— Молодец! Изумительно! Продолжай в том же духе!
А мне въедливо бросают:
— Не экстазуй! Не трепыхайся! Ешь больше картошки, она снижает нервозность.
Я спокойно перенес эти уколы.
После отчаянных усилий нам все же удалось оттолкнуться. Мы поплыли. На берегу облегченно вздохнули. Путешествие началось.
— Семь футов нам под килем! — торжественно произнес Котел.
Уточню: Кука греб вполне прилично, но понятно — для зрителей устроил парадное выступление. Котел тоже старался (когда кто-нибудь смотрел, он трудился вовсю). Этот показушник даже встал на видное место и принял живописную позу — поднял голову, спину выпрямил и махал веслом с особым шиком. Но больше всех, конечно, работал я, и при этом корректировал действия приятелей.
Все шло как по маслу (мой приблизительный вывод), и со стороны мы производили неплохое впечатление, только плыли медленно и зигзагами и почему-то казалось, вот-вот перевернемся. Я сделал несколько критических замечаний моим приятелям, причем не назидательно, а в форме легкого напоминания того, что они несомненно знали, но просто забыли. Хвалиться я не люблю, это не в моих правилах, но гребу я с ювелирным мастерством, я сильный гребец. У меня был такой случай… впрочем, о нем в следующий раз.
— По-моему, Чайник совершает грубую ошибку, — вдруг прогундосил Котел. — Слишком форсирует события, гребет с нами не в такт. Это может привести к печальным последствиям, мы можем перевернуться и погибнуть.
Во мне все просто закипело от возмущения, но я сдержался. Повторяю, в умении владеть собой я оставил приятелей далеко позади, а это что-нибудь да значит.
А наблюдатели на берегу давились от смеха, смеялись до истерики, тряслись, смахивали слезы. «Обормоты, сели бы сами и попробовали. Думают, это легко», — мелькнуло в голове. И тут я заметил, что Кука слишком вошел в раж, гребет с каким-то остервенением, точно его свела судорога, даже до берега долетали брызги от его весла. Он готов был нас утопить. Ну и, конечно, он начисто забыл о наших интересах — мы не просто должны были плыть, мы должны были плыть красиво, максимально зрелищно, ведь нас по берегу сопровождали косцы. Тут, правда, я дал маху — иногда обстоятельства требуют крутых мер — надо было огреть Куку веслом, а я только сказал:
— Кука! Греби на раз, два, три. И не яростно, а спокойно. Ну неужели это так трудно?
— А ты брось грести совсем! — рявкнул Кука, сделав квадратные глаза. — Плот ровней пойдет. Не приносишь пользы, не приноси хоть вреда.
— Поймите же! — не выдержал я. — Пока вы не будете меня слушать, мы не продвинемся ни на шаг.
Кука плюнул и выругался, а Котел смотрит на меня и улыбается, как дуралей. Правда, дальше, по мере развития событий, его улыбка утратила свою лучезарность и уступила место гримасе страха, но тогда он отвернулся и стал грести по-своему. Котел никогда не делал выводов из ошибок приятелей (в данном случае Кукиных), он мог что-либо уразуметь только, когда напортачит сам.
В самый неподходящий момент впереди показалась гряда камней. Это зловещее препятствие заставило меня собраться. Только не подумайте, что я струсил — ни в коем случае, просто был начеку. Но вдруг меня точно ударили в солнечное сплетение — к гряде подходило стадо коров.
— Кука, мы в опасности, — повысил голос Котел и задергался, словно кукла на нитках. — От тебя зависит наша жизнь. Оттолкнись по своему борту и дело с концом. Только не слишком мужественно.
Советы Котла имели то достоинство, что после них хотелось услышать мои, действительно дельные. Но здесь уже было поздно советовать. Я принял отчаянное решение — подбежал к Куке и со всей силы стал тормозить веслом. По какой-то неясной причине плот заходил ходуном, накренился, и между бревен забила струя воды толщиной с дерево. Я поскользнулся и шарахнулся затылком о бревна, да так сильно, что чертики запрыгали перед глазами. Кука растянулся во весь рост рядом, а Котел ухитрился остаться на ногах, но его беззаботность как рукой сняло, он онемел от страха и завертелся, как хорошо смазанный подшипник.
— Неудачно шутишь, Чайник, — проговорил он с искаженным лицом и топнул ногой… и тут же исчез под водой меж бревен. Выплыл чуть в стороне и завопил: — Подгребите ко мне, я не доберусь до плота!
Но Кука, которому все нипочем, скомандовал:
— А ты не добирайся и не вылезай из воды. И без паники! Оглуши меня веслом, но мы все равно тонем. Чайник натворил чудес. Сделал все, чтобы мы гробанулись! Прощай моя прекрасная жизнь!
