Может быть, этот взгляд на самого себя со стороны и придавал главный смысл коммерческой жизни, да и вообще – всей жизни Леонида Петровича.
– У вас есть учебник немецкого языка для самых начинающих?
– Есть, вот, пожалуйста. Тридцать рублей.
– Понимаете, я уезжаю в Германию на ПМЖ. Хочу постичь основы. А дешевле нельзя?
– Скажите это по-немецки, хоть бы и с ошибками – отдам за пятнадцать.
– Ладно, возьмите тридцать рублей.
Малыш схватил с прилавка букварь.
– Дай.
– Нет-нет, – смеется молодая мама, – рано тебе. Подрастешь – получишь.
Но малыш «запал» на яркую книжку:
– Хочу!
Мама водрузила букварь на место, а малыша потащила к выходу. Ну уж тут малыш и показал, как он умеет реветь! Он умел громко!
Леонид Петрович, смеясь, догнал дошкольника и вручил ему букварь. Малыш оборвал звук и вцепился в книжку.
– Вот это тяга к знаниям! – провозгласил Леонид Петрович.
Между прочим, Леониду Петровичу было за шестьдесят.
Обращались к нему так:
«Молодой человек» – женщины.
«Мужчина» – тоже больше женщины.
«Скажите, пожалуйста» – интеллигенты.
«Извините» – интеллигенты из провинции.
«Мужик» – крутые.
«Отец», «Батя» – энергичные ребята.
«Дедуля» – нахалы. Леонид Петрович, впрочем, не обижался. Марина же приходила в ярость и отказывалась продавать.
– Леонид, Леонид Петрович, Петрович – друзья-конкуренты и знакомые оптовики.
– Извините, я ищу книжку Лескова «Очарованная душа». Моей задали, а ее нигде нет.
– Вы вот что: вы спуститесь двумя этажами ниже и идите вправо по коридору до упора. В этом аппендиксе сидят букинисты. У них, возможно, и найдете.
Через полчаса:
– Я сходил, куда вы меня направляли, и вот, пожалуйста, купил Лескова. Пришел сказать «спасибо».
– Специально поднялись поблагодарить?
– А как же!
– Петрович! Я у тебя опять первый, да? Ты на дядю Колю надейся. Дядька Колька тебя никогда не подведет. Давай мне вот это: «История русской политической эмиграции» – одну штуку, «Историю русской культуры» – два комплекта, еще чего-нибудь… Рабочие тетради по «Истории древнего мира» пять штук. Сейчас истории все хорошо идут. Дядька Колька знает, что брать.
– А где ты торгуешь?
– Так в Солнцево же! У меня прилавок в «Детском мире». Ты приезжай, я тебя прошу, посмотришь. У меня бойко там идет. Увидишь, меня вся округа знает, все уважают, все по имени-отчеству со мной: «дядя Коля, дядя Коля!»
– У вас место сегодня оплачено?
Это Гоголь. Смотрит в какой-то список и исподлобья на Леонида Петровича.
– Ах ты, черт! Сегодня выставлялся без грузчика, забегался… Сейчас сбегаю, оплачу.
– В двойном размере. Штраф.
– Может, на первый раз…
– У вас уже не первый. Штраф.
Вся прибыль и уходит на штраф. День – впустую.
– Внимание! (Это громкоговоритель.) Рассматривается вопрос о предоставлении эксклюзивного права на торговлю книгой «Справочник для поступающих в вузы». По всем вопросам обращаться в фирму «Право».
– Внимание (он же). Утерян кошелек с деньгами. Нашедшего просим…
– Сейчас же, только разбежится, – сказала Вали.
– Галия из Казани! Ваш муяс ждет вас… как его… возле комнаты милиции.
– Во дуреха! – сказала Вали.
– Внимание! В связи с проведением мероприятия, торговля заканчивается в тринадцать часов. Ночного хранения не будет.
– Я пошел искать поддон, – заявил Вадик.
– Внимание! Повторно сообщаем: утерян кошелек с деньгами…
– Дама, не ставьте сумку на прилавок, вы портите тетради, дама! (Это Вали).
– Внимание! Оптовик, купивший «Пушистиков» на четвертом этаже! Вернитесь на торговую точку, заберите оставшиеся две пачки!
– Галия из Казани, ваш муж все еще ждет вас возле комнаты милиции.
– Послушайте правила поведения на книжной ярмарке. На книжной ярмарке запрещается: нахождение в нетрезвом виде, торговля на неоплаченных местах, посещение ярмарки с домашними животными, курение…
– Петрович, у меня сегодня день рождения, выпей за мое…
Это старый клубник по прозвищу Купер.
– Поздравляю. Но я за рулем.
– Знаю. Держи безалкогольное пиво. Сейчас я тебе открою. Держи.
– Сколько тебе?
– Сорок один.
– Ну, будь.
– Галия из Казани! Ваш муж ушел.
– Догадался, – заметила Вали.
– Внимание всем участникам выставки! Предлагаем в трехдневный срок сдать свой ассортимент на компьютер в комнату милиции.
