В день её похорон какой-то бородатый высокий мужчина подошёл ко мне и тихо сказал:
«Мама не умерла. Она будет с тобой рядом. Ты теперь очень сильная, потому что она отдала свою силу тебе. Ты сможешь многое видеть, чего не видела раньше, слышать то, что не слышала раньше. Ты теперь — не такая, как все. Будь внимательной!»
Целый год я жила, как в аду. Кошмары мучили меня и наяву, и во сне. Дверь в мою комнату постоянно открывалась настежь, даже когда были закрыты все форточки и остальные двери. Я слышала шаги в квартире, скрип половиц, дыхание за своей спиной, видела Человека в Чёрном, стоящего у окна в моей комнате, а однажды ночью — чью-то женскую руку на столе, прямо как в книгах у одной Великой Женщины-Учителя в главе про частичную материализацию. Иконы в моей комнате падали со стен, и никакие булавки в одежде и иголки, воткнутые в раму двери, не помогали. Ночами я боялась засыпать, потому что мне снились страшные сны, большинство из них сбывалось. Я уже могла различить, какие сны снятся просто так, а какие — нет, независимо от того, в какой день недели они приснились.
Одновременно с атакующим Низшим Астралом мне снился Голос из Высших Сфер. Он рисовал схемы устройства Вселенной, объёмные и как будто голо-графические геометрические фигуры, приводил математические расчёты, писал перед моим внутренним взором сложные формулы, которые, проснувшись утром, я совершенно не могла воспроизвести на бумаге в Земной Реальности.
Голос рассказывал, как появляется жизнь на земле, и как она заканчивается, учил концентрации внутренней энергии и левитации. Я видела людей, которые жили в других измерениях или сферах.
Все мы — пришельцы с Того Света,
мне снился Голос, чертил он схемы,
на все вопросы давал он ответы,
решал очень просто мои он дилеммы.
Я видела землю, взлетая всё выше,
всю в цифрах, окружностях и пирамидах,
конструкций Вселенных ты всех не опишешь
всемирно-известной системой Евклида.
И Голос сказал: «Если сильно захочешь,
ты обязательно сможешь, без спору,
пройти и сквозь стену, и даже больше —
сдвинуть — высокую самую! — гору.
Поверь, человеку доступно всё это,
но он возвеличил себя вместо Духа,
все вы — пришельцы с Того Света,
но сердце Ваше — к Нему — глухо».
Мне снилось, что я стояла у входа в какие-то пирамиды или горы. Там большое зеркало. В нём я видела за своей спиной маму, но, когда оборачивалась, её не было. Внутри пирамиды находилась пещера, где много «мёртвых». Я знала откуда-то, что они мёртвые и живые одновременно, потому что их тела не тлеют. Мне было страшно. Я ходила между ними и не могла найти выход наружу.
Интересно, что спустя двадцать лет я нашла книгу, в которой были нарисованы все те чертежи, схемы и даны математические формулы, которым меня учил Голос в детстве. А потом в других книгах я прочитала про Тибетские горы-пирамиды или пирамиды-горы, в которых есть живые, но мёртвые, или мёртвые, но живые одновременно.
Пока я молча сидела напротив Учителей, я чувствовала всё, что они делали со мной на уровне иного тела. Гера гладила меня по волосам, а всё плохое уходило куда-то через пятки.
Потом пять лет я пела в церковном хоре. Когда Патриарх уезжал за границу, дети из хора провожали его в аэропорту перед вылетом самолёта. Все приносили с собой цветы, дарили Патриарху и получали благословение. У меня не было цветов, как, впрочем, и денег, чтобы их купить. Я подошла к Патриарху. Мне было очень неловко, и я попросила у него прощения.
— Ты сама — мой цветочек, — сказал он мне, улыбаясь.
Конечно, когда я пошла в воскресную школу, мне стало легче. Кошмары почти исчезли, но сны не переставали сбываться. Я заранее знала всё, что должно произойти. Я пыталась объяснить Голосу во сне, что хочу быть такой же как все — ничего не видеть и ничего не слышать.
Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Я стала являться во снах другим людям или вызывала их в свои сны, о чём они мне потом рассказывали по утрам.
Дальше были другие смерти. Много смертей…
Я выросла и уехала из той квартиры, где жили «духи». Но я продолжала слышать и чувствовать. В большой комнате тогда стояла «стенка», дверцы которой закрывались на ключики. Ночью я проснулась от странных звуков. Посмотрела в сторону «стенки» и увидела, как ключики медленно поворачиваются, открывая дверцы, выходят из замочных скважин и падают на пол. Я долго не могла заснуть. Я поняла, что умер один знакомый человек. И утром мне сообщили о его смерти.
