Невольно мелькает мысль — где сидел тот, который похитил Оуэна? Тот, чья фамилия упорно ускользает из памяти.
Выходил он когда-нибудь на эту площадку? Почти наверняка. А все остальное время сидел в какой-то из камер. А когда сбежал, может быть, прятался за этим самым углом, где сейчас стоит Сет.
Вроде бы тот заключенный не числился среди потенциальных беглецов. По словам полиции, если его иногда и запирали в карцер, то лишь для защиты от других, а не потому, что он сам представлял опасность или готовился к побегу. Он был образцовым заключенным. Так твердили родителям полицейские в те жуткие ночи поисков Оуэна, словно в утешение, а не в оправдание собственного разгильдяйства.
Сет отыскивает мысленным взглядом железную дорогу и смотрит туда, где остался его дом.
Заключенному, как выяснилось в ходе расследования, в тот день выдали пропуск, позволяющий свободно перемещаться между корпусами и ухаживать за территорией, поскольку он проявил способности к садоводству. Память все-таки выдает Сету новые подробности (вот только имя, как же этого урода все-таки звали?). И как-то так этот заключенный подстроил, чтобы одни надзиратели думали, он в одном месте, а другие — что в другом, и его очень не скоро хватились.
Полиция полагала, что у него были сообщники, но, кажется, подтверждения так и не нашли. Заключенный сотворил дыру во времени — череду уловок, позволивших ему улизнуть (да, точно, вот туда), пробраться через ограды, проскользнуть мимо охраны (которая, может быть, намеренно отвернулась), пока перед ним не остался всего один забор.
Позади Сетова дома.
К горлу вдруг подступает горечь, и Сет сплевывает на траву. Он сам открыл этому человеку дверь. Что бы ни произошло в его жизни дальше, этого уже не изменишь — он открыл дверь.
«Ты не виноват, — говорил Гудмунд. — Тебе было всего восемь».
Как же хочется ему поверить…
Сет вглядывается в темноту, туда, откуда заключенный вошел в его жизнь и увел Оуэна, вернув искалеченным и сломанным.
Сет закипает, вспоминая.
И от злости страх словно бледнеет.
Сет выходит на площадку и идет к двери, из которой появлялся Водитель.
На вид такая же дверь, как и в других корпусах. Ни одна щель не светится, окна по бокам тоже темные. Сет заносит над головой фонарик, готовясь обрушить его с размаху, если кто-то подкрадется.
Но все тихо. Пустота, тишина. Здание пялится зарешеченными окнами. Безлюдные грязные постройки, наблюдающие за ним со стороны.
Дверь чуть приподнята над землей, на несколько ступеней, и слегка утоплена вглубь, а луна светит сбоку, поэтому Сету придется шагать в потемки. Стукнув на всякий случай несколько раз по фонарику (безрезультатно), он шарит по двери в поисках ручки — и находит, никак не ожидая, что…
Получилось!
Сет просто нажимает на ручку и тянет на себя — дверь распахивается на удивление бесшумно, и это поражает, как раньше ровный гул фургонного мотора. Если какая-то дверь и должна зловеще скрипеть, то именно эта, в темной пустой тюрьме, но она скользит плавно, будто на гидравлике.
И Сет, не успев опомниться, уже стоит на пороге.
За которым кромешная тьма, словно в открытом космосе.
Сет снова щелкает фонариком — просто от нервов, не особенно надеясь.
И щурится, пытаясь хоть что-то, хоть капельку разглядеть в этой тьме.
Но там действительно одна пустота.
Ничто.
Дыра в пространстве.
Сет спускается по ступеням. Подходит к окну справа от двери и заглядывает внутрь. Тут тоже темно, однако чуть-чуть все-таки видно — хотя бы понятно, что этот корпус такой же, как и соседний: коридоры, камеры, многолетняя пыль.
Однако за дверью почему-то неестественная непроницаемая тьма, словно в отдельно взятом дверном проеме взяли и отменили пространственные и оптические законы.
За порогом не видно НИ-ЧЕ-ГО.
— Это оптическая иллюзия, — шепчет сам себе Сет. — Лунный свет так падает.
Но он все равно медлит. Безмолвный мир вокруг затаил дыхание, распахнутая дверь зияет пустым проемом.
Сет пытается раскочегарить прежнюю злость. Злость на заключенного, который смотался отсюда и все разрушил. Помогает. Сет поднимается обратно — к дверному проему, к темноте.
Тишина почти оглушает, она такая плотная, что Сет начинает сомневаться в ее реальности. Уж что-то должно быть слышно. Шелест ветра. Шорох травы на склоне. Скрип оседающих досок.
Но перед ним лишь черная дыра. Дожидающаяся, когда он в нее шагнет.
