— Увы, нет. На Садовом кольце, видите ли, сильное движение. И за шумом автомобилей мне слов было не разобрать.
— Почему же вы решили, что они ссорятся?
— Разговор шел на повышенных тонах. Ну, а уже потом мне сама Екатерина Яковлевна сказала…
— Хорошо. Что произошло дальше?
— Жозефина начала лаять, рваться с поводка в ту сторону, где происходила ссора, она очень остро реагирует на такие вещи… Я взяла ее на руки от греха, боялась, что молодые люди могут напугать или обидеть собаку… Потом смотрю — а вот этот юноша…
— Обвиняемый?
— Да-да, обвиняемый… Он толкает Катерину Яковлевну…
— Обвиняемый сильно ее толкнул?
— Да, очень, можно сказать — со всей силы толкнул. Екатерина Яковлевна упала, закричала, я подбежала к ней…
— Что в это время делал обвиняемый?
— Ой… Я не обратила внимания… Я пыталась помочь Екатерине Яковлевне… Побежала к консьержке, а она уже сама мне навстречу бежит из подъезда… Я кричу: «Настасья Петровна, вызывайте „Скорую“!» А сама вернулась к Екатерине Яковлевне.
— Где был обвиняемый, когда вы вернулись?
— Не знаю. Я не видела.
— У обвинения есть вопросы?
Говоров отрицательно покачал головой:
— Нет, ваша честь.
— Защита? Хотите спросить что-нибудь у свидетеля?
Адвокат встал, чуть поклонился Лене.
— Да. Ваша честь, у меня есть несколько вопросов.
— Начинайте!
— Скажите, Лидия Юрьевна, вы носите очки постоянно?
— Да.
— В тот вечер вы тоже были в очках?
— Ну конечно, у меня сильная близорукость, без очков я ничего не вижу. Так что, разумеется, я была в очках, — свидетельница сверкнула на адвоката глазами. — Если вы намекаете, что я могла забыть очки и не видела, что происходит, и даю ложные показания — то это не так! Я, молодой человек, знаю все ваши судейские уловки, слава богу, телевизор регулярно смотрю! И ответственно заявляю: я была в очках и видела все собственными глазами!
— Вы не волнуйтесь, Лидия Юрьевна, — улыбнулся адвокат. — Я просто уточнил. Ни в коем случае я вас в даче ложных показаний не подозреваю.
Лидия Юрьевна несколько поуспокоилась, поправила очки и выпрямилась в ожидании дальнейших вопросов.
— Скажите, пожалуйста, какая была в тот день погода? — продолжал адвокат.
— Обычная для наших широт в это время года, — пожала плечами Лидия Юрьевна. — Мелкий дождь, такой, знаете, не поймешь, то ли дождик, то ли туман… Мокро, холодно, очень неприятно.
— Вы это хорошо запомнили?
— Очень хорошо, потому что, пока не приехала «Скорая», я находилась рядом с Екатериной Яковлевной. Она лежала на асфальте, и я подумала еще, что «Скорая» едет очень долго. Я боялась, что Екатерина Яковлевна промокнет и вдобавок ко всему прочему получит воспаление легких…
— Спасибо, Лидия Юрьевна, у меня больше нет вопросов, — кивнул адвокат. — Вы знаете, у меня ведь тоже близорукость…
Лена ударила молоточком по столу:
— Это имеет отношение к делу?
— Позвольте я поясню, а вы сами решите, имеет или нет, — адвокат повернулся к Лене. — У меня минус шесть. Для тех, у кого со зрением порядок, объясню: без очков я вижу все будто в тумане и с расстояния в три метра не различаю лиц, не могу даже сказать, мужчина передо мной или женщина.
— Тем не менее я не понимаю, какое отношение ваши проблемы со зрением имеют к делу. Свидетельница несколько раз повторила, что была в очках, следовательно, видела все четко и могла отличить мужчину от женщины.
— Разумеется. Однако, как видите, сейчас я не ношу очков, пользуюсь контактными линзами. Я решил носить линзы после того, как однажды меня чуть не сбила машина. Это случилось примерно в такую же погоду — холодно, мелкий дождь… При таких обстоятельствах очки — сущее наказание. Снаружи стекла мокрые, изнутри — запотевшие. В результате они скорее мешают, чем помогают ориентироваться в пространстве. Полагаю, при вынесении окончательного решения суду следует учесть это обстоятельство.
Лена молча кивнула. Черт бы его побрал с этими очками. Лена покосилась на Говорова, надеясь, что он вмешается. Но ничего не произошло. Она вызвала следующую свидетельницу — консьержку Филиппову, очень рассчитывая, что хотя бы та не носит очков.
