– Пейте, – говорил он. – Это за мой счет. Давайте, друганы, не Стесняйтесь. – Человечек был маленького роста; он разговаривал на кокни высоким завывающим голосом.
Портовым рабочим подали кружки пива.
– Ваше здоровье! – сказал человечек, поднимая кружку. Они все выпили залпом; потом матрос причмокнул губами.
– Какой вкус! – сказал он. – Я думал, друганы, что мне уж больше никогда не выпить пинты пива. Я счастлив, что слинял с этого корабля смерти, должен вам сказать.
Докеры вежливо слушали человека, который заплатил за их пиво. Роуленд тоже остановился послушать.
– Как я уже говорил, мы шли от Западного побережья Африки, – сказал матрос. – Мы были на полпути к островам Зеленого Мыса, и вот тогда часть команды заболела. Мы подумали, что это какая-то лихорадка. Если был в Африке, всегда ждешь лихорадки. Поэтому мы не беспокоились. Но эта болезнь была совсем другая. Больные сильно потели, а потом, через час или два, пот становился кровью. И кровь начинала течь из глаз, из ушей, отовсюду. – Голос моряка сделался драматичным. – Говорю вам, друганы, я видел это собственными глазами. И через час или два они умирали, все. Да, как пить дать – все умерли.
Люди в пабе пили пиво и кивали. Они, казалось, были в некотором замешательстве, потому что моряк рассказывал свою историю слишком уж театрально – даже для англичанина. Но он платил за пиво, поэтому все продолжали слушать.
– Неизвестно, что это была за лихорадка, – сказал моряк, – но она распространилась по всему кораблю. Большинство из нас спали теперь на палубе, где воздух был свежее, и это нас спасало. Но потом заболел старший стюард и люди, которые помогали ухаживать за умиравшими. Мой приятель Джо Мерфи тоже помер, а он был крепкий, как гвоздь. Всего умерло пятнадцать человек. Некоторые хотели, чтобы капитан зашел в ближайший порт, и они могли бы сойти с корабля. Но он сказал, что ни один порт не пустит нас на берег. Мы должны продолжить плаванье, пока не доберемся сюда. И мы добрались. – Он сделал еще один глоток из своей кружки. – Теперь я здесь и больше уже никогда не поднимусь на борт этого корабля. Вы видели его, он стоит на якоре прямо там, на реке. Теперь у него новый капитан, и компания пытается нанять людей, чтобы корабль мог отправиться в рейс. Он еще должен зайти со своим грузом в Новую Шотландию.
– А как называется судно? – Вопрос был задан кем-то чужим.
Роуленд обернулся и, к своему изумлению, увидел мужчину, с которым ехал в поезде, – человека с лицом в шрамах.
– «Потерянное счастье», – ответил моряк, не оборачиваясь. Он засмеялся и обратился к своим приятелям: – Звучит прямо как проклятье, а?
– А им по-прежнему нужны люди? – спросил мужчина.
На этот раз моряк повернулся и посмотрел на него.
– Конечно. Они возьмут любого безумца, готового к ним наняться.
Никто не засмеялся: судя по внешнему виду того, кто спрашивал, смеяться над ним не стоило. Мужчина спокойно допил пинту и вышел, закинув сумку за плечо.
Теперь к компании подошел Роуленд:
– Как вы думаете, они берут пассажиров?
Маленький моряк был явно недоволен этим вопросом. История явно оказалась не такой страшной, как он хотел.
– Откуда я знаю? – сказал он.
– А где стоит корабль? – спросил Роуленд.
– Ты узнаешь его по запаху, – ответил моряк и посмотрел на своих собутыльников, но снова никто не засмеялся – благодарными зрителями они не были. – Пройди милю вниз по течению, – добавил он ворчливо.
Роуленд быстро зашагал по мокрым булыжникам. Мужчина с сумкой на плече шел впереди большими шагами. Роуленд догнал его.
– Еще раз приветствую, – сказал он. – Я иду туда же.
Мужчина что-то буркнул в ответ.
Они шли под дождем и порывистым ветром минут десять; потом Роуленд увидел грузовой корабль, стоящий на якоре посреди реки; на его бизань-мачте висел черный флаг. Еще через несколько минут Роуленд смог разобрать название – «Потерянное счастье». С виду он был грязнее других грузовых судов, мимо которых они шли по пристани. Корабль необходимо было срочно покрасить; на некоторых листах обшивки были вмятины, будто пароход побывал в зубах у чудовищной собаки.
На причале, прямо напротив «Потерянного счастья», на швартовой тумбе сидел коренастый мужчина с чубом рыжих волос, торчавшим из-под зюйдвестки, и курил трубку. К тумбе была прислонена доска, на которой краской было написано: «КАРАНТИН». Судя по всему, человек в своей непромокаемой одежде прекрасно себя чувствовал в этот промозглый день.
– Вы с этого корабля? – спросил его Роуленд.
– Так точно, – ответил мужчина на тумбе, выдыхая дым. – Я – боцман. Ищете работу? Нам нужна команда.
