Вскоре возникла плотная дымовая завеса, которая становилась все гуще. Облако дыма стало багровым, затем оранжевым. Интенсивность цвета нарастала, появились желтые прожилки, и облако столбом опустилось вниз.
Гриб атомного взрыва рос в обратную сторону. Он уменьшился, превратился в огненный шар. Еще шаг назад — и вот это всего лишь небольшая вспышка, словно разорвалась обычная петарда.
Мадлен Валлемберг вздрогнула. До ее сознания донесся звук еще одного взрыва. И еще одного.
— Мадлен! Мадлен!
Она с трудом открыла глаза. Безносое, лишенное рта лицо. Протянутая рука. В следующую секунду она поняла, что над ней нависает перевернутое лицо Жерара Пантеля.
— Двигаться можешь? — спросил он с беспокойством.
Мадлен попыталась перевернуть изображение. Острая боль пронзила виски. Ремень безопасности удержал ее в кресле, и она висела вниз головой в опрокинувшейся машине. Жерар освободил ее и осторожно вытащил наружу.
Мир встал с головы на ноги.
— Ты в порядке?
— Не знаю.
— Быстрее, нужно убираться отсюда.
Мадлен стояла, опираясь на руку полковника. Она почувствовала, как что-то теплое течет по ее голове. Она коснулась своего лба и увидела, что рука в крови. Должно быть, она ударилась обо что-то головой.
И тут она увидела трупы троих преследователей и еще одного незнакомца — вероятно, водителя грузовика.
Жерар все еще держал пистолет в руке. Она поняла, что за взрывы слышала сквозь забытье.
— Нужно как можно скорее вернуться в лабораторию!
Полковник уже сидел за рулем «лендровера», принадлежавшего их преследователям. Он включил зажигание. Мадлен с трудом забралась на кресло рядом с водителем, пристегнула ремень и включила радио.
«Ответные запуски ракет были произведены автоматически и… Что?! Радары НАТО только что зафиксировали старт неизвестной ракеты в окрестностях Исламабада. Судя по всему, противоракетные системы не смогли ее остановить…»
Полковник выключил радио.
В нашем положении лучше сначала действовать, а уже потом интересоваться новостями.
Спидометр «лендровера» показывал более двухсот километров в час. Машина мчалась в тревожно клубящейся ночной тьме.
Мадлен закрыла глаза и вновь перенеслась в будущее.
Она видела, как исчезают остовы машин и скелеты, как возвращаются растения, цветы. Стебли плюща опять показались из земли, постепенно опутывая Эйфелеву башню, Сакре-Кер, Лувр, Триумфальную арку. Воды Сены прояснились.
Ребекка вышла на берег, вытерлась и направилась к страусу. Подойдя с седлом в руках к своему пернатому скакуну, она замерла.
«Значит, будущее еще не определено. Его судьба решится в ближайшие секунды. Все еще возможно».
Полковник лавировал между машинами, не убирая ноги с педали газа.
Они появились перед военной лабораторией как из-под земли и, не замедляя хода перед будкой часового, снесли шлагбаум. Взвизгнули тормоза, распахнулась дверца, и Жерар выскочил из машины, держа Мадлен за руку.
Используя свои магнитные карты, они миновали все уровни системы безопасности и оказались в лифте, который начал опускаться вниз сквозь слои бетона и стали.
Мадлен знала: чтобы попасть на самый глубокий этаж, где находилась ее секретная лаборатория, нужно несколько минут.
«Будущее Земли зависит от того… что я сделаю в ближайшие секунды».
Мадлен повторяла эту фразу про себя, чтобы набраться смелости. Но пока она была еще не готова действовать. И закрыла глаза, чтобы узнать, как обстоят дела в ее сне о будущем.
Верхом на страусе, Ребекка мчалась вперед. Она остановилась у входа в метро напротив башни Монпарнас, покрытой зелеными листьями, привязала верховую птицу к столбу. Вход зарос растениями. Ребекка зажгла факел, раздвинула стебли лиан, протиснулась вглубь коридора и спустилась по неподвижному эскалатору. Она прошла по перрону и, освещая путь чадящим факелом, приблизилась к газетному киоску, который каким-то чудом уцелел. В витрине стоял один-единственный журнал с парой знаменитостей на обложке.
Мадлен узнала фотографию. Ребекка из будущего разглядывала глянцевую обложку, на которой были изображены… Мадлен Валлемберг и полковник Жерар Пантель, которые, держась за руки, выходили из бронированного лимузина у подножия Эйфелевой башни.
