– Мишенька, Мишенька, не надо! – Из кухни выскочила мать.
– Уйди! Твое отродье! – продолжал орать отец.
Он ушел в комнату и закрылся на щеколду, которая была поставлена сто лет назад, видимо, в то время, когда отец с матерью еще спали вместе. Игорь думал, что легко может сорвать дверь, выбив щеколду, и ударить отца. Но рядом стояла мать, которая плакала, стенала и скреблась в закрытую дверь.
– Уйди! – прокричал отец.
И мать покорно ушла. Игорь слышал, как она плачет на кухне.
Прошло несколько дней – глухих, тягостных и липких. В квартире стало душно. Отец открывал окна настежь, мать зябла и куталась в шаль, но терпела и не позволяла Игорю закрывать окна.
– Но тебе же холодно!
– Ничего, вот носки шерстяные надену и согреюсь. Кипяточку попью.
– Мам, может, тебе чай сделать?
– Не надо, не хочу. Кипятка хочу.
Игорь замечал, что мать становилась все более скромна в желаниях и все более аскетична – мало ела, пила кипяток, а не чай, отказалась от кофе, наедалась пустым бульоном, заставляла себя съесть вареное яйцо. Ее тошнило, кружилась голова. Но она держалась из последних сил, не показывала.
– Мам, давай сходим в поликлинику. Я тебя отведу, – предлагал Игорь.
– Нет, не надо, я сейчас оклемаюсь. Мне бы на дачу поехать. Там хорошо будет, расхожусь, делами себя займу. Очень я за дачу волнуюсь. Цветы посадить надо, парник в порядок привести. Только рассада моя пропала. Что я сажать буду? Так хоть укроп да петрушку засею – и то хорошо. Мне там дышится легко. Отвези меня, Игоряша, я там окрепну. Не могу я больше здесь. А ты с отцом поживешь.
– А ты с кем поживешь?
– Да за мной соседка присмотрит. Сейчас уже все съехались. Ты же знаешь. И с другой стороны соседи наверняка уже приехали – у них ведь внуки, они рано приезжают – внуков вывозят. Игоряша, отвези меня!
– Там еще холодно по ночам.
– Ну и что? Я печку протоплю с вечера – и до утра хватит.
– Дрова тоже ты будешь таскать?
– Я сына соседки попрошу. Он принесет. И траву покосит. Ты мне денежек немножко дай, так я там устроюсь. Хорошо устроюсь. А ты работай тут спокойно. Я же вижу, что тебе обузой стала. А я хочу сама. Мне надо самой. На даче воздух лечит. Я в земле покопаюсь и сразу в себя приду. Земля – она тоже лечит. Там и ветки сухие на деревьях надо обстричь. И матрасы на улицу вытащить проветрить. Я пока буду крутиться, так и не вспомню про свои болячки. А здесь что?
– Хорошо, я тебя отвезу, если ты так хочешь. Давай через неделю? На следующие выходные? Ладно?
– Игоряша, конечно, хорошо. Я как раз успею собраться – мне старый сервиз надо отвезти, покрывало, одеяло лишнее туда забрать. Пока запакуюсь, так неделя и пройдет. Только на машине придется ехать – я на электричке не доеду, а на автобусе боюсь. Ты только отвези, а там я себе помощников найду.
– Хорошо, мам, отвезу. Все, решили: на следующих выходных. А отца ты не хочешь с собой взять? Хотя бы на первое время?
– Нет, он дачу не любит. Там и телевизор плохо ловит. И туалет на улице. А папа не любит на улице. Ему лучше здесь. Пусть остается. Так всем хорошо будет.
Игорь пожал плечами. Раз мать решила, то пусть так и будет. Всю неделю она крутила какие-то тюки, собирала сумки, разгребала антресоли, чтобы отвезти ненужный хлам на дачу. Обещала нажарить котлет, наварить борщ, чтобы хватило на первое время.
– Игоряша, я наготовлю, только вы ешьте. Блинчиков наверчу и пельмешек, все в морозилку сложу. Достанете, на сковородочке поджарите и поужинаете с папой. Только ты не забудь – все в морозилке. А пока сходи в магазин, мне муки нужно много. И мяса побольше купи. Чтобы я побольше фарша наделала. Мне так спокойнее будет.
– Хорошо.
Игорь пошел в магазин за мукой. Мать писала список, что надо приготовить, что еще сложить, что не забыть.
Около магазина он увидел отца. Он стоял с какой-то дамочкой – немолодой, за сорок, судя по виду, броской, аляповатой, грудастой, кудлатой. Дамочка ела мороженое и заливисто хохотала. Предлагала отцу откусить кусочек от вафельного стаканчика. Отец, в новой рубашке, хихикал как дурачок.
В принципе, эта дамочка могла оказаться просто знакомой. Ну, случайно встретились, разговорились. Дамочка мороженого захотела – жарко ведь. Все было бы понятно, если бы не тот факт, что отец пропустил святое время – «Международную панораму». А значит, эта дамочка была не просто знакомой. Игоря они не заметили.
Он купил муки и думал, как поговорить с отцом, чтобы не слышала мать. Потом собирался поговорить с матерью, рассказать ей про отцовские похождения. Но случай так и не представлялся.
