Васькянину, конечно, он и словечком не обмолвился о где-то существующем комбайне, Срутник, короче, не помощник в грандиозном деле.
Теперь надо было срочно, немедленно отыскать братьев Мустыгиных, вытащить их из-за границы, если они там. Все планы перевернула эта «Жатка в опале», сузив разнообразие целей и средств до единственного желания: найти, увидеть, оценить и открыть, показать всему миру комбайн безвестного пока механизатора. И не повторять прошлых ошибок.
Мосгорсправка выдала Сургееву два адреса: братья, разумеется, жили в разных концах столицы, исходя из соображений оптимальной безопасности. Но ни в одной из указанных квартир ни того, ни другого не оказалось. Все известные Сургееву мустыгинские телефоны отвечали брюзжанием или рявканьем: таких нет! Братья себя не рекламировали, это уж точно. Кое-какие надежды подавала Ленинка: пополняя свой информационный банк, братья не могли не пользоваться библиографическим отделом публичной библиотеки. Старая знакомая, помнившая Сургеева еще по студенческим временам, помогла отыскать мустыгинские формуляры. Последний раз они сидели в Ленинке год назад и, судя по затребованной литературе, подбирались уже к вице-президенту США. Как раз шла перерегистрация читательских билетов, и Мустыгины указали один и тот же адрес, по которому не проживали, естественно; почтовую корреспонденцию, однако, следовало отправлять только туда.
Оставив машину в проходном дворе на Преображенке, Андрей Николаевич на такси доехал до Каланчевки, последним втиснулся в троллейбус, вновь схватил такси и, никем не замеченный, подкрался к заветной квартире. Никто, естественно, не хотел открывать ее, соседка же сказала, что хозяин в заграничной командировке, а хозяйка — в Сочи; квартира, кстати, под охраной милиции… Андрей Николаевич поспешил к себе. Коньяк не только не приободрил, а, наоборот, вверг в еще более томительное состояние неопределенности.
Вдруг в прихожей раздался резкий и нетерпеливый звонок. Андрей Николаевич, от макушки до пят вспугнутый, глянул в давно установленное телескопическое приспособление. В поле зрения первоклассной оптики попала вся лестничная площадка и на ней -Мустыгины. Поля шляп скорбно надломлены, поникшие плечи говорят: все пропало! У ног братьев — какие-то фирменные коробки. Не произнося ни слова, они внесли их в комнату. Глянули в окно, задвинули шторы. Видимо, у них тоже были серьезные основания не доверять шестнадцатиэтажным зданиям. Сбросили плащи, сняли шляпы. Андрей Николаевич пригляделся к коробкам: стереосистема «Грюндиг», телевизор «Сони» и прочие меломанские приспособления. На стол полетели ключи от «ягуара» и доверенность на него. Маруся, без всякого сомнения, совершила прыжок и встала чуть ли не рядом с троном. На всякий случай Андрей Николаевич спросил прямо, чем она занимается, и братья ответили коротким смешком:
— Да все семечки лузгает…
Что могло быть полной правдой. Андрею Николаевичу всегда казалось: род занятий Маруси адекватен, эквивалентен, конформен и конгруэнтен лузганью.
Кроме электронной техники и «ягуара» братья преподнесли еще один подарок. Звание Героя Социалистического Труда, сообщили они, Андрей Николаевич получит в установленный срок, тут уж заминок не будет, но сейчас они, Мустыгины, обрабатывают Нобелевский комитет и точно к указанному Андреем Николаевичем времени премия ему обеспечена, сто тысяч долларов без вычета налогов…
Братья определенно чего-то недоговаривали, излишне суетились, вспомнили вдруг еще об одном подарке, с поклоном вручили «Розу дома Орсини» Кристофера Шайнера, в полутьме (шторы-то — сдвинуты!) не разберешь — подлинник ли 1630 года или факсимильное издание. Неужто сперли из Национальной библиотеки в Амстердаме? Нет, не может быть, люди они в высшей степени честные. Тем не менее вляпались в какую-то историю и стесняются рассказывать.
Выложили все-таки, и Андрей Николаевич пригорюнился в печали и сочувствии. Братья крупно погорели. На двоих они снимали квартиру, для разных надобностей, в том числе и такой: отдавали ее иностранным коллегам на недельку-другую, чтоб те взаимно давали им кров и пищу при странствиях по Европе или Америке, и такого рода гостеприимство — не из-за денег, а для свободы, черт возьми. Вот из этой квартиры и пропали при таинственных обстоятельствах заграничные паспорта братьев. Прощай теперь симпозиум в Ла-Валетте, не видать Мустыгиным тамошних пляжей, не встретят их на Мальте коллеги из США, Франции, Австралии, более всего будет горевать профессор Таунли (Канада, университет в Торонто), помимо официального приглашения приславший и частное. Путь на Запад вообще закрыт, месяцев на шесть.
