Натан уже садился в машину, но не выдержал и обернулся еще раз, чтобы посмотреть на Мэллори. Взглядом человека, который боится навсегда потерять ту, которую обожал. Прощальный крик души, которой повезло найти свою половинку…
Мэллори смотрела, как машина растворяется в прозрачном после дождя воздухе. Потом взяла в руку кольцо, висевшее на цепочке, изо всех сил сжала его и прочла про себя как заклинание:
Крепка, как смерть, любовь наша.
Большие волы бессильны потушить любовь,
И реки не запьют ее.
Если у меня появился ребенок, то тем самым я как бы говорю: я родился, познал жизнь и убедился, что она настолько хороша, что заслуживает повторения.
Милан Кундера17 декабря
— Que hora es?[22] — спросила Бонни, протирая глаза, — она только что встала.
— Угадай!
Из Сан-Диего Натан вернулся шестичасовым рейсом и забрал дочь, крепко спавшую на диване в кабинете Гудрича. «Она поздно уснула, — объяснил доктор, — из-за грозы наш рейс задержали». Натан взял Бонни на руки, и они поехали в «Сан-Ремо». Спать он уложил ее в восемь утра, когда солнце уже поднялось.
Бонни недоверчиво посмотрела на кухонные часы.
— Уже три часа дня?
— Ну да, малышка. Ты долго спала.
— Я не малышка, — возразила девочка, зевая.
— Конечно, малышка! — Натан усадил ее на высокий табурет перед чашкой с ароматным шоколадом. — Ты моя малышка.
— Впервые в жизни так поздно встаю, — весело прощебетала Бонни и взяла рогалик, посыпанный кунжутом.
Натан с нежностью смотрел на дочь. Время, проведенное с ней, было для него утешением. Вчера она была веселой, сияющей, не как в предыдущие каникулы — тогда постоянно грустила. Последствия шока, вызванного разводом родителей, понемногу проходили: девочка поняла наконец, что развод не отдалил ее ни от отца, ни от матери.
Натан очень беспокоился за дочь: сумеет ли она выдержать новое испытание, самое трудное за всю ее еще недолгую жизнь? Существует ли способ подготовить ребенка к смерти одного из родителей? Он предпочел прогнать мрачные мысли и насладиться общением с Бонни.
— Мы можем пойти за новогодней елкой. — Натан подумал, что ребенку это доставит удовольствие.
— Конечно! И купим много всяких украшений: шары, звезды и… гирлянды, которые мигают в темноте.
— А потом зайдем в супермаркет, купим продукты и приготовим вкусный ужин.
— А мы сделаем черные тальятелле с чернилами каракатицы, папа?
Это было любимое блюдо Бонни с тех пор, как она совсем маленькой попробовала его в ресторане, куда они ходили втроем.
— Разумеется! И супердесерт. Хочешь, приготовим большой, вкусный десерт?
— Конечно! — Девочка запрыгала от радости.
— Чего бы ты хотела?
— Тыквенный пирог! — Бонни ни секунды не колебалась.
— Это десерт на День благодарения. Ты не хочешь того, что едят на Рождество?
Она отрицательно замотала головой:
— Не-ет… я люблю тыквенный пирог, потому что он очень сочный и в нем мною маскарпоне!
— Тогда завтракай поскорее.
— Я больше не хочу! — Бонни встала из-за стола и забралась к отцу на колени.
Натан крепко обнял ее, потом растер маленькие голые ножки ладонью.
— Ты холодная как ледышка… Быстро иди и оденься потеплее!
Найти знаменитые черные тальятелле оказалось делом непростым — им пришлось поехать в «Дин и Делюка». За несколько дней до Рождества роскошный бакалейный магазин района Сохо был переполнен людьми. Тем, кто очень спешил сделать покупки, Натан с Бонни уступали дорогу — сами-то не торопились.
На Бродвее Бонни долго разглядывала ели, расставленные продавцом прямо на улице. Наконец выбрала маленькую елочку, и Натан погрузил ее в багажник машины. Потом они остановились у магазина на Третьей авеню: здесь, по мнению Натана, продавались лучшие в городе фрукты и овощи. Купили отличную тыкву и рыбный суп в стакане, привезенный из Франции, со странным названием «Суп а-ля сетуаз». К вечеру вернулись домой, готовые окунуться в кулинарное священнодейство.
Едва успев снять пальто с капюшоном, Бонни сразу принялась выкладывать на стол продукты: песочное тесто, тыкну, апельсины, ванильный сахар, ликер из горького миндаля, маскарпоне…
— Ты поможешь мне? — спросила она отца, улыбаясь.
— Иду-иду!