На дачу они должны были уезжать послезавтра. Мама умерла на кухне, за день от отъезда. Сидела, крутила ручку мясорубки, затеяв котлеты, и там же, на стуле, затихла… Отец ничего не заметил. Игорь пришел вечером с работы и увидел мать. Сразу все понял. У отца в комнате работал телевизор – программа «Время», прогноз погоды. Игорь отвинтил мясорубку, зашел в большую комнату и швырнул в телевизор. Телевизор загорелся. Игорь принес из кухни графин с водой – мать отстаивала на серебряной ложке – и потушил пожар. В квартире воняло сгоревшей проводкой. В коридоре громоздились сумки. Отец приклеился к креслу и молчал.
Игорь вызвал «Скорую».
– Да вы что, молодой человек? Издеваетесь? – возмутился приехавший врач. – Часа четыре прошло с момента смерти, а то и пять. Что, дома-то никого не было?
– Отец был, в другой комнате, я на работе, – ответил Игорь.
– И такое бывает… – не удивился врач.
Когда мать увезли, Игорь зашел к отцу. Тот смотрел в сгоревший телевизор так, как если бы там передавали «Время» или прогноз погоды.
– Скажи, откуда деньги? – спросил Игорь.
– Деньги? Какие?
– Те, которые лежат у тебя в ящике стола.
– Ты рылся в моем столе?
– Да. Откуда деньги?
– И не стыдно тебе? Мать только увезли, а тебя деньги волнуют? Да как у тебя язык поворачивается? Ничего святого не осталось. Даже мать не жалеешь. Только деньги, деньги, деньги…
– Хватит! Я хочу знать.
– А я не скажу, понял? – отец подскочил на месте и чуть не заплясал. Он улыбался и показывал Игорю язык. – Не скажу, и все! Что? Пытать меня будешь? Что ты со мной сделаешь? На-ка – выкуси! – Отец сложил из пальцев фигу, плюнул и выставил перед носом Игоря.
Игорь молча схватил отца за руку и заломил за спину.
– Отпусти! Ты мне руку сломаешь! Гаденыш! Паскуда! Пусти, я сказал! – заверещал отец. – Какое ты имеешь право? Да я тебя в милицию сдам! Жалобу на тебя напишу! И на работу напишу – пусть знают, как ты над родным отцом измываешься! Да я такую телегу на тебя накатаю – не отмоешься. Все тебе припомню. Напишу, что ты мать до смерти довел своими пьянками! А что, скажешь, не поверят? Все поверят! Мне поверят! Пенсионеру, вдовцу! Так-то! Съел?
Игорь еще сильнее заломил руку отца и услышал хруст. Отец завопил как резаный.
– Ты мне руку сломал! Врача! Мне нужен врач! Больно! Моя рука! Больно! Врача вызови!
– Сейчас ты мне расскажешь, откуда у тебя деньги в ящике, а потом я тебя сам на такси отвезу в травмпункт, – спокойно сказал Игорь.
Ему было нисколько не жаль отца. Он даже радовался, что удалось сломать ему руку. Если бы было можно, сломал бы и вторую. Сейчас он сидит и скулит, а Игорю все равно. Хочется только выпить, до истерики. Аж руки трясутся.
Игорь прошел на кухню, нашел бутылку водки и отпил из горла. Спокойно вернулся в комнату, где отец раскачивал своей больной рукой и тихо скулил.
– Говори!
– Ты – изверг, паскуда, гаденыш мерзкий, – прошипел отец.
– Сейчас я тебе вторую руку сломаю. – Игорь сделал вид, что подходит к отцу. Тот с визгом отполз от дивана подальше, к окну.
– Гараж я продал, понял? Мой это гараж был! На меня записан! Зачем нам гараж? Мне деньги нужны. Или от тебя подачек ждать? Так не дождешься ведь. А я жить хотел. Мать все время экономила.
– Она на себе экономила.
– У тебя что, машина есть? Нет! И не будет никогда! Ты лентяй! Эгоист, лентяй и бездарь. Только мать с тобой цацкалась, верила в тебя. Говорила, что у тебя талант. Да ты ноль без палочки! Пустое место. Говно ты, а не талант. Даже бабы у тебя нет. Недоделок, вот ты кто!
– А у тебя баба – есть.
– А что? Если и есть? То что? – с вызовом спросил отец.
– Ничего. Сейчас я отвезу тебя в травмпункт, за твои же деньги, потом похороним маму, на твои же, как ты говоришь, деньги. Сделаем все как полагается, с поминками. На памятник деньги – твои же – дадим. И вот все, что после этого останется, ты можешь забрать себе, в свою новую светлую жизнь. Соберешь свои рубашки и свалишь отсюда к своей бабе, если она будет готова тебя принять.
– Не имеешь права! Это моя жилплощадь! Я тут прописан! – верещал отец.
Игорь медленно подошел к отцу, схватил его за сломанную руку и стал ее выворачивать – медленно, с наслаждением, с расстановкой… Услышал, как хрустит кость, увидел, как она выперла сквозь кожу в месте перелома и теперь торчит, окровавленная… От боли отец начал орать. Игорь слушал, как он вопит, и эти вопли были для него слаще всего на свете. Давно он не получал такого наслаждения!..
