Его глаза — два сверкающих шарика энтузиазма.
— Господи. Ты слегка…
— Что? — Судя по голосу, Дэн приготовился защищаться.
— Ну, налицо перемены по сравнению с тем вечером, когда ты болтал про то, что «мир — это сплошные картинки». Ты превратился в какого-то Супермена «Попс». Не слишком-то увлекайся. Помни: это действительно зловещая секта, и жрецы ее действительно промоют тебе мозги.
Я вообще-то не всерьез. Мы часто говорим что-нибудь эдакое, просто для прикола. Однако Дэн не смеется. Стоит задумчивый.
— Это все потому, что… ну, меня раньше никогда не просили реально изобрести новый товар. Я даже не знаю. То есть я знаю: тебе, наверное, печально видеть, что я от этого так возбудился. Но я просто… Раньше никто не ценил мои идеи. Я только и слышал, что «ой, Дэн, какой миленький синий оттенок» или «ой, Дэн, не поможешь мне с раскадровкой?». Мне типа как нравится, что в этом проекте «ой-дэнами» и не пахнет. Это шанс побыть самому себе хозяином и действительно сделать что-нибудь важное.
— Шанс, реальный до завтрашнего утра, когда на мастер-классе по методам формирования команды нас научат эффективно скакать в одной упряжке.
— Может быть. — Он вздыхает. — Ох, ну ты же понимаешь, что я имею в виду.
Я улыбаюсь:
— Да, понимаю.
Дэн прихлебывает чай.
— Значит, так: в чистом поле валяется мертвый мужчина, а рядом с ним — застегнутый мешок. Никого и ничего там больше нет. Что случилось?
— У него не раскрылся парашют. Только не говори мне, пожалуйста, что ты на самом деле научился решать эти задачки, потому что это было бы слишком страшно.
Он ухмыляется:
— Нет. Хотя они мне нравятся. А де Боно очень здорово пишет о том, как случайность может помочь генерировать идеи и находить решения проблем.
— В смысле, вся эта чушь вроде «откройте словарь наугад»?
Боже мой, Алиса, а еще уничижительнее — слабо??
— Да. Я, можно сказать, открыл для себя новый способ мышления. Я, наверное, чушь порю, да?
— Нет! Вовсе нет. Прости. Это я чушь порю. По-моему, я слегка устала.
Да, потому что почти весь последний час еблась под дождем.
— Можешь меня пристрелить, если я дезертирую, — говорит Дэн.
— Я первой в тебя выстрелю, если ты дезертируешь, — уверяю я.
Но чуть позже мне приходит в голову, что мы ни с кем, совсем ни с кем не воюем.
Посредине Большого зала стоит лодка.
— Что за бредятина? — говорит Эстер.
— Клево, — говорит Дэн. — Парусный спорт.
Память моя вздрагивает, словно крылья бабочки, — когда-то давно я видела картинку: лодка в комнате или что-то вроде этого, — а потом меня отвлекает голос Мака, доносящийся с маленькой сцены.
— Приветствую вас, — говорит Мак, — на борту корабля «Плывем Вместе».
— Как думаешь, это одно слово иди два? — спрашиваю я Дэна.
— Одно, — говорит он, показывая на логотип, намалеванный на борту. — Вон, смотри.
Мы стоим группами по периметру зала и при взгляде сверху, должно быть, напоминаем фотографию вируса. Пока что я не смотрела Бену в глаза, хотя он стоит в ближайшей группе вместе с Хлои и Хиро. Все смотрят на лодку. Как она здесь оказалась? И зачем она здесь? Это специфическое зрелище — видеть лодку вот так, на полу в помещении. Вдобавок ей чего-то недостает, хотя я не могу понять, чего именно.
— Что-то с этой лодкой неладно, — говорю я Дэну. — Она выглядит, будто… ну, я не знаю…
— У нее нет киля, — подсказывает Дэн. — Плюс у нее плоское дно. Она, наверное, для демонстраций каких-нибудь.
— Каких демонстраций?
— Может, про управление лодкой.
— Это Гэвин Сэмсон, — громко объявляет Мак, махнув рукой в сторону высокого, худого, загорелого мужчины, который стоит возле него на сцене. — У Гэвина и «Попс» долгая и богатая история сотрудничества. В 1980-м, впервые присоединившись к компании, он работал художником в Отделе общей механики — делал окончательные варианты чертежей для разнообразных механических игрушек. Потом он плотнее законтачил с командой, ответственной за бренд «Время Ванной», и в конце концов создал успешные суббренды «Крохотный Траулер» и «Субботний Парусник».
