— И чеснок есть? — предвкушающе сдался он.
— И лук тоже.
За Лиговкой у вокзала переминалась коротенькая очередь на стоянке: такси подъезжали.
— Сэкономим время? На тачке до подъезда. Бедная студентка не против?
В тепле и уюте машины, на мягком сиденье подлокотник не разделял их, как было в кино, касались друг друга краем одежды, на поворотах качало вбок, сдвигало плечами.
Ларик чувствовал: сейчас не выдержит, обнимет ее, прижмется лицом к холодной, гладкой, пахнущей морозом и духами щеке, зароется носом в родные волосы — и все будет кончено, кончено, кончено! Напрягся, вдохнул, сосчитал в уме до десяти. «Надо срочно говорить, говорить что угодно, когда говоришь — легче…»
Валя дремотно смежила ресницы. Ждала.
— На заочном можно сдать два курса за год, — услышал Ларик свой спертый голос. — Но стать настоящим специалистом заочно — это вряд ли. Архитектура требует человека целиком.
«Что за фальшь я несу?! — ужаснулся он. — Она же все понимает, чувствует, разгадает мою игру — и я ляпнул, кроме презрения мне ничего не достанется…»
Но у нее слова его вызывали мысли иные. И первая: еще один самолюбивый эгоист. Вторая: а кто ж за него позаботится о нем, на кого, кроме себя, он может рассчитывать. Третья: неужели он совсем не думает обо мне… сейчас вечер, мы вдвоем, едем ко мне… Четвертая: а все-таки он серьезный человек.
— А что ты хотел бы построить? — заинтересованно-деловитый тон без грусти.
— Нужен проект дома с крытым двором и собственным микроклиматом, а на кровли и перекрытия — солнечные батареи, — сказал Ларик. — Клад для Средней Азии, этой идеи я пока нигде не встретил.
Подъехали к дому.
— Всего доброго, — сказал Ларик, стоя у открытой дверцы. — Спасибо за вечер.
— Не поняла, — она подняла брови. — Ты что?
— Извини, — вздохнул он. — Уже поздно. И общагу закроют.
— Ты хотел есть, — пожала плечиками.
— Да не настолько сильно. — Улыбнулся и вежливо пожал пальцы в мохнатой варежке. — Спокойной ночи. — И сел в машину.
Угревшись на сиденье, расслабился и отплыл в грезы: она была здесь, с ним, в его объятиях, любила его, и он был счастлив.
А Валя открыла холодильник, убедилась, что суп, разумеется, был доеден за обедом, что с того, еды масса, можно было пожарить яичницу с колбасой… Из принципа раскрыла учебник; наука не лезла в голову.
37. Если к вам пришли гости — радуйтесь, что не госбезопасность
Ларик не звонил. Не показывался. Заготовки уничижительных фраз пропадали втуне.
Вечером третьего дня бимбомкнули в дверь. Он! Валя спокойно выждала, поправила перед зеркалом волосы, придала лицу правильное выражение — занятое, слегка удивленное.
Удивление пригодилось, перейдя в искреннее. В дверях стояла незнакомая девушка.
Девушка была роскошно одета: кожаная куртка на меху, серые стеганые брюки, заправленные в низкие сапожки на шнуровке, и пуховая шапочка с длинными ушами. Челка золотистая, глаза зеленоватые; красивая, спокойная, опасная .
— Здравствуйте. Вы Валя? — уверенно шагнула она.
— Вы ко мне?.. Здравствуйте…
— Позволите пройти? — Она держалась как-то свысока.
— Пожалуйста… — Валя указала на вешалку.
— Я только на минутку. — Села в ее комнате, огляделась.
У Вали упало сердце. Фраза отдалась знакомой интонацией. Каким-то образом она сразу все поняла. Что это имеет отношение к Ларику. Что разговор будет о нем. Что ничего хорошего она не услышит. Грянувшая непоправимость парализовала ее.
— А вы мне нравитесь, — напрямик сказала гостья, бесцеремонно оглядев ее. — Но — к делу. Мы с Ларькой подали заявление, и надо поставить все точки над i.
Ясно постигла: заявление — в ЗАГС, а точки — что они не должны больше видеться.
— Пожалуйста, — выговорила она, плохо владея голосом.
— Я не могу запретить вам видеться, но могу попросить вас.
— Я не искала никаких встреч.
— Не перебивайте, пожалуйста. У нас это совершенно серьезно. Мы нужны друг другу. Он цельный, талантливый человек. У него нет никаких связей, никакой поддержки. Я обязана помочь ему встать на ноги. Он нравится моим родителям, у них есть возможность поддержать стоящего человека. Мужчине нужна женщина, в которой он может быть уверен. Которая свою жизнь посвятит ему. Вы согласны?