– Внимание! (Голос довольно зловещий.) Утерян кошелек. Обращаемся к вору. Господин вор! В случае невозврата кошелька с деньгами вы подвергнетесь воздействию сил зла в виде приворота со стороны апостола и магистра черной магии Петра Осмолова.
– Не фига себе! – сказала грациозная Натали.
И тут сквозь плотно запертые двери просочились звуки музыки и узнаваемые слова песни:
А я – такая-растакая, блин, такая,
Мадам Брошкина!
На арене спортивного комплекса готовилась к вечеру не имевшая никакого отношения к книжной торговле Алла Борисовна.
Вот оно, ради чего стоит шустрить и рисковать, играть и выигрывать: КУРАЖ! Нет чувства сладостней, чем кураж удачи! Хмель? Ну пил-гулял Лешка, было. А кто, скажите, не пил и не гулял? Море, конечно, по колено. Но это, как бы точнее выразиться, – изнутри. А снаружи посмотреть – с души воротит. Кайф? Ну было. Было и это. Нет, колоться он не кололся, не ширялся, как говорится. Был момент – хватило ума удержаться. А травку – да, травку покуривал. Ощущение, конечно… Но с куражом удачи не сравнится ничего. Это такое чувство устойчивого подъема духа, с которым все удается и все в руки идет. И все нипочем, падают преграды. Что с этим может сравниться? Бабы? Что бабы!
Вот недавно: ехал по Профсоюзной, махнул налево, где запрещено. Отмашка: иди сюда! Не сержант, не лейтенант – целый майор!
– Права, пожалуйста, техталон, пройдемте. Вы что, не знаете?
– Знаю!
– А чего, собственно говоря, смеетесь?
– Так настроение! Солнце, вон, сегодня, мороз и солнце! Я всегда смеюсь в такую погоду.
– Веселый?
– Ну!
– Придется права задержать до комиссии.
– А по-человечески?
– По-человечески, говоришь?
– Ну!
– Можно и по-человечески. Нет, в карман не лезь. Ты за кого меня принимаешь? – Майор даже погрозил указательным пальцем. Так грозят маленькому проказнику, приговаривая: «Ну-ну-ну!»
– А что же тогда? – удивился имевший жизненный опыт Лешка.
– Что-то говорок у тебя! Паспорт дай! Так… где, говоришь, проживаешь? Скажи на память. А то знаем мы ваши прописки!
– Московская область, Галимовка, улица, как его, Талалихина, дом двенадцать, – почти без запинки отрапортовал Лешка.
– Квартира?
– Квартиры нет. Дом.
– Ладно, проверим, чей там дом.
– Товарищ майор, – Лешка улыбнулся во весь рот, и фикса блеснула, послав майору крохотный солнечный зайчик. Он чувствовал, что майор «пургу гонит», набивает цену. – Товарищ майор, говори, что нужно!
– Что нужно, что нужно, – очень-очень серьезно проворчал майор. – Ничего не нужно. Карбюратор нужно для «шестерки». У нас «шестерка» простаивает. Привезешь?
– Откуда?
– Да здесь недалеко. Два квартала. Пройдешь два квартала, повернешь направо, потом налево, там увидишь магазин запчастей.
– А машину можно?
– А удерешь?
– А паспорт? Он у вас остается.
– Добро.
Лешка привез карбюратор через двадцать пять минут. «Хорошо, что у них не иномарка, думал он, обошелся бы мне этот левый поворот в пять раз дороже!»
Кураж, однако, не проходил, и верная его спутница – интуиция – подсказала, что с майором следует подружиться. И потому, когда майор, приняв карбюратор, отдал Лешке документы, тот спросил скромно:
– Может, поставить вам карбюратор-то?
– А ты что, умеешь? – оживился майор.
– По «классике» я – профессор, – признался Лешка.
– Ну давай, – сказал майор. – Только вот с инструментом…
– Инструмент я всегда с собой вожу, – лучезарно улыбнулся Лешка.
Через два часа все было готово. Мотор милицейского «Жигуленка» урчал, как сытый кот.
Кураж, кураж не отступался от Лешки, он позволил превратить неприятность в удачу, и Лешка точно знал, что попросит у майора, сдав работу. И попросил. Майор поупирался, поупирался, но согласился в конце концов. У майора, дело в том, что и своя тачка была – старенькая «Вольво-340». Она не часто, но все же барахлила: старенькая же! Разбирается ли Лешка в «вольвушках»? Лешка в «вольвушках» разбирался. И вообще Лешка понравился майору: сметливый, веселый, легкий, одним словом, парень. Так что майор на Лешкину просьбу согласился. И через две недели удачливый нарушитель получил новенькое удостоверение общественного инспектора ГАИ. В красных корочках, с печатью, со своей наглой и ласковой физиономией в правом углу. Он уже был не последним в очереди, не из тех, что «мы сами не местные», он был уже не только «равным среди равных», но и чуть «равнее» прочих. Москва, черт возьми, уступала веселому напору.
