Любовь и покровительство человека сделали лебедей доверчивыми. В Европе они стали неотъемлемой частью многих прудов, украшением вод. Это особенно относится к шипуну. Орнитологи заметили: лебедь-шипун в последние годы, увеличиваясь численно, появляется на не свойственных ему территориях («экспансия вида»).
Замечены шипуны даже в тундре. «Держались все лето, однако, не загнездились».
Лебеди вполне сознают свою силу и в дикой природе ведут себя так, что рядом с ними другим водным птицам житья не будет. Они деспотически гонят с занятой ими территории уток и чомг, и не просто гонят, а убивают. По этой причине вблизи лебедей редко можно увидеть птиц мельче их.
Между собой лебеди могут отчаянно драться из-за самки и территории. На большом водоеме две-три семьи лебедей будут держаться в пределах своих границ. Нарушенье границы приводит к драке.
В паре друг к другу относятся лебеди с нежностью. Милуясь, трутся клювами, могут скрещивать шеи, оказывать другие знаки вниманья. Потерявший подругу кликун будет беспокойно кричать. Но то, что при этом лебеди будто бы могут броситься с высоты и разбиться, — не более чем легенда.
Врагов в природе у сильных, могущих за себя постоять птиц немного. Лебеди могут стать случайной добычей волка. А на Каспии мне удалось снять на пленку случай, когда орлан-белохвост спикировал на небольшую лебединую стаю, выявляя, нет ли слабых. Убедившись, что птицы готовы себя защищать, орлан резко отвернул в сторону.
Человек всегда был главным врагом лебедей. Но в какой-то точке люди остановились, понимая, какую красоту изводят они в природе.
На Волге, в дельте, я слышал ропот охотников, де, много развелось лебедей, «где лебеди — дичь исчезает». Однако охотнику настоящему все-таки трудно выстрелить в птицу. Убить лебедя — значит что-то убить в своем сердце.
В заключение несколько слов о малом тундровом лебеде, который зимует в Англии и Голландии. Замечательный натуралист и художник сэр Питер Скотт показывал мне альбом с зарисовками этих птиц. На наш взгляд, лебеди одного вида — «все на одно лицо». Однако птицы друг друга узнают превосходно. И обнаружилось: люди тоже, не метя птиц, могут их узнавать.
Легче всего узнаванию поддаются лебеди тундровые, у них граница черного и желтого цвета на клюве образует своеобразный рисунок, у каждого лебедя — свой. Питер Скотт говорил, что дочь его, Дафила, может идентифицировать около тысячи лебедей. «Полторы тысячи!» — уточнил орнитолог Юрий Михайлович Щадилов, с которым Дафила ездит в нашу тундру наблюдать «своих» лебедей. Конечно, у нее есть альбомчик с зарисовками клювов. Но и просто по памяти Дафила может воскликнуть, наблюдая в бинокль лебедей: «Это же Том! Он у нас в Слимбридже брал пищу из рук». А Том, вырастив в тундре потомство, сейчас с подругой находится на пути в Англию, и у Дафилы будет возможность где-нибудь в октябре крикнуть: «Это же Том! Он вернулся. Я его видела в тундре…».
Лебедь — птица нередкая. Многие лебедей видели. Но видеть их приятно всегда.
Фото автора. 19 сентября 1997 г.
(Окно в природу)
Бывает, в дом, в сараи или к лесному костру человека является гость нежданный, повергая нас в изумленье, возбуждая вопросы и любопытство.
Светлана Семеновна Иванова из Новочеркасска пишет: «В полуоткрытое окно ворвался к нам коршун. (Скорее всего, это был ястреб.) Ну, мы переполошились, с чего бы это: может, как говорят, к несчастью? Коршун дался в руки, но, озадаченный обстановкой, испуганно озирался. Мы его выпустили. А минут через пять под столом обнаружили голубя, и все стало ясно — птица искала защиты от коршуна в доме».
Верно. И подобные случаи часты. Бывает, в панике и в азарте охоты птицы разбивают даже оконные стекла.
В окно же открытое кто только не залетает — бабочки, осы, пчелы, мухи, шмели. Одни — нечаянно, другие — привлеченные каким-нибудь запахом. Однажды шмель у меня на столе так перепачкался вареньем, что пришлось его отмывать.
Зимой в открытую форточку погреться залетают синицы. Птицы эти небоязливые. А если в холодный день их чем-нибудь угостить, то в пору закрывать форточку — будут отвлекать от работы и оставлять повсюду «визитные карточки».
