— Как, по-вашему, Путин разве не понимал в 2008 году, что, несмотря на все предварительные договоренности, человеку, отведавшему вкус президентства, захочется остаться на второй срок?
— Понимал, наверное.
— Вот и разгадка того, почему он выбрал своим преемником Медведева, а не Иванова. Путин знает о какой-то слабости Медведева, которой нет у Иванова.
— Вы имеете в виду некий компромат?
— У вас всё сводится к компроматам. Да нет, не компромат. — Енисеев задумался. — Хочешь узнать правду от политиков, дели всё сказанное ими на два. Или делай вывод, прямо противоположный тому, что говорят они. Например, Путин, передавая власть Медведеву, сказал, что тот еще больший русский националист, чем он сам. Но Путин — вовсе не русский националист и никогда им не был. — Он замолчал.
Владлен Константинович и Павел Исаакович ждали, что он скажет дальше. Енисеев же, размышляя, взял из сандалового ящичка сигарету, закурил. Так они просидели минут пять. Енисеев пускал дым колечками и следил, как они проходят одно через другое. Хозяева недоуменно переглядывались, но терпели.
Наконец, Енисеев затушил сигарету.
— А Медведев, — как ни в чем не бывало продолжил он, — русский националист? Он из ленинградской интеллигентской «тусовки», где при слове «русский» вздрагивают. Может быть, он и хотел перед Путиным казаться русским националистом, пока тот не выдвинул его в президенты. Но, когда Медведев стал президентом, он сделал всё, чтобы опровергнуть слова Путина. Он не захотел занимать нишу, предложенную ему Путиным. Теперь Медведев не упускает случая предстать либералом-космополитом. В первую очередь перед Западом, конечно.
— Так я вам об этом и говорил! — напомнил Павел Исаакович. — Налицо президентские амбиции, стремление заработать авторитет перед Западом!
— Но это и есть ловушка, устроенная ему Путиным. Медведев, желая прослыть «общечеловеком», в любых русофобских проявлениях в национальных республиках и диаспорах обвиняет самих русских. И когда снова случится что-то вроде Кондопоги — а это обязательно случится при таком попустительстве властей, — Медведев, не подумав, сделает торопливые антирусские заявления, а Путин, напротив, сделает заявления продуманные, не обидные для русских, как это и было после событий в Кондопоге. И оставит Медведева далеко позади в рейтингах, потому что восемьдесят процентов избирателей у нас — русские.
— То есть Медведев не пойдет на выборы?
— Вы что — смеетесь? Вы бы пошли в такой ситуации? Если Медведев вместе с Путиным пойдет на выборы и проиграет, его ждет судьба Касьянова. Во власть, пока Путин жив, он уже не вернется. А Путин может еще прожить долго. Нет, Медведев пока удовольствуется ролью при Путине. На посту премьер-министра, скажем.
— Ну, а если не случится новой Кондопоги и не будет опрометчивых заявлений Медведева? — поинтересовался Владлен Константинович.
— Слушайте, вы же от меня не предположений просите, а предсказаний. Вот вам предсказание: к сожалению, новая Кондопога случится, и не одна. И случится скоро. Но дело-то не только в этом. Когда я говорю о слабостях Медведева, я имею в виду не только то, что он «повелся» на провоцирующее заявление Путина о его мнимом русском национализме и стал активно доказывать обратное. Медведев хочет еще предстать перед «мировым общественным мнением» либералом. А это не менее фатальная политическая ошибка. Либеральные партии у нас даже в Госдуму не попадают. За «космополита» Медведева проголосуют, скажем, на Северном Кавказе. А за «либерала» Медведева кто проголосует, если на выборы пойдет и «нелиберал» Путин?
— Ну что ж, всё более или менее ясно… — проговорил Владлен Константинович. — Весь вопрос упирается в административный ресурс, а Путин его Медведеву не отдаст.
— Конечно! Тут, как говорят в народе, к гадалке не ходи! Не знаю, зачем я вам потребовался!
— Но вы нам потребовались не только для этого. Видите ли, покойный Борис Михайлович поставил свой бизнес в слишком тесную зависимость от политических игр… Не зря его интересовал этот вопрос. Мы хотели бы, с вашего позволения, поставить перед вами более сложную задачу. Ступар сказал, что Борис Михайлович подозревал в организации покушения на его убийство своего бывшего партнера. Имя его он, естественно, не назвал, но бывшие партнеры Бориса Михайловича в принципе известны. Следствие это обстоятельство почему-то не заинтересовало, хотя нам понятно, почему. Здесь за излишнюю любознательность можно не сносить головы. А вот нас очень интересует: кто он, этот человек, посылавший Борису Михайловичу угрозы? — Владлен Константинович взял со столика рядом с собой пакет и достал оттуда три фотографии. — Ступар нам сообщил, что вы очень хорошо работаете с фотографиями. Посмотрите на них, пожалуйста, внимательно, и скажите нам: есть ли среди людей на фото человек, угрожавший Борису Михайловичу?