(«Крохотные Траулеры» больше не производятся, но в восьмидесятые «Попс» на них очень неплохо заработала. Ребенком я знала людей, у которых были эти маленькие деревянные «рыболовные» шлюпки; в набор еще входили миниатюрные подвесные моторчики, заводившиеся, если дернуть за леску. Шлюпки можно было пускать в ванной, а модель с дистанционным управлением — в местном рыбоводном пруду, реке или озере. «Субботние Парусники» были игрушечными парусными яхтами; к каждой прилагались маленькие мачты, паруса и такелаж. «Парусники» тоже можно было реально отправлять в плавание, но приходилось следить, чтобы они оставались в пределах досягаемости — бывает, нужно поставить паруса [и вернуть яхту, если ее унесло ветром]. Как бы то ни было, «парусники» довольно активно покупались семьями, увлекавшимися парусным спортом; зачастую — в качестве необычного подарка для взрослых или учебной модели для детишек, которые могли играть с «парусником» в ванной или бассейне для гребли.)
Мак продолжает:
— Другим выдающимся успехом Гэвина стали оригинальные эскизы «Морехода Клюска и его Потрясного Моллюска». Эти персонажи родились… Гэвин, ничего, если я всем скажу?.. О'кей, Гэвин придумал их, просто черкая на каком-то ненужном техническом чертеже. Если вы знакомы с фольклором компании, вы уже поняли, что перед вами — человек-легенда: в 1984 году, когда «Попс» решила поменять логотип, Гэвин выступил одним из дизайнеров проекта. Дизайнерам-консультантам очень понравились нарисованные им эскизы лодки и корабля, и Гэвина пригласили в команду; совместными усилиями эскизы были доработаны и легли в основу графики, которой мы сейчас пользуемся. Несколько лет назад Гэвин покинул Отдел механики, чтобы в одиночку совершить кругосветное путешествие, спонсором которого — думаю, кое-кто из вас об этом помнит — выступила «Попс».
Тут Мак делает паузу, и все мы дружно аплодируем достижениям Гэвина.
— И вот теперь, похоже, он снова наш сотрудник. Новая компания Гэвина разработала товарную линию для моряков-стажеров или для тех, кто хочет сплотиться в команду, совершив совместное плавание. Ближайшие две недели мы будем тестировать здесь эту линию, и я уверен, вы окажете Гэвину всяческую поддержку, к нашей с ним обоюдной выгоде. А тем из вас, кто удивился, увидев лодку в этом зале, — стыд и срам! Перечитайте свои заметки о нестандартном мышлении. И морально подготовьтесь к новым сюрпризам, потому что Гэвин их вам припас немало. В общем, передаю вас в его руки. Свистать всех наверх!
— Неловко за него, аж мурашки, — бормочет Эстер.
Мак выходит через дверь в глубине сцены; мы стоим и смотрим на Гэвина.
— Привет, — говорит он. — Я боюсь не оправдать ваших ожиданий после такого предисловия.
Лицо у него честное, волосы — белокурые и всклокоченные. Мы вежливо смеемся.
— Прежде, чем я начну… есть вопросы?
Дэн поднимает руку:
— Каково это было — совершить кругосветное плавание?
Гэвин улыбается:
— Ну, на самом деле это неописуемо. Если хотите знать, после моря я почти неделю не мог ходить по суше. Мозжечок не желал адаптироваться. А вообще переживания очень яркие. Помню потрясающие мгновения, когда я словно бы становился частью неба, и с началом заката вдруг ясно понимал, на какой огромной планете живу. Порой солнце садилось буквально часами напролет, и все небо делалось красным. А еще были бури. Один раз мне стало страшно, что я не выживу. Я не сумел вовремя спустить паруса, кливер сорвало ветром и унесло в море. И еще было одиночество, подчас очень острое. Целым неделями просто ни с кем не разговариваешь. Но, опять-таки, это неотъемлемая часть путешествия — оно все пронизано одиночеством. Приобретя такой опыт, становишься другим человеком, это уж точно. И никто тебя не узнаёт, из-за отросшей бороды и загара. — Он неловко озирается. — Слезу-ка я с этой сцены. А то я как будто на книжной презентации с раздачей автографов… хотя это вряд ли — на книжных презентациях столько народу не бывает.
Он спрыгивает со сцены и подходит к лодке. Прихватывает по пути стул и садится. Мы тоже садимся — то есть кто еще не успел.
— Стало как-то уютнее, — говорит он, хотя очень странно видеть, что он сидит; от такого человека волей-неволей ждешь, что он будет непрерывно сновать туда-сюда и манипулировать парусами.
— А вы что, написали книгу? — спрашивает Митци.
— Да. Но уж об этом рассказывать — увольте, пожалуйста. Это и впрямь будет похоже на раздачу автографов, а на свете нет ничего депрессивнее, чем подписывать книжки.