Роуленд не успел ответить, потому что заговорил его спутник:
– Мне нужна работа, – сказал он.
– Раньше плавал?
– Нет.
– Как тебя зовут?
– Уилл Драммонд.
– Видно, что ты годишься для тяжелой работы, – сказал Боцман. – Подходишь.
– А я ищу не работу, – сказал Роуленд. – Я просто хочу вернуться в Канаду. Вы берете пассажиров?
Боцман выдохнул дым и кивнул.
– Так точно. У нас есть пассажирские каюты, – сказал он. Потом боцман посмотрел на доску с надписью. – По закону я обязан сообщить вам обоим, что корабль на карантине. У нас была вспышка лихорадки, но уже несколько недель болезнь не показывает носа.
Он не спросил Роуленда, как его зовут.
Они спустились по скользким каменным ступеням к большой шлюпке. Боцман сел посередине и стал грести, направляя лодку по реке к кораблю. Когда они приблизились, Роуленд почувствовал очень неприятный запах – будто засорилась канализация. На всех иллюминаторах нижних уровней стояли железные решетки.
– Почему здесь решетки? – спросил Роуленд боцмана.
– Когда-то на этом судне перевозили заключенных, – объяснил боцман. Он дотянулся до шторм-трапа, свисавшего с палубы, и схватился за нижнюю ступеньку. Потом привязал к ней шлюпку и крепко держал трап, пока сначала Уилл Драммонд, а потом Роуленд – рюкзак неудобно болтался у него за спиной – забрались на борт.
Сам боцман, не выпуская трубки изо рта, тоже медленно залез наверх. Оказавшись на палубе, он отправил Уилла Драммонда на корму к матросам, а затем повел Роуленда в каюту эконома, чтобы Роуленд заплатил за проезд.
– Добро пожаловать на борт, – сказал эконом. – Вы – наш единственный пассажир.
Как и многие другие каюты грузовых судов, на которых плавал Роуленд, его нынешнее обиталище в середине корабля было просто жалким чуланом, который к тому же недурно было бы покрасить. У нее имелся собственный неприятный запах, который был заметен даже среди всепроникающего зловония «Потерянного счастья».
Роуленд только разместился в каюте, как почувствовал вибрацию двигателя и увидел через иллюминатор, что корабль поднял якорь. Целый час он смотрел, как мимо проплывает однообразный берег с верфями и трущобами. Он еще немного поработал над своими записными книжками. Но любопытство взяло верх, и Роуленд вышел на палубу. Он был знаком со структурой этих практичных судов, и потому быстро сориентировался. В середине корабля Роуленд вошел в темный коридор, который вел к парадному трапу. Он спустился на несколько пролетов узкой лестницы, попал в другой коридор и пошел по нему, пока не уперся в тяжелую железную дверь. Роуленд повернул несколько раз колесо и толкнул, но ничего не получилось. В конце концов он навалился на дверь плечом, и та распахнулась.
Жуткая вонь заставила Роуленда Вандерлиндена отшатнуться; его затошнило. Перед ним лежал мрачный коридор с запертыми дверями-решетками, над которыми горели лампы в железных сетках. Он сделал глубокий вдох, как ныряльщик, и ринулся вперед. При слабом свете Роуленд обнаружил, что за груз перевозило в своих недрах «Потерянное счастье».
В первом кубрике – или камере – он увидел группу волосатых существ, которые при виде него начали издавать невнятные звуки. Когда глаза Роуленда привыкли к свету, он понял, что это шимпанзе, сбившиеся в кучу в глубине камеры. Он перешел ко второй камере, потом к следующей – и увидел, что в них тоже полно разнообразных обезьян. На стене рядом с третьей камерой висел напечатанный список; некоторые названия в нем были знакомы Роуленду, некоторые – нет: ангвантибо, гориллы, бабуины, макаки, гиббоны, капуцины, сиаманги, павианы, лемуры, колобусы, хануманы, гверецы, мартышки-игрунки, обезьяны-пауки.
Из камер дальше по коридору доносилось блеянье. Роуленд заглянул в некоторые и узнал овец, коз и других животных. И снова висел список: муравьеды, зориллы, агути, панголины, туры, капибары, винторогие козлы, олени-мунтжаки, цепохвостыё медведи, пекари, гривистые бараны, куланы.
В конце коридора послышались рычание и злобный рев. Двери в той зоне были расположены дальше друг от друга, а сами камеры были намного больше. В некоторых находились тигры, леопарды и гепарды. В самой последней камере сидели четыре льва, которые рычали друг на друга, потому что в этот момент их кормили. Сторожа (защищенные решеткой, закрывавшей клетку) с помощью деревянных шестов, покрытых отметинами зубов, проталкивали здоровые куски сырого мяса через отверстия. Эти двое, мужчина и женщина, были одеты в темные комбинезоны. У женщины были черные волосы, заколотые сзади в пучок. Мужчина увидел, что вошел Роуленд, и кивнул ему.
