За окнами побежали живописные поля, Ким ехала и сама себе удивлялась. Чего было так пугаться? Страх постепенно таял. Ким покрутила головой, разминая мышцы в плечах. Вредно долго сидеть за компьютером. Совсем дуреешь. К тому же дорога незнакомая. Вот и сдали нервы, ничего удивительного. Теперь уже недалеко. Можно сбавить скорость, устроиться поудобнее, снова почувствовать вкус к жизни и хорошенько рассмотреть дома и окрестности. Торопиться некуда.
Вдалеке возвышался огромный утес. За ним синел океан. Потрясающе! Давно она не видела океана. Промежутки между постройками становились все меньше, Ким катила мимо старых рыбацких домов к центру городка. Сколько там, наверное, всяких сокровищ! Вот бы взглянуть хоть одним глазком. Какой симпатичный белый домик. Вот только спутниковая антенна у него на крыше совершенно не к месту. Ким всегда огорчалась, когда уродовали старую архитектуру. Серые тарелки, нацеленные в небо, попадались все чаще.
Но вскоре Ким забыла про антенны. Она стала заглядывать в окна домов, высматривая старинную обстановку. Занятие оказалось таким увлекательным, что Ким чуть не врезалась в армейский кордон. Вот уж солдатам точно нечего делать в старинном городке. Они что, акулу охраняют? Это явный перебор. Один из солдат махнул рукой, чтобы Ким остановилась и опустила окно.
– Извините, въезд закрыт. – Возле рта у него был прикреплен маленький микрофон.
– Почему?
– Мера предосторожности, мэм.
– Это из-за акулы?
Солдат не ответил. Он показал на засыпанную гравием площадку перед клубом.
– Там можно развернуться.
– Я от биофака университета. По поводу акулы. Нам поручили доставить ее в лабораторию. К тому же… – Ким капризно вскинула голову, – у меня здесь дочь и муж.
– Вы тут живете?
– Да, летом.
– Можно ваши документы?
– Разумеется. – Ким полезла в сумочку и взглянула в зеркало заднего вида. Позади остановилась еще одна машина. Второй солдат переговорил с водителем, машина тотчас развернулась и поехала обратно. Ким нашла бумажник и передала патрульному водительское удостоверение. Он посовещался с товарищем, тот что-то записал у себя в блокноте. Солдаты перебросились парой слов, второй патрульный скорчил презрительную гримасу. Первый что-то сказал в микрофон, послушал, снова заговорил, потом вернулся и отдал Ким удостоверение.
– Вам – в дом старого Критча, – солдат указал на вершину холма.
«Вообще-то мне полагается самой знать, где мой дом, – подумала Ким. – Я же сказала, что мы здесь живем каждое лето. Значит, он знает, что я соврала». Она нервно заглянула в спокойные глаза военного.
– Вашего мужа зовут Джозеф. А дочь Тари, так?
– Да.
– Передайте мужу, что в следующий раз, когда он захочет поиграть в прятки с властями, пусть первым делом поменяет номера на машине. Хорошо, мэм?
– Что?
– Все в порядке, миссис Блеквуд, проезжайте. Мы пока пропускаем родственников местных жителей, – солдат похлопал по крышке капота, отступил на шаг и оглядел дорогу.
– Спасибо. – Что там Джозеф наболтал военным? Ким оставила окно открытым, в лицо подул свежий морской ветерок. Она проехала почту и городской клуб. Здесь что, военная база поблизости?
В двадцати метрах впереди на обочинах стояли машины. Значит, причал где-то рядом. Из-за встречи с солдатами Ким разнервничалась и никак не могла успокоиться. Они откуда-то знают мужа. И при чем тут прятки? Скорее всего, Джозефа попросили назвать имя и адрес, а он соврал. Джозеф вообще не любил рассказывать о себе представителям власти.
Вот и причал. Пришлось оставить машину в хвосте длинной очереди и идти пешком. Чем ближе Ким подходила к толпе, тем больше волновалась. Здоровенный полицейский стоял на обочине, прислонившись к «лендкрузеру». Другой сидел за рулем, выставив локоть в окно. Ким все больше сомневалась, стоило ли приезжать в Уимерли. Дорога-то удалась на славу, посмотреть на новые места всегда приятно, но вот ходить по чужому городу – совсем другое дело. Теперь, когда Ким добралась-таки до Уимерли, ей стало не по себе.
На краю причала собрались старики. Они болтали, следили, кто пришел и кто ушел, гадали, кто откуда приехал и кто с кем в родстве. Один посасывал трубочку и поправлял видавшую виды шляпу. Ким услышала: «Встречал я одну такую. В море, а как же. Говорю потом мужикам – никто не верит». Другой старикашка дымил самокруткой. Дужки очков прихвачены проволокой, пальцы совсем пожелтели от никотина. Этот тянул свое: «Уж мне ли не знать. Как плеснет, понимаешь, тварюга у самого борта! Тому лет пятьдесят, не меньше».
