Я была растрогана.
«Он действительно очень хороший человек», – подумала я.
Доктор Танигава научил меня находить правду, заглядывая внутрь себя. Думаю, это самый Ценный подарок, который я когда-либо получала. Я очень его любила.
В марте 1987 года доктор Танигава издал новую книгу, под названием «Сомнения в девяносто лет». Я поехала в гостиницу «Окура» в Токио, чтобы вместе с сотней его друзей присутствовать на праздновании выхода в свет книги. Я была польщена, оказавшись включенной в этот список.
– У вас действительно до сих пор есть сомнения? – спросила я. – Даже в таком возрасте?
– Есть вещи, в которых мы никогда не можем быть уверены, – ответил он, – даже если проживем сто лет. Это доказывает, что мы люди.
В последние годы его жизни я часто навещала доктора дома, если появлялась возможность. Однажды у меня было веселое настроение и я сделала вид, что хочу украсть древнеегипетскую золотую мушку из его коллекции.
– Каждый экспонат моей коллекции, – сказал он, – уже обещан музею. Все это должно быть выставлено, чтобы любой мог увидеть. Может, они смогут научить нас, что нужно говорить об искусстве и культуре, так что, пожалуйста, верни на место немедленно.
Чтобы как-то загладить свою оплошность, я купила шкатулку для амулета, который сделала своими руками. Снаружи шкатулка была из китайской айвы, а внутри – выстелена аметистовым шелком. Доктор Танигава был очень доволен подарком и с тех пор хранил амулет только в шкатулке.
Другим человеком, который произвел на меня сильное впечатление, стал доктор Хидеки Юкава. Доктор Юкава был профессором физики в университете Киото. В 1949 году он стал лауреатом Нобелевской премии в области физики. Этот человек тоже серьезно отвечал на все мои вопросы.
После употребления сакэ доктор Юкава впадал в сонливое состояние. Однажды он уснул, и мне пришлось его разбудить.
– Проснитесь, доктор Юкава, сейчас не время для сна.
Взгляд его был мутным, лицо скривилось.
– Чего ты хочешь? Дай мне поспать.
– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о физике. Что это такое? Расскажите, пожалуйста, что вы должны были сделать, чтобы выиграть этот большой приз. Я имею в виду Нобелевскую премию.
Профессор не смеялся надо мной. Усевшись, он терпеливо и детально отвечал на мои вопросы (правда, я не уверена, что многое поняла).
К сожалению, не все первые встречи в очая были приятными или поучительными. Однажды меня пригласили на очередной озашики. Мне сказали, что хозяин вечеринки очень интересовался моим присутствием, у меня появилось нехорошее предчувствие. И конечно же, меня ждали неприятности. Гейко, некая К., уже была на месте и, как всегда, была пьяна.
В Гион Кобу было принято, что после входа на озашики гейко первым делом должна поклониться своим старшим сестрам и только потом – клиенту. Я поклонилась мисс К. и вежливо ее поприветствовала.
– Добрый вечер, онесан, – сказала я и повернулась поклониться клиенту.
– Очень приятно снова тебя видеть, – ответил он.
Я подняла глаза и узнала в нем одного из тех мужчин, которые присутствовали на том позорном банкете, когда я побежала смотреть на кукол.
Это случилось всего несколько недель назад, но с тех пор произошло так много событий, что, казалось, минула вечность.
– Мне кажется, прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. Большое спасибо за приглашение.
– Давно? Что давно? О чем ты говоришь, – нечленораздельно выговаривая слова, вмешалась мисс К.
– Извините? – я не понимала, чего она от меня хочет.
– Кстати, раз уж заговорили, что там с твоей онесан? В чем дело? Она даже и танцовщица-то не особо хорошая. Почему она всегда ведет себя так, будто лучше всех остальных?
– Прошу прощения, если она чем-то оскорбила вас.
Мисс К. выдохнула сигаретный дым, и вокруг нее поплыло облако.
– Ты извиняешься? И что это значит? Твои извинения ничего не меняют.
– Может, мне зайти поговорить с вами завтра?
Мне было неудобно, и я заметила, что клиент выглядит очень недовольным, а нам платят не за это.
– Так-так, мисс К., – он попытался взять ситуацию под контроль, – я пришел сюда развлекаться. Давайте сменим тему.
Но девушка отказалась.
– Нет, – сказала она, – извините. Я хочу помочь Минеко. Я не хочу, чтобы она стала такой, как ее ужасная онесан.
– Я уверен, этого никогда не случится, – снова попытался урезонить ее клиент.
– Да что вам об этом известно? Почему бы вам просто не заткнуться?
Клиент был оскорблен. Он повысил голос.