Бывало, я задавала кому-то вопросы, но, ещё не успевая произнести их вслух, уже знала ответы. А однажды во время командировки в Финляндию один из сотрудников начал рассказывать историю, которая приключилась с ним, когда он попал на работу в театр. Он ещё даже не успел сказать ни как назывался этот театр, ни где находился он в нашем огромном городе, но задумчиво произнёс:
— Там была актриса… Ну как её…
И мне мгновенно пришла информация в следующих словах: «училась с мамой». Я назвала фамилию той актрисы. Сотрудник недоверчиво посмотрел на меня и удивлённо произнёс:
— Ты знала!
Иногда информация приходила ко мне в цифрах, иногда в образах, иногда в словах, которые потом необходимо «раскодировать» и «свести» в единое целое. Мне кажется, именно на последнем этапе «перевода и интерпретации» и происходят наибольшие ошибки, потому что здесь уже подключаются наш мозг и земная логика, а они часто ошибаются, следуя шаблонам и стереотипам, каким-то установкам и программам, заложенным в них.
В какой-то момент я чувствовала навязчивую и неизвестно откуда периодически появляющуюся потребность говорить на языке, которого не знаю. Я даже не знаю, ЧТО это за язык. Слова лавинным потоком лились на меня ОТТУДА, и мне очень хотелось, нет, практически было необходимо проговорить их вслух. Кто-то в одной умной книжке написал, что это — так называемый «дар наречий». Жанна говорит, что это, должно быть, санскрит. Я не знаю…
Тогда, когда мы познакомились, Гера внезапно прервала мой калейдоскоп воспоминаний:
— Ты хочешь быть такой, как все?
— Да, — кивнула я. — Уходя Оттуда в одиннадцать лет, я не закрыла за собой Дверь. Пожалуйста, помогите мне её закрыть.
— Мы вряд ли сможем тебе помочь, — печально сказал Учитель. — Но поверь, ты — очень сильная, и всё — в твоих руках. И только ты сама сможешь закрыть эту Дверь.
Мысли странные вдруг прилетают ко мне и лишают покоя,
И вновь вьются вокруг, словно стая снежинок, и держатся дружно.
Этот Свет застилает глаза, не давая увидеть иное,
Но мне кто-то прошепчет ответ, и тебе отвечать будет просто не нужно.
Ты опять удивишься, откуда я знала ответы —
Даже лба не касалась рукой, и в глаза я твои не смотрела.
Объяснить не смогу, да и стоит ли делать мне это?
Ведь границы познанья людского не ведают в мире предела.
Закрываю глаза — снова знаки рисуют картины.
Если хочешь, не верь мне, не слушай, забудь, подари мне улыбку —
Я возможно, вернувшись однажды из Потусторонней Долины,
До конца не захлопнула Дверь за собой, совершая ошибку.
* * *
Я уже хотела было уйти, но они остановили меня.
— Подожди! Это не займёт у тебя много времени, но ты получишь колоссальное удовольствие, — предложила Гера. — Сейчас что-то очень и очень забавное войдёт в эту нашу земную дверь!
Не прошло и минуты, как в дверь без стука зашла дородная женщина неопределённых лет. Первое, что бросалось в глаза, — боевая раскраска её лица, огромные тяжёлые бусы из каких-то черепов и много-много разномастных колец на обеих руках.
Она поздоровалась, оглядела каждого из нас с ног до головы и, не дожидаясь приглашения, смачно плюхнула своё большое тело на маленький диванчик.
— Зачем вы пришли к нам? — спросила Гера с улыбкой.
— Вот даже не знаю, с чего начать… — таинственно произнесла странная незнакомка. — Я работала в больнице… В реанимации…
При этих словах я вздрогнула, мельком бросила взгляд на её устрашающие бусы из черепов и невольно стала пересчитывать их количество…
— Уборщицей… — добавила женщина.
Я облегчённо вздохнула и расслабилась.
— Но понаслушалась я там всяких разных историй… Знаете, у людей при смерти воображение-то хорошо работает — летают они там по коридорам каким-то… Яко бы… А им все так верят, верят, что аж в очередь выстраиваются за рассказами — хлебом не корми… И мне как-то прямо обидно стало. Чем я их хуже? С детства с воображением у меня всё в порядке было. И врать иногда приходилось — куда уж без этого… И решила податься я в гадалки… — сказала женщина и многозначительно добавила: — В потомственные… Объявления в газеты дала, и тут же дело в гору пошло. Ну… кабинет себе обустроила…