На самом причале яблоку негде было упасть. Протиснуться между людьми и не свалиться в воду оказалось задачей не из легких. Ким просочилась мимо двух старух. Бабки тараторили и то и дело убежденно кивали. «Да-а, – сказала одна и поцокала языком. – Вот несчастье, вот беда-то какая».
Ким ужом ввинчивалась в толпу, стараясь добраться до эпицентра событий. Она заметила, что люди вокруг оборачиваются и разглядывают что-то у нее за спиной. Интересно, что там такое? Сзади к причалу подъехал желтый подъемный кран, водитель явно не знал, где встать. От толпы отделился какой-то человек, решительно направился к крану и по дороге перебросился парой слов с полицейским. Ким узнала Люка еще до того, как он повернулся. У нее было время выучить наизусть его походку и жесты.
– Сюда, сюда, деточка, – проскрипели у Ким над ухом. Плеча коснулась мягкая лапка. Ким повернулась и увидела беззубую старушку. Зеленое платье в белую полоску, косынка с узлом под самым подбородком. Старушка широко улыбалась, живые голубые глазки смотрели ласково и внимательно. – Смотри, не спотыкнись. – Она кивнула на освободившееся место у края причала, приглашая Ким пролезть поближе. – Хочешь на привидение глянуть?
– Так это привидение? – Ким добродушно улыбнулась.
Старушка рассмеялась и взяла Ким за руку.
– Мне жених мой когда-то много порассказал. И про белую акулу, и про красного осьминога, и про русалок.
– Неужели? – ответ получился натянутым, и Ким стало неловко. С другой стороны, как еще реагировать на такие заявления? Акула лежала метрах в трех. Ким видела ее сквозь просветы между плечами людей. Чтобы подойти ближе, придется толкаться. Зачем обижать местных? Если бы Ким приехала с Люком, ее считали бы частью команды биологов. Тогда можно было бы даже наклониться и погладить скользкий блестящий бок. Но Ким никогда не нравилось находиться в центре внимания, она стеснялась чужих взглядов. Здесь, за людскими спинами ей было как-то спокойнее. Ким поискала глазами Джозефа и Тари.
– Ты с Сент-Джонса, – уверенно сказала старушка и закивала в подтверждение своих слов. – Городская.
– А что, заметно?
– А как же: ты ж вон не можешь сообразить, чего делать и куда приткнуться. Городские – они всю жизнь так.
«Вот это точно», – про себя хмыкнула Ким.
– Далековато, поди, ехать от города-то.
– Да, не близко. – Ким продолжала разглядывать толпу.
– Небось такого и не видала, а? – Старушка покачала головой. – Видок у ней тот еще…
Ким опустила глаза – новая знакомая цепко держала ее руку в своей морщинистой ладони, задумчиво и нежно поглаживая.
– Нет, ни разу, – призналась, наконец, Ким.
– И баек рыбацких не слыхивала.
– Что-то слышала. Мой муж… – Ким замолчала, ей не хотелось рассказывать, что Джозеф – инспектор рыбнадзора. В конце концов, это ведь никого не касается. В животе заурчало от голода, да так громко, что Ким испугалась, как бы старушка не услышала.
– Так что там с твоим мужем?
– А? Нет, ничего. Мы расстались.
– Ой-ой-ой, – горестно сказала старушка и сильнее сжала руку Ким. – Мне-то с моим тоже пришлось расстаться. Давно, давно это было. Говорили, потом легче будет, да что-то не шибко мне полегчало.
Ким вздохнула.
– Ты, ласточка, не печалься. Все образуется, все наладится у вас, будете как иголочка с ниточкой. Ты ж настоящая красавица, а это дар Божий. Радоваться надо.
– Спасибо.
Заработал подъемный кран, Ким повернулась. Над ними нависла желтая стрела. Она выдвигалась все дальше, люди отступали к концу причала или сходили на берег, стараясь освободить для крана место.
– Так по нам и поедет, чертова колымага, – усмехнулась старушка.
– Очень может быть. – Ким рассмеялась и отступила вместе со всеми. Ее спутница, чтобы не упасть, ухватила Ким за локоть и, шаркая, отползла назад.
– Разойдитесь, граждане, очистите пристань, – кричал в толпу Люк и размахивал руками.
Ему никто не внял. Некоторые презрительно заворчали, другие стеклянными глазами смотрели на Люка, как будто он заговорил на суахили.
– Мой жених много баек рыбацких записал, книгу собрать хотел.
– Правда?
– Как Бог свят. Не сойти мне с этого места, разрази меня гром. Хочешь глянуть?
– Я…
– Пойдем ко мне, поужинаем, чайку попьем. А потом я тебе его листочки покажу. У тебя, дочка, глаза на лоб полезут, ты уж мне поверь.