Консьержка и впрямь явилась без очков. Рассказала, что вышла на крики и ясно видела, как Шипилов толкнул Осипову, как та упала. После того как консьержка дала показания, адвокат снова встал. На сей раз в руках у него был фотоальбом.
— Свидетель, скажите, пожалуйста, что вы видите на этом фото?
Консьержка уставилась на фотографию. На ней был изображен сгорбившийся на стуле человек. Человек горько рыдал, закрыв ладонями лицо.
— Человек сидит, плачет.
— Прекрасно. Теперь другое фото, если позволите…
На следующем фото человек толкал в грудь перепуганную женщину. Фотограф запечатлел женщину в падении.
— Что вы видите здесь?
— Мужчина толкает женщину. Женщина падает. Она напугана.
— Скажите, пожалуйста, эта фотография не напоминает вам то, что вы видели во дворе девятого сентября?
Свидетельница кивнула:
— Похоже. Только на фотографии женщина стоит к мужчине лицом. А этот, — она указала на Шипилова, — толкнул бабушку в спину.
— Благодарю вас, больше вопросов нет. Хочу пояснить суду: у меня в руках альбом американского фотографа Джорджа Эллисона. Альбом называется «Обман зрения». В сопроводительном тексте к фотографиям, которые я показал свидетельнице, объясняется, что на первом снимке человек не плачет. Напротив, он смеется. Позы, жестикуляция, даже подрагивание спины и плеч, которых, по понятным причинам, не смог запечатлеть фотограф, при смехе и при плаче очень похожи. И нередко посторонний наблюдатель, увидев ситуацию, так сказать, вырванной из контекста, может совершить ошибку, приняв одно за другое. На втором снимке мужчина не толкает женщину. Наоборот, пытается подхватить ее, не допустить падения. Женщина споткнулась, мужчина спешит ей на помощь. Опять же, легко принять одно за другое. Свидетельница видела падающую Осипову, видела, как Шипилов протягивает к ней руки, в этом нет сомнений. Но действительно ли она видела, как мой подзащитный толкает пожилую женщину? Или же, напротив, он хотел всего лишь подхватить ее, не дать ей упасть? Небольшой эксперимент с фотографиями, который я позволил себе провести, доказывает: мы не всегда можем верить своим глазам и не всегда можем правильно истолковать увиденное.
Адвокат умолк и посмотрел на Лену с видом победителя. Она покосилась на Говорова. Ну что он молчит? Он ведь прокурор, он должен во всем поддерживать судью. В конце концов, именно сторона обвинения заинтересована в том, чтобы приговор состоялся. Но Говоров заинтересованной стороной никак не выглядел. Сидел, уставившись в блокнот, и сам с собой играл в крестики-нолики. Очень увлеченно играл.
Тем временем адвокат выложил из портфеля на стол толстенную кипу бумаг и сообщил, что хотел бы сказать несколько слов о своем подзащитном, для чего позволит себе процитировать характеристики, которые собрал на Шипилова.
Характеристик у него было в запасе штук десять, а то и больше — в конце концов Лена сбилась со счета. Из школы (усидчивый, неконфликтный, активно участвовал в жизни класса), из института (поддерживает теплые отношения со студентами и преподавателями), из ЖЭКа (вовремя вносит коммунальные платежи), из домового комитета (поддерживает чистоту около мусоропровода, участвовал в субботнике, вежлив), от старосты институтской группы, в которой учился Шипилов (хороший товарищ, активный студент)… Были характеристики от председателя дачного кооператива, где семейство Шипиловых имело дом, из спортивной секции, в которой Шипилов занимался водным поло, будучи учеником начальной школы, из общества служебного собаководства, куда семь лет назад Шипилов водил на занятия своего пса… Пожалуй, в этом полном собрании характеристик не хватало только восторженных отзывов акушерки, которая принимала младенца Шипилова в роддоме. Но и без отзывов акушерки картина вырисовывалась совершенно идиллическая. В свете этих характеристик подсудимый представал перед судом рыцарем на белом коне, пионером-героем, который, законспектировав лекции, подготовившись к коллоквиуму и поучаствовав (активно и творчески) в жизни института, бегает по ночной Москве и помогает людям — переводит старушек через дорогу. Покупает каждой по буханке хлеба, поит их чаем, читает вслух избранные главы из романа Толстого «Война и мир». После чего спешит домой, чтобы помочь матери вымыть посуду и в одиннадцать ноль-ноль лечь в постель, потому что завтра его ждет новый день, насыщенный добрыми делами. Как-то так…
— «Олег Шипилов отличается уважительным отношением к окружающим людям, всегда готов прийти на помощь, он аккуратен, исполнителен, неоднократно занимал призовые места в конкурсах…» — продолжал зачитывать адвокат. Теперь это, кажется, была характеристика из кружка моделирования, который Шипилов посещал в детстве.
