Только две вещи могли помешать ему взять желаемое. Вмешательство свыше. Или отказ Лейн.
Лейн подняла ладони к плечам и потерла голые руки. Даже в августе ночью и ранним утром у реки прохладно. Почему она не подумала надеть халат? И вообще, зачем пришла сюда? «Ты бежишь в страхе. Пытаешься убежать от мечты». Но это всего-навсего мечта. А причинить вред ей может только действительность.
Но она может легко превратить мечту в действительность. Стоит лишь сказать слово, и Джонни Мак станет се любовником. Она не слепа к тому, как он на нее смотрит. Он хочет ее. Как многие годы хотел бесчисленных других женщин. Если она отдастся ему, то смирится ли с тем, что она не особенная, не единственная женщина на свете, которой назначено судьбой укротить живущего в нем зверя? То были глупые девичьи фантазии. Теперь она старше и умнее. Когда-то она любила его всем сердцем, а он уважал ее и дорожил ее дружбой. Но это было много лет назад. Что теперь между ними? Недоверие. Подозрительность. Ребенок, которому оба очень хотят помочь. И примитивное вожделение, отравляющее все прочие стороны их взаимоотношений.
Она никогда не знала страсти, никогда не испытывала желания такой силы, чтобы оно мучило ее день и ночь. В начале супружеской жизни пыталась любить Кента, наслаждаться физической стороной брака, но его эгоистичность и ревнивое желание изгнать Джонни Мака из ее сердца воздвигли барьер между ними. А потом жестокость Кента уничтожила ту незначительную привязанность, какую она питала к нему.
Каково это было бы с мужчиной, которого она в самом деле хочет? Даже зная, что может рассчитывать с ним только на недолгий роман, может, стоит пойти на риск вновь потерять сердце, чтобы в конце концов заполучить мужчину, которого хотела всегда?
Небо на востоке затрепетало предрассветной бархатистостью, начались родовые муки, которые вскоре приведут к рождению нового дня. Полумесяц побледнел в темноте, словно готовился откланяться перед уходом. От реки доносился однообразный соблазнительный шум, утренний ветерок покрывал рябью ее темную поверхность. Лейн поднялась на ноги и тут увидела его. Силуэт высокого мужчины. Она ахнула, потом успокоилась, поняв, что это Джонни Мак. Но это облегчение было недолгим. Даже в полутьме она видела в его черных глазах страсть и решимость и поняла, что он следовал за ней. Не затем, чтобы поговорить об убийстве Кента. Или об Уилле. Или напомнить, что он вернулся в Ноблз-Кроссинг для того, чтобы помочь ей.
Чем ближе он подходил, тем больше выхватывал из темноты лунный свет его крупную, широкоплечую фигуру. Казалось, он поднялся с кровати второпях. Волосы его были спутаны, рубашка не застегнута. Каждый дюйм его большого тела дышал грубой мужской силой.
Лейн замерла, словно олень, попавший в свет фар приближающейся машины, сознающий, что его ждет, однако неспособный бежать от опасности. Страх боролся у нее с желанием. Разум предупреждал, что надо бежать, но тело умоляло остаться, дать волю чувствам и принять неизбежное.
— Лейн. — Джонни Мак ласково произнес ее имя.
— Нет, нельзя. — Она неуверенно шагнула назад.
— Можно.
Он двинулся к ней, но внезапно остановился, потому что она продолжала пятиться от него, ее силуэт быстро исчез за завесой свисающих веточек ивы.
— Ты не понимаешь.
Когда ее спина уперлась в ствол дерева, Лейн остановилась, дыхание ее стало быстрым, трепетным. Она поймана в ловушку. За спиной дерево. Расстояние между ней и Джонни Маком неумолимо сокращается.
— Объясни. — Джонни Мак оперся одной рукой о ствол над ее головой.
Он близко. Очень близко. Лейн закрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Как, глядя на Джонни Мака, рассказывать правду о браке с Кентом. «Трусиха, — упрекнула она себя. — Рано или поздно тебе придется ему выложить, какой глупой, наивной дурочкой ты была. И какой жалкой, беспомощной позволила себе стать до того как освободилась».
— Я вышла замуж за Кента девственницей. — Она открыла глаза и взглянула на выражение лица Джонни Мака. Он скривился, будто от боли, потом с трудом сглотнул. — Я мечтала, что мой первый сексуальный опыт будет с тобой.
— Мне тоже хотелось этого. — Джонни Мак поднял другую руку и коснулся ее лица. Нежно. Неуверенно. Словно боялся, что она сорвется с места и побежит. — Ты не представляешь, как мне хотелось быть у тебя первым.
— У нас с Кентом всегда было неладно. С самого начала. А потом… — Лейн глубоко вздохнула, собираясь с душевными силами, бывшими почти на исходе. — К тому времени, когда Уилл начал ходить, я перестала делить ложе с Кентом. Мы бывали в связи, лишь когда он меня принуждал.