Огромный заголовок, напечатанный белыми буквами, гласил: «Редкое появление на публике великого ученого Мадлен Валлемберг, лауреата Фельдмановской премии года. Свой день рождения она встретила в обществе полковника Пантеля».
«Значит, это будущее возможно. Оно снова появляется…»
Мадлен даже почувствовала удивление Ребекки, пытавшейся понять, что изображено на фотографии.
Она даже услышала мысли Ребекки, которая говорила сама себе:
«Значит, это прошлое возможно…»
Обе девушки одновременно подумали:
«Как рассказать об этом остальным?»
Лифт внезапно остановился. От резкого толчка Мадлен и Жерар не удержались на ногах и ударились о стенки. Замигали красные лампы, завыла сирена. — Что случилось? — спросила девушка. В ответ шахту лифта сотрясла целая серия мощных толчков, как при сильном землетрясении. Почти полчаса кабина болталась из стороны в сторону на конце троса. Мадлен и полковника по очереди вырвало. Когда тряска наконец прекратилась, в динамиках раздался голос, читавший записанное на пленку сообщение:
«Протокол мер, соответствующих тревоге четвертой степени, активирован. Уровень радиации на поверхности: смертельный. Выходы блокированы. Фильтрация воздуха включена. Немедленная эвакуация людей с верхних уровней. Повторяю: протокол мер, соответствующих тревоге четвертой степени, активирован…»
Жерар Пантель рукоятью пистолета сбил замок на потолочном люке и вытащил Мадлен из металлической клетки. Стоя на крыше лифта, они перевели дух и начали спускаться по тросам на нижние этажи бункера.
Мадлен почти сразу до крови ободрала руки, но, стиснув зубы, продвигалась вперед.
«Будущее Земли зависит от того, что я сделаю в ближайшие секунды».
Первым добравшись до нижнего этажа, Жерар вновь воспользовался пистолетом, чтобы взломать маленькую дверцу, за которой оказались электрические провода. Он что-то сделал с ними, и двери лифта открылась. Когда они выбрались в коридор, полковник повторил манипуляции с проводами, и двери лифта захлопнулись.
Они добрались до лаборатории и теперь находились в безопасности.
Посмотрев друг на друга, они тяжело вздохнули. Да, им удалось спастись, но что стало с другими людьми, с их близкими?
По всей лаборатории мигали сигнальные лампы, сирена не умолкала:
«Тревога четвертой степени, тревога четвертой степени!»
Полковник бросился к пульту внутренней связи, установленному в лаборатории. На большинстве телеэкранов появились лишь помехи. На мониторах, передающих изображение с поверхности, были четко видны вспышки огня и клубы дыма.
Жерар Пантель схватил телефонную трубку и набрал несколько номеров, но нигде не получил ответа.
Сквозь вой сирены доносились обрывки объявлений, которые механический голос передавал по громкой связи: «Автоматическое включение ворот выполнено. Все входы блокированы. Произведен запуск автономной системы вентиляции. Система фильтрации воды приведена в действие. Тревога четвертой степени».
Полковник попытался воспользоваться резервными линиями связи. Безуспешно. Наконец он сдался и рухнул в кресло:
— Мы в безопасности, однако полностью отрезаны от внешнего мира.
Мадлен помедлила. Потом тихо сказала:
— Поцелуй меня.
Сначала Жерару показалось, что он ослышался. Но Мадлен снова заговорила:
— Может быть, мы последние мужчина и женщина, которые будут заниматься любовью. Я хочу, чтобы мы в последний раз совершили то, что будет казаться нелепостью нашим потомкам: половой акт между мужчиной и живородящей женщиной.
Жерар прижал ее к себе и поцеловал со всем пылом отчаявшегося человека.
«Будущее Земли зависит от того, что я сделаю в ближайшие секунды».
Только теперь Мадлен по-настоящему поняла смысл этой фразы.
Справа, в застекленной комнате, раздался еле слышный шум, исходивший от яйца с этикеткой «Ева-103». Верхушка яйца, освещенного красными лучами, завибрировала. Скорлупа, пробитая изнутри, раскололась. Один кусок упал на пол. За ним другой. Обнажилась прозрачная, эластичная оболочка.
Крошечные пальчики уперлись в упругую преграду, и та растянулась. Через некоторое время показалась маленькая ладонь, надорвавшая оболочку, сквозь которую стала сочиться маслянистая жидкость. Крепко сжатый кулачок ударил снаружи по скорлупе, расширяя отверстие. Вот уже рука до плеча высунулась за пределы яйца, второй кулачок принялся очищать проход, и вторая рука показалась целиком…