Енисеев взял в руки фотографии. Это были люди, похожие на его собеседников выражением лиц и отсутствием тех свойств, которые бы позволили Енисееву узнать их, если бы через какое-то время он увидел их снимки снова. Он стал вспоминать Бориса Михайловича, то, как он говорил о своем бывшем партнере, последние минуты несчастного бизнесмена, но от этого у него только заболела голова. Ничто не указывало Енисееву, что люди на фото как-то связаны со смертью Бориса Михайловича. Но — странное дело! — одновременно внутри него родилось какое-то знакомое томительное ощущение, что разгадка одной из причин гибели бизнесмена близка. Разложив снимки на столике, он пристально вглядывался в один, другой, третий, однако ни в одном из них не мог найти источника овладевающего им всё сильнее чувства близкой развязки. Енисеев закрыл глаза — не работая «на публику», как в случае с Ксенией Аркадьевной и Борисом Михайловичем, а чтобы действительно сосредоточиться. В разговоре с Борисом Михайловичем они лишь один раз подошли вплотную к личности «заказавшего» его человека — когда Енисеев попросил показать его фотографию. Бизнесмен отказался, промямлив что-то вроде «мне не хотелось бы заранее», но теперь Енисеев ясно понял, что фотография у него была. Не только потому, что Борис Михайлович ответил: «мне не хотелось бы», а не, скажем: «я не взял ее с собой», а потому, что Енисеев сейчас буквально увидел ее лежащей в конверте во внутреннем кармане его пиджака. И это фото, может быть, до сих пор находится среди «вещдоков».
Внутренним зрением Енисеев видел конверт в кармане Бориса Михайловича, буквально физически осязал глянцевую фактуру фотографии, просвечивающую сквозь конверт, но не видел лица на фото. Он лишь отчетливо осознавал почему-то, что оно не имеет никакого отношения к лицам со снимков, что лежали перед ним на столике. Правда была в том фото, что принес тогда с собой Борис Михайлович, но не показал Енисееву. Ему казалось, что он каким-то последним усилием воли вот-вот проникнет взглядом за бумагу, однако… всё не удавалось. Между тем каждая жилка в Енисееве дрожала от предчувствия, что развязка совсем близко. Что-то шепнуло ему: «Открой глаза» — он инстинктивно открыл и столкнулся с напряженным, немигающим взглядом Владлена Константиновича. И тогда Енисеев понял, почему ему было смутно знакомо это лицо. Потому что в конверте у Бориса Михайловича лежала фотография именно Владлена Константиновича.
В страхе Енисеев тут же отвел глаза… но поздно, поздно! Владлен Константинович успел увидеть в них отражение того, что увидел в его глазах Енисеев. Легкая судорога пробежала по лицу хозяина — судорога застигнутого врасплох человека. Сидящий рядом с ним Павел Исаакович был бледен и смотрел в сторону.
— Это вы хотели убить Бориса Михайловича, — тихо произнес Енисеев, отчетливо понимая, что может лишиться за эти слова жизни.
— Браво! — воскликнул Владлен Константинович, осклабившийся по-лисьи, что сразу вернуло ему одно из его природных свойств, скрытых за маской вальяжности и респектабельности. — Мы в вас не обманулись! Ну-ну, что за испуганный вид! Этот Борис Михайлович, по-вашему, ангел был, что ли?
— Он был не ангел, — пробормотал Енисеев. — Но у него не было намерения убить вас.
— Да? А я думал, было. Ошибочка вышла! Но согласитесь, Илья Петрович, убил Бориса Михайловича не я. Его убили вы. В известном смысле, вы — убийца, а я заказчик. Но если вы убийца реальный, то я заказчик виртуальный, ведь я вам ничего не заказывал. Вы стали слепым исполнителем моей воли. Наше сотрудничество, можно сказать, уже началось, хотя и заочно. У вас теперь не остается иного выхода, как его продолжить. Вы теперь слишком много знаете. Мы в одной лодке.
Мысль о том, что он стал слепым исполнителем воли Владлена Константиновича, поразила Енисеева. Прежде он размышлял о самых разных негативных последствиях своего дара, но никогда не думал о таком.