— Смотря какой мужчина… и какая женщина… — пробормотала Валя.
— Вот видите. У нас как раз такой случай. Вы ведь не желаете ему зла?
— Я? Пусть он будет счастлив, как может.
— Сможет, — пообещала гостья. — Я знала, что мы договоримся, — непринужденно, аристократически-высокомерно потрепала ее по щеке.
— Вы его любите? — не смогла удержать вопрос Валя. — Он вас любит? — Посмотрела ей в глаза прямо, твердо.
Та помедлила миг… или лишь показалось?
— Мы взрослые женщины, — ответила она. — У меня нет оснований сомневаться в наших чувствах… вы меня понимаете? А что было — то прошло, не надо стараться вернуть.
— Я и не стараюсь, — детски запальчиво отбилась Валя, летя внутри себя в ледяную пропасть.
Она следила в окно, как красавица села за руль знакомых «Жигулей» цвета коррида — и видение исчезло.
Закрыла дверь к себе, села на диван, легла, укрылась пледом и плавно рухнула в мертвый сон.
Ей снилось, что она спрашивает себя: «Неужели я его..?», и во сне знала, что это ей снится, и она проснется — юная, здоровая, веселая, благополучная, и не будет ничего плохого, ни тоски, ни щемления, а потом стало сниться, что это не сон. Через час она поднялась разбитая.
— Кто это приходил? — мать звала обедать.
— Одна знакомая.
— Что-то случилось?
— С чего ты взяла. — Валя насильственно улыбнулась.
Мать разлила суп. На дочери не было лица. Она делала сознательные усилия, чтобы глотать.
«Почему теперь, когда мы встретились… почему не два месяца назад, когда я о нем не думала, и пусть был бы счастлив…» Ей уже казалось, что они встретились, что что-то возникло между ними, появилась надежда, будущее…
Боль будит чувства. Избавление от боли может дать только доставивший ее. Валя не могла сделать так, чтоб потребность ее души исполнилась: независимо от ее желаний Ларик был потерян для нее навсегда.
А «невеста», на первой передаче отъехав за угол, вылезла из-за руля, уступив место передвинувшемуся Звягину.
— Бис! — сказал он. — Жанровая сценка в исполнении будущей великой актрисы. Искусство призвано служить счастью и любви — это прекрасно. Возвышенно! Я надеюсь, Катя, ты сыграла хорошо?
— Как на экзамене по актерскому искусству, — Катя открыла косметичку и ревниво проверила макияж, вертя лицо и кося глазом в зеркальце. — А она в порядке. Я бы на его месте тоже втюрилась.
— В нее? Хм… А в тебя?
— Мне некогда. Служенье муз не терпит суеты. Больше я вам не понадоблюсь в этом амплуа?
— Только на сцене императорских театров!
Звягин придавил газ, проскочил на желтый и свернул на Будапештскую.
— А по-честному — не знаю, как вы меня уговорили.
— Куда б ты делась.
— Любой женщине обидно играть подобную роль… неизвестно для кого… даже оскорбительно!
— Катя, — спросил Звягин, — а когда я тебе накладывал шину и накачивал транквилизаторами, а ты плакала на носилках и клялась, что готова на все, платить всю жизнь, только бы не остаться хромой — тебя не оскорбляло, что я смотрю на тебя как на больную, а не как на женщину? а ведь ты у нас красивая девочка.
— Беспрекословным выполнением вашей детской авантюры подтверждаю свои слова. Только потому и согласилась, говорила уже.
— Катенька, нет в жизни ничего замечательнее, чем когда взрослые люди на деле осуществляют детские авантюры. Актеры-то должны бы это знать.
— Я для вас по-прежнему только больная? — засмеялась Катя.
— Ах, — сказал Звягин, — где мои двадцать лет.
— Не кокетничайте. Вы еще годитесь на роль героя-любовника.
— Сколь безобразно циничны эти лицедеи, — вздохнул Звягин. — У меня другая роль, и менять амплуа уже поздно.
— Ой ли? Вам не кажется, что занимаясь устройством любви других, вы просто сублимируете, загоняете внутрь собственные чувства?
Он ударил по тормозу, пропуская пешеходов:
— Развитая молодежь пошла! Не волнуйся, все мои чувства выходят наружу, еще как!
— Вы или глупый, или не мужчина, — задумчиво сообщила Катя.
— Редкостное нахальство, — одобрил Звягин. — Актрисе по штату положено влюбляться в режиссера, а не во врача «скорой».
— Что?!
— Вылезай, приехали. Мне еще машину владельцу отгонять.
— А вам идет. Вы хорошо водите.
— Мужчина должен все делать хорошо.
— Что же вы не исповедуете золотой принцип на практике?