В ту же минуту плот разъехался, и Кука в самом деле исчез под водой, а потом и я последовал за ним. На нас с грохотом обрушилась лавина бешеной воды.
На берегу один начал кататься по земле и всхлипывать, другой зарыдал, да так, что свалился в воду, третий рухнул без чувств.
Когда я вынырнул, все вокруг было мутным, точно затянутое пленкой: и коровы, и толпа крикунов, и далекое солнце, маленькое, величиной с барабан. Повернувшись, я увидел смеющуюся физиономию Котла. Казалось, он только и ждал момента, когда мы пойдем ко дну.
— Здесь мелко! — невозмутимо крикнул он, направляясь ко мне.
Я попробовал встать, но захлебнулся. Ему-то, фитилю, везде мелко, а Кука — жирный, этакое надувное корыто, и понятно, не тонет. Короче, я, не веря, что еще живой, скоростным стилем поплыл к берегу.
Мне, ребята, придется потратить немного времени, чтобы кое о чем предупредить вас. Если когда-нибудь вам случится попасть в кораблекрушение, не пугайтесь, это не так страшно — ручаюсь! Прежде всего, не надо торопиться. Куда спешить? Спокойно посмотрите — до какого берега ближе и дуйте. Как только вылезете на берег, начинайте давать советы тем, кто еще не успел выбраться. Все говорят, происшествие такого рода — опасная штука, а по-моему, не очень. Среди сведущих людей, я рассказываю о нем подробнее, а вам это ни к чему. Вам я рассказал попутно, мимоходом. Главное, что я хочу сказать: в тот день, в самом начале плавания я понял — долго со своими беспомощными приятелями не протяну. Запомните — я понял это в самом начале!
12Мы проснулись от зуда. По нам ползали орды муравьев. Накануне, в темноте мы застолбили палатку прямо на муравейнике. Здесь я должен кое-что разъяснить. Проснулись мы с Котлом, а Куки в палатке не было. Лежала только его кофта. У меня сразу возникли опасения, что Куку съели муравьи (что ни раз случалось с путниками в тропических лесах), но вскоре в палатку просунулась его заспанная физиономия.
Но вы, наверное, сгораете от любопытства узнать — чем же закончилось наше кораблекрушение? Ну, конечно, мы были на волосок от гибели. Позднее Котел с Кукой в сильнейшем волнении до одури несли бредни, что я преувеличивал опасность, что могло быть и хуже, а так получилось всего полчаса позора, и что им сразу было ясно — на таком плоту далеко не уедешь. Особенно зажигательно тараторил Котел:
— Я же вам говорил! Я же говорил!
Собравшись тогда на берегу, мы долго выжимали из себя, как из губок, воду… Спустя полчаса Кука оповестил нас, что изобрел «устройство для добывания затонувших ценностей без водолазов» и стал забрасывать спиннинг, выуживая наши вещи (временами Кука делал кое-что неплохо, почти как я), но многое он так и не достал.
Потом сушили шмотки у костра и смотрели, как испаряется влага. На это ухлопали весь день. Когда вечернее солнце нырнуло в тучи, кое-как поужинали и стали разбивать палатку, и тут Котел опять заскрипел:
— Э-хе-хе, наши палатки назвать палатками можно только с натяжкой, скорее это чехлы для бочек. Вот я видел у одних туристов итальянскую палатку — совсем другое дело: целый сборный дом из ярких тканей, на окнах — козырьки, накомарники, на стенах — карманы для мелких вещей, все на застежках-«молниях», совсем другой дизайн.
Я не стал возражать Котлу. Действительно, наши палатки комфортом не отличаются. К примеру, в солнечный день в них, как в душегубке. Для чего их выпускают, непонятно. Наверно, это может понять человек с более философским складом ума, чем я — хотя, по правде говоря, такого трудно себе представить.
Но Кука не оставил слова Котла без внимания:
— Зато наши палатки прочные, с прорезиненным дном и совершенно не текут. И вообще, скромность в быту — признак культуры человека, а всякие роскошества — от слабого ума, от пижонства.
Когда мы легли спать, крупногабаритному Куке не хватило места — он улегся наполовину наружу, наполовину у нас в ногах, и долго ворчал, что мы его притесняем.
— Тебе, мордастому, надо похудеть, растрясти жир, тогда тебе никто не будет мешать, — сказал я.
— Согласен, я слегка полноват, но мой жир — мое богатство, — отозвался Кука. — Он мне пригодится, когда начнем голодать.
— Все мы разные, — зевая, возвестил Котел. — И зависть, и распри будут всегда, потому что один рождается красивым, другой уродом, один умный, другой дурак…