– Мисс К., – грозно произнес он, – как вы смеете со мной так разговаривать?
Единственное, что казалось мне действенным в этой ужасной ситуации, это продолжать извиняться за Яэко.
– Онесан, я обещаю немедленно поговорить об этом с Яэко и сказать ей, как вы сердитесь. Мы очень сожалеем, что оскорбили вас.
Девушка посмотрела на меня так, будто видела впервые.
– Что с тобой такое? Разве ты не видишь, что я курю?
– Да, конечно. Извините, я принесу вам пепельницу.
Я собиралась встать, но мисс К. положила руку мне на плечо.
– Нет, не надо. Здесь уже есть одна. Дай мне на минуту руку.
Я думала, что она стряхнет мне туда пепел. Вместо этого она взяла меня за левую руку и затушила сигарету о мою ладонь. Она крепко держала меня за руку, так что я не могла отдернуть ее. Клиент пришел в ужас и позвал окасан. Мисс К. отказывалась выпустить мою руку.
Я помнила, как тетушка Оима много раз говорила мне, что настоящая гейко должна оставаться спокойной в любой ситуации.
«Это похоже на испытание духа, – подумала я, – если я стану думать, что пепел горячий, он и будет горячим. Если же я подумаю, что ничего не случилось, то, значит, ничего не случилось. Сосредоточься».
Пока окасан суетилась около дверей, мисс К. раздавила окурок о мою ладонь и выпустила руку. Возможно, это покажется преувеличением, но так оно и было.
– Спасибо, – сказала я, не зная, как еще можно отреагировать, – завтра я зайду к вам.
– Хорошо, – ответила она, – а сейчас, думаю, мне пора.
Она была слишком пьяна, чтобы устоять на ногах. Окасан наполовину вывела ее, наполовину выволокла ее из комнаты. Извинившись, я пошла на кухню за кусочком льда. Сильно прижав его к руке, я вернулась в комнату и снова поприветствовала клиента, словно ничего не произошло.
– Я прошу прощения за тот случай с куклами, – поклонилась я.
Гость был очень мил, но атмосфера в комнате стала слегка мрачноватой. К счастью, чуть позже окасан привела несколько опытных гейко, и они умело принялись оживлять вечеринку.
А я вынесла для себя два важных решения: 1) Всегда проявляй уважение к старшим сестрам; 2) Никогда не конфликтуй и не веди себя грубо при клиентах.
Мне необходимо было показать мисс К., что меня не испугал ее ужасный поступок. На следующий день, проявив инициативу, я отправилась нанести ей визит. Моя рука была перевязана и сильно болела, но я сделала вид, что ее вины в этом не было.
– Онесан, – сказала я, – я прошу прощения за вчерашнее.
– Хорошо. Что у тебя с рукой?
– О, я такая неуклюжая. Я не смотрела, куда иду, и упала. Это не страшно. Мне хочется поблагодарить вас за все советы, которые вы дали мне вчера вечером. Я обязательно прислушаюсь к ним и постараюсь поступать так в будущем.
– Да, конечно, – она была просто убита и поражена тем, что я сознательно веду себя так, будто ничего не случилось. – Не хочешь ли чашечку чая?
– Это очень мило с вашей стороны, но мне действительно надо идти. Я еще не закончила занятия. До свидания.
Я одержала верх. Она больше никогда меня не трогала.
Среди превратностей начала карьеры, кроме постоянного общения с трудными людьми, я должна еще особо отметить жесткие требования графика, который включал дневные уроки, вечерние озашики и регулярные публичные выступления.
Возьмем мои первые полгода. Пятнадцатого февраля я начала подготовку к Мияко Одори. Двадцать шестого марта – стала майко. Мияко Одори открылся первого апреля, семь дней спустя, и проходил целый месяц. Затем я танцевала на нескольких специализированных представлениях в Новом театре Кабукиза в Осаке весь май. После чего я сразу же приступала к репетициям для представлений Роккагай в июне.
Я не могла дождаться этого. Роккагай обозначает «пять карюкаи», это единственное время в году, когда все карюкаи Киото объединяются и делают совместное представление, показывающее различные стили наших танцев. (Раньше в Киото существовало шесть карюкаи, теперь осталось только пять, так как Шимабара больше не действует.
Я ждала встречи с другими девушками и хотела пережить чувство сопричастности, но вскоре была разочарована. Во всем этом чувствовалась плохо замаскированная конкуренция. Порядок, по которому карюкаи появляются в программе, фактически определен. Гион Кобу сохранял ежегодную привилегию выступать первым, так что это сокращало борьбу, но все равно было неприятно смотреть на бесчисленные конфликты. Они навсегда уничтожили мои фантазии о «большой счастливой семье».