За порогом может быть что угодно. Переход в совсем иной мир, мало ли…
— Ну бред же, — шепчет Сет, не сводя глаз с темноты.
А в сознании уже роятся мириады возможных разгадок.
Что, если этот мир — путешествие?
И это его последние шаги.
Если где-то и прячется Смерть, то ей самое место за этой дверью.
Может, дверь и есть Смерть.
А если этот мир и вправду ад, то, может быть, нужно умереть, чтобы из него сбежать.
И может быть, для этого достаточно пройти через дверь.
Главное — выбрать правильную.
Невольно вспоминается тот поход на берег…
«Нет, — предостерегает голос в голове. — Не надо».
Но Сет все равно возвращается мыслями в тот день, последний его день, когда он спокойно вошел в ледяной дикий океан и тот размозжил его о скалы.
А потом он очнулся здесь.
«Прекрати. Хватит…»
Еще он вспоминает сегодняшнее утро — невероятно, он ведь действительно только сегодня утром бежал к Мейсонову холму, а кажется, что прошли уже недели, целая вечность.
Он воскрешает то самое ощущение.
Опасное ощущение, Сет это знает. Опасно приходить в состояние, которое большинство людей не испытывает и не хотело бы испытать никогда.
Ради этого он умер? Этого он просил всю дорогу? К этому подталкивали его Томаш с Реджиной, Водитель и все остальные «наводящие» обстоятельства?
«Хочу я этого? — спрашивает себя Сет. — По-прежнему?»
И он понимает, что на самом деле не может ответить наверняка.
Вот он шанс.
Вот она дверь.
Он протягивает руку в темноту…
Вспыхнувший свет бьет словно кулаком. Сет зажмуривается и пятится назад на площадку, готовясь бежать…
Но не бежит.
Прикрыв глаза рукой, он смотрит сквозь ресницы, сквозь узкую-узкую щель. Дверной проем, где всего секунду назад зияла черная дыра, превратился в такой же непроницаемо белый прямоугольник.
Нет, не совсем непроницаемый.
Что-то там просматривается.
Еще одна дверь. Вторая. Из молочно-белого стекла.
И она открыта.
Сет осторожно поднимается по ступеням. У света нет конкретного источника, его излучает вся поверхность двери и стен. Теперь стало видно лестницу, уходящую вниз и вглубь. Все белое, все будто из стекла.
И ничуть не похоже на виденное в соседних корпусах.
А еще изнутри доносится какой-то звук. Гудение — чего? Электричества? Наверное. Откуда-то ведь берется это ярчайшее сияние. Но дело не в этом. Гудение идет снизу, оттуда, куда уходит лестница, и, как бесшумная дверь, как ровный гул мотора, намекает на какой-то более мощный, навороченный и передовой источник энергии.
Замерев у порога, Сет нагибается и трогает пол. На ощупь он именно такой, каким выглядит: толстое белое стекло, и от него веет прохладой.
Этот резкий свет все равно что маяк в глухой ночи — Сет тревожно оборачивается, почувствовав себя мишенью. Наверняка где-нибудь сработала сигнализация, и Водитель уже мчится сюда.
Но слышно только басовитое гудение. И все.
Никаких звуков двигателя.
Не раздумывая больше ни секунды, чтобы не увязнуть снова в спорах с самим собой, Сет шагает через порог.
И ничего. Ни звука, ни рева сирены, выдающей непрошеного гостя. Сет оглядывается на площадку, залитую ярким светом. В любом случае надо брать ноги в руки.
До внутренней двери два шага. Пока без проблем. Молочно-белый лестничный марш уходит вниз, потом поворот, и еще марш. Отсюда едва видно подножие, от которого тянется, судя по всему, еще коридор.
Нет, ни малейшего сходства с остальными корпусами. Сета словно занесло в совершенно другое здание в совершенно другом месте. Даже дверь — эта, вторая, — без замка, без ручки, не за что потянуть и нечего нажать. Просто панель на невидимых петлях. Таких он не видел никогда, разве что по телевизору. В фантастических сериалах.
Сет шагает за второй порог. Ничего не происходит. Шаг вниз. Еще. И еще. Он бросает взгляд через плечо, в темноту, но и там никаких перемен. И он идет дальше, стараясь ступать как можно тише, ловя самый неслышный звук.
Вокруг только это басовитое гудение.
Сет останавливается на повороте между маршами. Те же белые стены, те же уходящие вниз ступени, которые ведут в короткий тамбур, заканчивающийся дверью. Она закрыта. Сет подходит к ней, замечая попутно, что изнанка лестницы ничем не отличается от поверхности. Словно всю эту лестничную клетку вырезали из одного цельного куска молочно-белого стекла. Он останавливается перед дверью. Такая же, как верхняя: гладкая, безликая, светящаяся изнутри.