Горюя, Мустыгины, уже воспитанные Западом, не молили в открытую о помощи, тем не менее Андрей Николаевич приступил к допросу потерпевших. Не может того быть, чтоб кража не была связана с неизвестным изобретателем картофелеуборочного комбайна. Мировой Дух отыщет закономерности, подскажет, надо лишь следовать высшему смыслу, а им в нынешнюю эпоху обладает только он, Андрей Николаевич Сургеев.
— В милицию обращались?
Братья не сочли нужным отвечать. Конечно нет!
— Подозрения есть?
Этот вопрос ожидался с нетерпением.
— Да.
Накануне того дня, когда обнаружилась пропажа, у Мустыгиных были гости, две дамы, одна — из МХАТа, кажется («Мельпомена!» — едва не вскрикнул Сургеев), вторая -племянница академика. Крутили фильм — порнографический, разумеется. Нет, не видео, в том-то и беда. Настоящий, на восьмимиллиметровой пленке. Киноаппарат и коробки с лентами привезли они, дамы, и расположение комнат таково, что только на письменном столе можно установить аппарат, направленный на экран в смежной комнате. И вышло, что дамы в роли киномехаников получили доступ к столу, где в ящике, под надежным замком, и лежали паспорта.
— Все это, однако, — рыцарски предположили братья, -одни лишь гипотезы. Да, подозрения падают на дам, но на то и подозрения, чтоб опровергаться и рассеиваться.
— А вы что, — поинтересовался Андрей Николаевич, — без порнофильмов уже не можете?
Братья с негодованием отвергли оскорбительное замечание. Они-то могут. Это дамы заупрямились, подавай им сексуальный наркотик.
— Что-нибудь еще пропало?
Нет, все на месте, японская аппаратура не тронута, хотя артистка пришла с сумкой, в которую войдет двухкассетный магнитофон. Партбилеты же — на работе, в сейфе, причем ключ от сейфа — в другом сейфе, открыть который практически невозможно.
— Партнерш искать не пытались?
Пытались, конечно. Но МХАТ отвалил на гастроли в Австрию, а племянница академика не появилась, как обещала, в Доме кино.
— А что, собственно, предстоит в этой Ла-Валетте?.. Что там интересного? Вы ж там, по-моему, не раз уже были?
Братья переглянулись. Врать старому другу они так и не научились. На Мальте, сказали они смущенно, ничего в смысле науки не предстоит. Обычный, как и везде, треп. Настоящий ученый никогда не станет участником такого рода симпозиумов, настоящий ученый сидит в лаборатории и по крупицам собирает материал для двух-трех статеек в пятилетку. Мероприятия типа лавалеттского давно уже стали узаконенной формой отдыха и коммерции за счет либо государства, либо корпораций. Последние имеют кое-какие выгоды, снисходительно взирая на шалости людей науки.
— И часто вы бываете на таких… секспозиумах?
Ответ прозвучал не сразу. Братья потеряли счет зарубежным командировкам. Так примелькались везде, наплели такую паутину знакомств, что заграница уже не мыслила совещаний без братьев. И все честно, открыто, ни в какие переговоры за спиной комитетов и министерств Мустыгины не вступали, частные письма на Запад даже не заклеивали — берите, вынимайте из конвертов, читайте!.. Иногда их вызывали в известные кабинеты, просили осветить тот или иной эпизод зарубежной поездки — пожалуйста, осветим!..
Нельзя было не восхищаться прохиндейством братьев! Далеко шагнули ребята, так обогатились уже, что «ягуарами» разбрасываются. А как насчет соперников? Не они ли отрядили в их квартиру двух проституток с грабительскими наклонностями?.. Соперники есть, отвечали братья, но куда им тягаться с ними, да они любого…
Андрей Николаевич глянул на Мустыгиных и поверил. Рослые, поджарые, белокурые, атлетического покроя мужики, знакомые с тензорным исчислением. Перед защитой докторской диссертации прошли у беглого тайванца ускоренный курс восточных единоборств.
Выяснилось: ни одно государственное учреждение не заинтересовано в срыве симпозиума по высокомолекулярным соединениям и никто из частных лиц не против поездки Мустыгиных в Ла-Валетту. С другой стороны, уголовный мир тоже непричастен к беспрецедентному воровству.
— Племянница академика, — произнес Андрей Николаевич, -это не степень родства, а профессия…