Воробьи, постоянно живущие рядом с людьми, осторожны. Их в помещение не заманишь. И все ж любопытство их иногда искушает: а что там, за дверью? Поэт Николай Семенович Тихонов мне рассказывал: «Сижу, читаю. И вдруг в открытую дверь с веранды не влетел, а прыжками вошел воробей. Не заметив меня за газетой, прошелся по комнате, увидел себя в зеркале, озадаченно потоптался и как бы смущенный, но не испуганный удалился».
Умные вороны и сороки закрытого пространства опасаются, но на балкон, на подоконник, улучив подходящий момент, непременно заглянут. Тут любопытство смешано с желанием чем-нибудь поживиться.
Около дома, если стоит он близко от леса, болота, речки, могут появиться случайные и неслучайные дикари. Обычное дело — прилет дроздов, свиристелей и дубоносов на садовые ягоды и рябину. Устрашающие чучела (всегда силуэт человека) отпугивают пернатых грабителей не всегда.
Еж и уж не боятся селиться вблизи двора и даже на самом дворе. Ежа можно приучить ночью являться за каким-нибудь лакомством, например, молоком. А в Хоперском заповеднике у лесника на кордоне жили ужи. Одному нравилось приползать и греться в валенке, который не ставили, а «специально для ужачка» клали вблизи порога.
Неутомимый мышелов ласка может поселиться в конюшне или в сарае, где держат лошадь. Кроме мышей, интересуют ласку почему-то и сами лошади. В чем состоит интерес, не ясно, но маленький зверек заставляет лошадь биться в стойле от страха, когда ласка пробегает по ее холке. Старый кавалерист рассказывал мне: в военных конюшнях держали раньше козлов — считалось, что ласок запах козла отпугивает.
Кто может еще пожаловать ко двору из дикой природы? Известны случаи, когда на свиданье к домашним хрюшкам являлся из леса кабан. Бывали случаи, кабаны даже соблазняли хавроний оставить двор и податься с кавалером на волю. Дикие индюки в Америке прилетают из леса на птичьи фермы к индюшкам. И птицеводы эти визиты приветствуют — индюки улучшают породу домашних птиц.
Медведь может заинтересоваться пасекой возле дома. Но этого визитера либо чем-то сильно пугают, либо, устроив засаду, кладут на месте, мед для медведя — лакомство, ради которого он готов рисковать даже шкурой.
Известны случаи, когда, спасаясь от волков, во дворы к лесникам забегали олени и волки. Животные хорошо различают меру опасности и в критических случаях делают выбор в сторону меньшей. Записан у меня случай, когда заяц, за которым гналась лисица, прыгнул к мужику в сани и, разумеется, спасся — у кого поднимется рука на жаждущего защиты!
Волков ко двору человека привлекает добыча. Любопытно, что жертвами чаще становятся вовсе не овцы, а волчья родня — собаки.
Недавно в Смоленской области егерь Николай Васильевич Романов, рассказывая мне о волках, сокрушался: «За последние годы восемь собак унесли!» И поведал о тактике умных добытчиков. «Волчица за огородами начинает скулить, звать к себе. И кобель не выдерживает, бежит на призыв. А в засаде, вот за теми кустами, стережет его волк. Минута — и нет собаки».
Об этой тактике мне рассказала и дрессировщица Татьяна Юрьевна Яркина. «На зообазе у нас против вольеры с волками жил неказистый песик. Волки видели его ежедневно. Но однажды волчица стала пса соблазнять уловками, которые кобели хорошо понимают. И песик потерял голову: как-то освободился от привязи — и к вольере с волками! А «любовница» сразу — цап кавалера за морду и между прутьями протащила в вольеру. К счастью, была я рядом и, услышав отчаянный визг кобелька, вызволила его всего искусанного».
А теперь поглядите на снимок. На дереве во дворе сидит филин. Что привело сюда крупную осторожную птицу? Тут надо вспомнить замечательного натуралиста и большого специалиста по разведению дичи Бориса Алексеевича Нечаева. В лесостепном заказнике возле Северского Донца он развел столько зайцев, что тут прижилось сразу несколько филинов.
Эти крупные совы обычно живут друг от друга на больших расстояниях. Тут же зайцев на всех хватало. Но одному из филинов, кроме зайчатины, нравилась и курятина, и он по ночам стал охотиться на дворе у Нечаевых. Любопытно, что Бориса Алексеевича это не огорчало, а радовало: «Кур разведем мы сколько угодно, а филин — птица редкая». И филин, чувствуя безнаказанность, так обнаглел, что стал прилетать во двор, не дожидаясь ночи. Тут мы его однажды и застукали с фотокамерой. (В другой раз пришлось филина вызволять. Бросившись на кур, он порвал сетку в загоне и на волю выбраться не сумел.)
