— Как-то все неестественно… Почему я должен объясняться… Оправдываться, доказывать… Впрочем, ерунда это все. Будь по-вашему. — Решительно приблизившись к столу, он оперся на него, и лицо его оказалось в нескольких сантиметрах от лица гостя. — Я ненавижу его.
— Это я уже слышал.
— Много лет назад, так много, что рассказ о том, как я прожил их, чего лишился и что испытал, будет тускл по сравнению с тем, что я действительно пережил и испытал, этот человек изменил мою жизнь. Я помог ему. Он отплатил предательством. Я имел все. Он лишил меня доступа к этому. Этого достаточно?
Киллер поднялся и поправил лацканы пиджака.
— Вы не президент этой компании, верно?
Мужчина не ответил. Оторвавшись от столешницы, он отступил к креслу и сел. Что это было? Доказательство обратного?
— Почему вы так решили?
— Потому что вы боитесь. На вас костюм за тысячу долларов, а вы восседаете в офисном кресле ценою в семьдесят долларов. Вы направились к окну, а окна там нет. Это не ваш кабинет. Вы здесь вообще впервые. Я вошел в это помещение раньше, чем когда-либо входили вы. Все это означает, что вы лжете. Лжете в малом, значит, мне есть что ожидать в большом, поскольку речь идет о лишении человека жизни. — Шагнув вперед, Киллер с точностью до наоборот изменил ситуацию. Теперь он был сверху. — Если ваш обман повредит мне, я вас сотру. Не в порошок, как говорилось встарь, а в полном смысле этого слова. Сотру с лица Земли. У вас еще есть время, чтобы сказать мне что-то.
— Вы будете работать?
Прищурившись, Киллер внимательно и долго смотрел на лжепрезидента, а потом выпрямился.
— Конечно. Мой лицевой счет вам известен. Сегодня вы перечислите мне половину суммы. Когда деньги поступят на счет, у меня будет неделя, чтобы выполнить ваш заказ. Прощайте.
Увидев перед собой руку, Киллер едва заметно поморщился. Не шелохнулся, лишь спросил:
— В самом начале разговора вы сказали, что ликвидация должна произойти через полгода. Это в моей практике впервые… Обычно убивают для того, чтобы избежать опасности.
— Мне не угрожает опасность. Я вам предельно ясно объяснил: ненавижу.
— Хотите пропитаться ненавистью еще сто восемьдесят дней? Чтобы это чувство уже никогда не улетучилось? — Киллер посмотрел на заказчика, как на больного.
— Да, если вам угодно.
— Видимо, мне не стоит спрашивать почему?
— Вы что, председатель райсуда? Не слишком ли вы любознательны для наемника? — Мужчина насторожился так, что даже втянул живот и мешки под глазами его потемнели.
Киллер улыбнулся и потрогал клиента за плечо.
— Я проверяю, не вы ли из райсуда.
Пожилой обмяк. Морщины на лице стали менее глубоки.
— С ума с вами сойдешь.
— Да, это не билет в кино купить, правда?.. Прощайте.
Проводив Киллера до порога, мужчина похвалил себя за осторожность. Было бы глупостью встречаться на улице или в машине. Он поступил необычно: пригласил киллера в чужую компанию, где не знал ни одного человека. За день до встречи он нашел такую в Москве. Фирма по продаже кондиционеров разваливалась по швам. Текучка, отсутствие контроля за кадрами, полная неразбериха. Множество пустых кабинетов. Все куда-то откуда-то бегут, галдят. Никому ни до кого нет дела. Идеальная обстановка.
Он пригласил киллера в чужую компанию, как в свою. Разделся в гардеробе, потом убедился в том, что кабинет занят и гость сел на стул, и вошел.
Если бы кто-то вошел, он представился бы арендатором части здания. Да вряд ли кто вошел бы — кабинет выглядел брошенным не менее недели назад. Вокруг было множество помещений с окнами, кому бы понадобилось забираться в этот каземат?
Итак, он сделал дело. Случись что, киллер знает сюда дорогу, но он не найдет его здесь. Но, сука, какой проницательный…
Впрочем, таким его ему и рекомендовали. Мужчина оделся и вышел. Минувшие годы заставили его быть осмотрительным. Он около получаса стоял, высматривая на улице знакомое лицо. Когда убедился в том, что выход безопасен, вышел и быстро спустился в метро.
В банке в Капотне он перевел двадцать пять тысяч долларов, сверяясь с бумажкой, полученной от киллера, и только после этого вернулся в квартирку на Мусы Джалиля. Он очень устал. Но усталость эта была сродни ощущениям после секса, о котором теперь он мог только мечтать.
— Сдохнешь ведь, гад… Тогда сочтемся.
