Ну… да. Хорошая. Спасибо, Таня. А это яйцо, оно…
(у него звонит мобильный)
Да. Сынок. How are you, my dear? Always? Oh, you are a lucky guy! But I'm not always fine. Yeah! Your daddy feels bad, as usual. No. Not really. Joke. No. I'm just a little bit tipsy, but not shit-faced. Yeah! Not yet, big boy! You? Really? Oh, great! Yeah? Yeah? That's a good idea, my big boy. Congrats. Fine. Fine. And he? Yeah? Really? No. No, big boy. He's real master, no doubt about that. And he is jolly good fellow. Yeah. Yeah. Pretty good. Okay, сынок, договорились. Бери его с собой, поезжайте. Будет веселее. Давай!
Людмила и Сергей вносят щи.
Геля
А вот и щи!
Анзор
После такой истории очень кстати!
Людмила и Сергей разливают щи по тарелкам, подают.
Борис
А у меня под щи тост имеется. В некотором роде патриотический, в некотором — экзистенциальный.
(встает с рюмкой в руке)
Дамы и господа! Благодаря гостеприимному хозяину дома сего, мы с вами уже выпили за великую и многострадальную Россию, которую в очередной, так сказать, раз ждут великие потрясения. Я же предлагаю выпить и за Подмосковье, а по-нашему, по-подмосковному — за Подмоскву, а конкретно — за ее лучших и счастливейших представителей. С шестнадцатого века беспощадной властной вертикалью возбухла, так сказать, и вознеслась Москва над другими городами и весями, подчинив себе народы и земли от Кавказа до Сахалина, устремившись ввысь эдаким… ммм… имперским железным шампуром, а по-русски говоря — елдой, и нанизывая на елду сию чужие пространства с географией, обычаями, укладом, ментальностью, климатом и т.д. Подмосковье наше — тень этого имперского фаллоса. Так вот. Недавно я грешным делом задумался: а кто, собственно, по-настоящему счастлив в этой имперской тени? Кто всегда доволен? Кто ничего не потерял даже в кризис? Золотарь! Наш простой подмосковный ассенизатор! Каждый месяц к нам в Переделкино приезжает человек со стальными зубами на не очень чистой машине с пустой бочкой. И уезжает от нас с полной бочкой нашего ежемесячного говна, да еще с тысячью рублей в придачу! И каждый раз заглядывая в глаза этого человека, я убеждаюсь, что он счастлив! Он счастлив! Донельзя счастлив! Ибо приехав пустым, не привезя нам ничего, не предложив ничего, даже ничего не сказав, он получает от нас четыре тонны биологически активного вещества и радужную бумажку, играющую, как вы знаете, роль всеобщего эквивалента в нашем прекрасном и яростном мире. Он счастлив! И я, русский интеллигент, пью за него и завидую его счастью!
Выпивают.
Ната
Боренька, ты просто какой-то Демокрит.
Анзор (поправляя)
Демосфен.
Ната
Да!
(пробует щи)
Прекрасно. Хорошо, что мы их вчера не съели.
Борис
Щи назавтра надо есть. Вкуснее!
Таня
Это называется — суточные щи?
Борис
Genau! Русише суточной щчи… ммм… и это есть гениально…
Михаил (ест щи)
Борь… из твоего тоста… выходит… что все мы несчастливы?
Все, кроме Михаила, смеются.
Борис
Миш, в некотором роде — да!
Анзор
Конечно! Мы же все зависим от воли ассенизаторов. А их воля обратно пропорциональна количеству нашего…
Михаил (берет Анзора за руку, прерывая, кладет ложку)
Погоди. То есть, Боря, ты хочешь сказать, что я — несчастливый человек?
Борис (смеется)
Миш, ну мы все несчастливы по-своему, один больше, другой меньше…
Михаил
Значит, я по-твоему — мизерабль?
Борис
Миш, послушай…
Михаил
Ты сидишь за моим столом, ешь мои щи, пьешь мою водку и говоришь, что я — мизерабль?
Ната
Миш, ну ты прямо как прокурор…
Михаил
Молчать!
Все затихают, прекращают есть.
Михаил (Борису)
Кто ты?
Борис (вытирает губы салфеткой)
Я Борис, твой друг.
Михаил
Кто ты по жизни?
Борис (вздыхает)
Опять… Ну, скульптор. Лауреат Государственной премии.
Михаил
Что ты слепил?
Борис
Я много чего слепил.
Михаил
Что, что ты слепил?!
Борис
Миша, ты видел. Много раз.
Михаил
Что ты слепил великого за свою жизнь?
Борис
Приезжай ко мне в мастерскую, я покажу тебе одну великую вещь.
Михаил
Я был у тебя в мастерской не один раз. Там нет никакой великой вещи! Нет! И не было!
Ната
Мишенька, ну это скучно. Ты ему это уже говорил.
Михаил (бьет по столу)
Молчать, я сказал! Что ты слепил? Что ты сделал? Что ты открыл?
Борис
Миш, ты хочешь меня унизить? Не получится.
Михаил
Я просто хочу понять: кто ты?
Борис
Я homo sapiens.
Михаил
Докажи.
Пауза.
Борис
Хочешь, я слеплю тебе сейчас что-то человеческое, слишком человеческое? И этим докажу, что я человек? Прямо сейчас.
Михаил
Слепи!
Борис
У тебя есть пластилин?
Михаил
Нет.
Борис
Ну а что-нибудь лепящееся?
Михаил
Сереж, у нас есть что-нибудь лепящееся?
Сергей
Не знаю… это типа чего?
Борис
Типа пластилина.
Сергей пожимает плечами, думая.
Ната
Борь, есть ореховое масло.
Борис (встает)
Так. А еще? Подобное?
Сергей
Икра кабачковая?
Михаил (уничтожающе глянув на Сергея)
У нас есть половина торта. Забыли?
Ната
Ах, точно! Бисквитно-кремовый монстр! Привез Паша, а он как-то не пошел. И не пойдет.
Михаил
Вот и лепи из торта.
Борис
Прекрасно, Сергей. Пошли, покажешь. Проволока найдется? Для каркаса?
Сергей
Поищем.
Борис и Сергей выходят.
Геля (встает)
Я пойду исполнять роль музы.
Михаил (ехидно)
Конечно!
(наливает себе водки)
Теля выходит.
Ната
Миш, ну чего ты опять наехал на него?
Михаил
А пусть не распускается. Мизерабль! Охренел совсем уже от безделия.
(выпивает)
Несет хуйню всякую… Уговорил нас выпить за подмосковных говнососов! Идиот!
Смеются.
Ната
Миш, ну не сердись ты на Борьку. Он славный.
Михаил
Слишком.
Таня (решительно встает)
Михаил Андреевич, мне реально пора.
Михаил (хватает Таню за руку)
Посмотрим его скульптуру. И ты сразу поедешь.
Таня
Ну я реально должна в Москве быть, сто пудов.
Анзор
Он быстро слепит. «Дым в лесу», «Туман над рекой».
Михаил
«Радуга над полем».
Смеются. Таня садится.
Таня
А Борис действительно известный скульптор?
Ната
Да.
Анзор
Четыре памятника только в Москве.
Таня
Где?
Михаил (со смехом)
Везде. Где позволит Церетели.
(кричит, чтобы было слышно на кухне)
Гелька, спой свою песню!
Видно, что Михаил сильно захмелел. На кухне Теля поет казацкую песню.
Михаил (аплодирует, наливает всем водки)
Браво! Давайте за Гельку. Борьке с ней повезло. Ему, мудиле, хорошо.