Натан посмотрел на дочь, и сердце его сжалось: как сказать ей, чтобы не боялась будущего?.. Даже когда его не станет, он все равно будет наблюдать за Бонни и защищать ее.
Но что он сам об этом знает! Может быть, все происходит не так. Он был почти уверен, что не превратится в ангела-хранителя, чья миссия ограждать дочь от дурных поступков. Натан боялся оставить свою малышку лицом к лицу с мерзостью и циничностью этого мира. Он подошел к столу. В фартуке в три раза больше нее самой, Бонни открыла книгу рецептов на первой странице и терпеливо ждала его указаний.
— За работу!
Натан раскатал тесто скалкой и выложил в форму; потом накрыл пергаментной бумагой, насыпал фасоль и поставил в духовку. Тем временем Бонни освобождала тыкву от семечек и волокон. Он помог ей мелко нарезать мякоть, она осторожно добавила несколько капель ликера и, очень довольная, улыбнулась отцу. Натан поставил блюдо на огонь и воспользовался паузой, чтобы задать вопрос:
— Ты помнишь, когда умер Шон?
— Конечно. — Бонни смотрела ему прямо в глаза.
Натан заметил тень грусти, омрачившую ее красивое личико, хотя она и старалась оставаться спокойной. Тем не менее он продолжал:
— Ты тогда была совсем маленькая.
— Мне было четыре года, — уточнила девочка.
— Чтобы объяснить тебе, что произошло, мы с мамой сказали: «Шон на небе».
Она кивнула.
— Сначала ты задавала много вопросов. Часто спрашивала меня, холодно ли на небе; тебе хотелось знать, как твой младший братишка будет кушать и сможешь ли ты когда-нибудь повидаться с ним.
— Я помню.
— Ну хорошо… не знаю, лучший ли способ мы выбрали, чтобы объяснить тебе, что такое смерть…
— Люди не улетают на небо, когда умирают?
— Честно говоря, никто этого не знает, дорогая.
Бонни немного помолчала, что-то припоминая.
— Моя подруга Сара говорит: когда люди умирают, они отправляются в рай или в ад.
— Никто не знает этого наверняка, — повторил Натан и тут же понял, что такой ответ не удовлетворил Бонни.
— Давай поищем в энциклопедии? — живо предложила она. — Мама мне всегда говорит: если чего-то не знаешь, поищи в энциклопедии.
— Даже энциклопедия тут не поможет — это тайна.
Тут пискнула духовка; Натан вынул испеченный пирог и убрал фасоль. Вопреки ожиданию, Бонни не предложила свою помощь.
— Давай, Бонни, ты мне нужна! Приготовим начинку для пирога. Помнишь, как нужно разбивать яйца, — я тебе уже показывал? Быстро, быстро!
Девочка принялась за дело: разбила яйца, взбила их с сахаром; все у нее прекрасно получилось, и через пять минут она, улыбаясь, воскликнула:
— Посмотри — все пенится!
— Да, нужно добавить тыкву, апельсиновый сок и маскарпоне.
Они поделили обязанности: Натан выдавил сок из апельсина, а девочка закладывала кусочки тыквы в кухонный комбайн. Между делом Бонни захотела попробовать — пюре оставило у нее над губой тоненькую полоску оранжевых усиков.
Натан пошел за фотоаппаратом, они по очереди снимали друг друга. Потом он поднял аппарат одной рукой над головами, и они прижались щеками друг к другу.
— Раз, два, три — чи-и-из!
Еще одно приятное воспоминание. Натан позволил дочери выложить начинку в готовый корж и помог поставить форму в духовку. Бонни присела на корточки перед стеклянной дверцей — посмотреть, как запекается пирог; ее так захватило это зрелище, будто она смотрела самую чудесную телепередачу.
— М-м-м… будет вкусно! Долго ждать?
— Сорок минут, дорогая.
Она выпрямилась, посмотрела на Натана, будто решаясь на что-то, и наконец заговорила:
— Бабушка не любит, когда я ее спрашиваю о смерти. Говорит, что я слишком мала и это приносит несчастье.
— Глупости, дорогая. Просто взрослые боятся разговаривать о смерти с детьми.
— Почему?
— Чтобы не напугать их; хотя, если не говорить об этом, еще страшнее. Люди всегда боятся того, что им не знакомо.
— А какая она, смерть? — спросила Бонни.
Натан немного подумал:
— Прежде всего — смерть неизбежна.
— Это значит, что она обязательно придет?
— Да, малышка, все умирают.
— И даже Лара Крофт?
— Лары Крофт не существует, ты это прекрасно знаешь.
— А Иисус?
— Ты не Иисус.
— Это правда, — согласилась девочка, и улыбка озарила ее лицо.
— Далее… смерть необратима.