Успокоившись, он поднялся с дивана, на кухне на треть наполнил водкой стакан, с удовольствием выпил и поднял с чистого, скромного кухонного стола телефонную трубку.
Вообще, вся квартира его отличалась непомерной скромностью. На кухне, где он нажимал кнопки на трубке, висели на стене два шкафа — один в углу, второй — над жестяной раковиной. Стены туалета, совмещенного с ванной, были выкрашены в кремовый цвет. В комнате стол, диван, два кресла, небольшой старенький телевизор японской сборки, когда еще существовали телевизоры, собираемые руками японцев, стол в углу, стул — за ним, а на столе — монитор компьютера. Сама «машина», копия правительственного ноутбука, лежала рядом.
— Русалочка?.. — прохрипел он голосом, приглушенным только что выпитой водкой. — Я хотел бы сделать заказ. Двух. Самые молоденькие, какие есть… Одна блондинка, вторая брюнетка… Размер груди значения не имеет… Рот, рот меня интересует… Чтобы были кончеными блядями, понятно? Чтобы даже Пизанскую башню могли выпрямить, ясно?.. Сумма значения тоже не имеет…
Свинтив с авторучки колпачок, он сел за стол и дотянулся до шнура соединения. Вставил штекер в освободившееся от колпачка гнездо и включил ноутбук.
Через минуту он рассматривал фотографии человека, с которым расстался полтора часа назад.
— Верну, сукин сын… Еще как верну. Все пятьдесят. Научили уму-разуму…
Он скопировал изображение в память компьютера и очистил память на авторучке.
Осталось дождаться этих мерзоватых сутенеров с проститутками. Он хотел секса. По-настоящему, чего не бывало с ним уже лет шесть или семь — он уже не помнил. Чтобы девки визжали от боли и вертелись сороками на его твердом, как сталь, ломе.
Спустившись с крыльца офиса, покрытого пылью, Киллер пересек площадь, углубился в сквер и быстро отыскал нужную лавочку. На ней сидел, разглядывая мир сквозь абсолютно черные очки, мужчина лет сорока. Светлый костюм, темная рубашка, волосы средней длины зачесаны назад. Он сидел, держал в руках покетбук с «Дьяволом и Синьоритой Прим» Коэльо, и смотрел, как уже говорилось, перед собой. Очевидно, книжка была прочитана.
Присев рядом с ним, Киллер вынул из кармана диктофон и положил рядом, так, чтобы он оказался между ним и мужчиной.
— Здесь все? — не глядя ни на лавку, ни на Киллера, спросил мужчина.
— До последнего слова.
Мужчина взял диктофон и посмотрел на время записи. Двенадцать минут.
— Он назвал имя, адрес?
— Только адрес. Имени он называть почему-то не стал, хотя я так думаю, что имя это он будет помнить до смерти.
— Почему ты так думаешь?
— Прослушаете запись, поймете.
— Много лишнего наворотил?
— Я? — уточнил Киллер.
— А что, заказчик тоже много лишнего воротил? — покривился в улыбке мужчина.
— Нет, я так… немного. Для достоверности.
Сунув диктофон в карман, мужчина вынул из внутреннего кармана пиджака конверт. Протянул его Киллеру и положил руку ему на колено.
— Послушай меня внимательно. Это очень важно. В конверте, что я тебе дал, две тысячи долларов. У тебя в Москве ни дома, ни жены, ни детей. Ты — отщепенец. Возьми эти деньги и исчезни из столицы навсегда. Я тебе говорю это еще раз, чтобы ты не бросился на радостях в ближайший бар. Сейчас ты поднимешься с этой лавочки и направишься на Ярославский вокзал. Это самый ближайший от этой скамейки вокзал. Там ты сядешь на поезд и уедешь. Если вдруг совершенно случайно, лет через тридцать, я буду прогуливаться по Красной площади с палочкой и неожиданно тебя встречу, через десять минут тебя снова в Москве не станет. Тебя вообще нигде не станет.
— Я же еще час назад сказал, что… — робко начал Киллер, но мужчина его оборвал:
— Я помню, что ты сказал. Я хочу, чтобы ты запомнил, что сказал я. Возьми, в поезде пригодится, — и бросил на колени собеседнику книжку.
Поднявшись с лавочки, Киллер быстро направился к выходу из сквера. Мужчина остался сидеть.
Нет, не так…
Поднявшись с лавочки, мужчина направился к выходу из сквера. Киллер остался сидеть.
Вставив в диктофон шнур с наушником, он нажал на кнопку воспроизведения записи, вставил мини-динамик в ухо и растворился в тени выпустивших листву деревьев. Этих зеленых проростков на ветвях этой весной было так много, что щедрость природы казалась неоправданным расточительством. Пахло свежестью, молодостью и жизнью. Как всегда, перед тем как должно совершиться убийство, следствием которого всегда является смрад.
