губу Юленька.
— Может, меньше нефти будет продано за границу, или цены на бензин упадут? — не отставал он.
— Так, слушай! — возмутилась девушка. — Всего понемногу, ты не согласен? Вчерашние выборы показали правящей партии, что она не всесильна, что народ не доволен ее работой и, следовательно, надо больше стараться, иначе за них вообще никто не будет голосовать, — Юля загибала пальцы, пытаясь донести свою мысль до собеседника. — Следующим шагом будут выборы президента…
— О, боже, только не говори, что ты будешь пропагандировать теперь и поэтому поводу? — отшатнулся от нее молодой человек и, от ужаса, ослабил галстук. — Вот уж где все предрешено, так это там…
— Тоже самое говорили и про выборы в Думу, — напомнила ему Юля, возвращаясь к работе. Ей все-таки хотелось отпраздновать эту маленькую, но важную, по ее мнению, победу.
В течение рабочего дня у девушки не было времени сидеть в Интернете, более того, она была полностью уверена, что читать там нечего. Она не заметила, что среди таких людей, как сама Юленька, радовавшихся значительному снижению популярности «Единой России», ни смотря на фальсификации, были и другие, куда более радикально настроенные. Такие люди, предавая меньшее значение победе объединенных сил оппозиции, в Интернете и за его пределами не смогли забыть об огромном количестве фальсификаций. Результат без «кражи голосов» мог бы быть еще более успешным.
Представители партий, так или иначе проигравших голосование, а так же тех, чьи голоса, по законодательству, были разделены между победителями, посодействовав увеличению отрыва «Единой России», были очень возмущены массовыми фальсификациями во многих регионах страны. Ситуация дошла до абсурда еще в час ночи, пока считали голоса. Результаты голосования по Ростовской области от Центризбиркома в 00 часов 50 минут в совокупности составляли 146 %, о чем умудрились сказать в новостях[33]. Те, кто не верил в «кражу голосов» после выхода этой информации как минимум растерялись.
Весь мир наблюдал за тем, как Центральный избирательный комитет будет комментировать столь огромное количество видеороликов, заявлений и жалоб. Центризбирком молчал, зато возмущению людей, работавших наблюдателями более 12 часов подряд, чьи результаты по участкам и районам теперь не сходились с официальными, не было предела.
Юля об этом не знала. Она пребывала в состоянии благостного облегчения, до этого постоянное напряжение преследовало ее почти неустанно. Теперь ей просто хотелось отдохнуть, поверить, что все закончилось и дальше будет только лучше.
По статистике, разговоры о политике в 2011-го году занимали около 6 % рабочего времени офисных работников. На трудовой процесс это не повлияло, однако многие коллеги, ранее не имевшие никаких общих интересов, оказались обладателями одинаковых политических взглядов. Начальство, по причине субординации не привлекалось в разгоряченные дебаты.
Поменьше политической трескотни. Поменьше интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни.
(с) В.И. Ленин
Москва, 18 часов после дня Х
Миха сидел на скамейке на Чистых прудах и курил. Здоровый образ жизни приветствовался в его организации, но старших наставников рядом не было, отругать его было некому. Второй рукой молодой человек теребил нательный крестик, задумчиво выпуская дым из ноздрей. Декабрьский холод забирался ему под кофту. Парень провел на улице уже несколько часов, уйдя из дома еще до того, как стемнело. До этого он почти не спал всю ночь, сидел на кухне с собственной теткой, рассказывавшей о том, как прошел для нее день выборов.