— То есть насиловал? — Джонни Мак отдернул ласкающую руку от лица Лейн и сжал в кулак.
— Да, принуждал. И всякий раз говорил, чтобы я представляла, будто это ты, что знает, что я всегда поступаю так. Я никому не рассказывала о жестоких манерах Кента. О них никто не знал, кроме Лилли Мэй. Она догадывалась о правде. И поклялась, что убьет его, если он еще прикоснется ко мне.
Лейн отскочила от дерева, от Джонни Мака и побежала к кромке воды.
— Лейн!
Джонни Мак пошел за ней, но когда она остановилась и повернулась к нему, даже не попытался коснуться ее.
На горизонте разливалась многоцветная заря пастельных тонов, говоря о наступлении утра. Мягкому ночному теплу предстояло всего через несколько часов смениться августовским пеклом, душной, влажной жарой. Прохладный ветерок от воды днем и ночью поддерживал температуру возле реки на несколько градусов ниже.
Лейн подняла глаза на Джонни Мака, но ей казалось, что она смотрит сквозь него в прошлое, когда была женой Кента. Когда была в его власти и стыдилась сказать даже родителям, в какой кошмар превратилась ее супружеская жизнь.
— После того как он принудил меня в третий раз, я сказала ему, что, если еще приблизится ко мне, убью. Лейн глубоко вздохнула. — И купила пистолет. А ты знаешь, что я всегда терпеть не могла оружия. Потом пригрозила ему разводом. Я вправду собиралась пойти на это. Но потом папа погиб в автокатастрофе, и мне почти два года приходилось заботиться о матери. А Уилл все еще любил Кента. Поэтому мы почти все время просто жили каждый своей жизнью. Так нам обоим казалось проще.
— Как ты могла оставаться с ним в браке после того, что он делал с тобой?
Не прозвучал ли в голосе Джонни Мака упрек? Не осуждает ли он ее за то, что не развелась раньше с Кентом? Теперь ей было ясно, что с тем браком нужно было покончить задолго до того, как она это сделала. Но тогда она считала, что поступает правильно.
— Я оставалась женой Кента до того, как Уиллу исполнилось десять лет, потом наконец поняла, что мой брак причиняет ему гораздо больше страданий, чем причинит развод. К тому времени Кент уже так пьянствовал, что даже мисс Эдит согласилась — мальчику будет лучше со мной. И она платила мне алименты вместо сына.
— Выходит, все, что ты делала последние пятнадцать лет, делалось только ради Уилла. — Джонни Мак покачал головой, словно пытаясь отрицать очевидное.
— Потому что он мой сын.
— Да, еще до того, как мальчик родился, я любила его, потому что он твой. Но едва я взяла его на руки, он стал и моим.
— Он должен был быть нашим. Лейн кивнула:
— Да, должен был. Но каким-то странным образом он и в самом деле наш.
— Сама видишь, Лейн, мы должны были быть вместе еще тогда. И должны быть вместе теперь.
Когда он потянулся к ней, она выставила руки ладонями вперед.
— Я долгие годы мечтала заняться любовью с тобой, С четырнадцати лет. Даже после того как ты уехал ,и я вышла за Кента, ты был единственным мужчиной в моем сердце.
— Мне надо было взять тебя с собой.
— Да, но ты не взял. И всякий раз, когда Кент прикасался ко мне, я хотела, чтобы это был ты. И, в конце концов, вся моя любовь к тебе обернулась ненавистью.
Джонни Мак уставился на нее расширенными от изумления глазами:
— Господи, Лейн, ты не можешь ненавидеть меня.
— Я ненавидела тебя за то, что ты меня оставил. За то, что наградил Шарон ребенком. Ненавидела потому, что винила тебя за то, что мне пришлось выйти замуж за Кента. И потому, что ты ни разу не позвонил, не написал. — Лейн подняла слабые кулаки и заколотила по груди Джонни Мака, слезы струились по ее лицу, по носу, стекали в рот. — Ненавидела, потому… — она подавила всхлипы и продолжала несильно бить его, движения рук замедлялись по мере того, как рыдания становились сильнее, — потому что очень любила тебя, а ты не возвращался ко мне.
Лейн содрогнулась, когда вокруг нее обвились руки Джонни Мака. Он притянул ее к себе медленно, осторожно, с величайшей нежностью. Когда Джонни Мак опустил голову, чтобы коснуться губами ее виска, она расслабилась, позволив себе припасть к нему. Нуждаясь в утешении, она поддалась слабости быть женщиной, нуждающейся в мужчине. Ее мужчине. И если это произойдет лишь раз, в эту рассветную минуту, он будет принадлежать ей. Полностью.
